Беларуский Донбасс

Это огромный риск. Ты можешь вспомнить самый опасный момент в таких командировках?

Было пару таких историй. Первая случилась еще до гуммаршрута, зимой 2015-го. В Песках оставалось много медикаментов — их завезли на передовую волонтеры, но ребятам столько не требовалось. Чтобы лекарства не пропали, военные попросили отвезти их в госпитали. Поехали мы на джипе «Правого сектора»… Тут такой вопрос моей эволюции как волонтера. Тогда я в последний раз воспользовался на фронте не гражданским транспортом, просто ситуация сложилась безвыходная. Водитель остановился поменять колесо, и мы поняли, где находимся. На улице Стратонавтов, которая выходит прямо на донецкие «башни-близнецы», а там — и минометы, и снайперы… В воздухе стояла звенящая тишина. Было предчувствие, что вот-вот начнут крыть минами, но обошлось. Эту замену колеса я никогда не забуду.

Второй случай произошел, когда мы с мониторинговой миссией заехали в поселок Золотое-4. Это такая агломерация поселков в Луганской области. Золотое-5 уже было неподконтрольное Украине. Золотое-4 в ложбинке, а позиции ВСУ находились на ближайшей высоте, и все недолеты, все перелеты с обеих сторон падали прямо в поселок. И линия фронта проходила фактически через жилой квартал. Мы жили в доме у семьи с годовалым ребенком. В 2014 году они выехали в Киев, потратили там все свои сбережения на жилье, но не нашли работу. Потом поехали в оккупированный Крым на сезонные работы, яблоки какие-то собирали, заработали немного. Но в итоге вернулись в Золотое-4 — у них там хороший крепкий дом с подворьем, гуси, ульи, с этого можно жить. Другое дело — как вообще жить?.. Вечером начался бой и выехать оттуда мы уже никак не могли. Там я впервые услышал звук рикошетящей пули — раньше я его только в кино слышал. Было ощущение нереальности, киношности происходящего. Я понял, что ночь обещает быть непростой, и пошел за угол дома позвонить Жене.

(Женя вступает в разговор.) …А я лежала в больнице на плановой операции, ничего серьезного. Вдруг, вижу — звонок из роуминга от Андрея. Ладно, думаю, поговорю. Он стал рассказывать, какая погода хорошая, какие он сливы вкусные ест сейчас, а я слышу в трубке звук «ты-ды-ды-ды-ды». Спрашиваю: «Не мог бы ты зайти в безопасное место?» А он отвечает: «Так я в безопасном, за дом зашел». Через пару лет Андрей признался, что звонил прощаться.

(Андрей) Не знаю, как мы ту ночь пережили, но она была для меня знаковой…

Пророссийская волонтерская группа «Фонд помощи Новороссии. Беларусь» (ФПН) стала известна не столько благодаря собственной деятельности, сколько из-за материала волонтерского сообщества InformNapalm от 29 апреля 2016 года. InformNapalm обвинил «Фонд помощи Новороссии» в том, что они снабжают амуницией, спецснаряжением и медикаментами некоторые подразделения боевиков на Донбассе. Причем поставки осуществляются через неподконтрольную официальному Киеву часть украинско-российской границы, перемещение через которую само по себе является нарушением законодательства Украины. Кроме того, ФПН якобы организовал канал переброски боевиков в Беларусь[101]. Руководителями фонда называли беларуских граждан — Александра Бозюкова и Павла Ольшевского. Однако материал InformNapalm давал искаженно-преувеличенное представление о деятельности беларуского ФПН. Действительность была гораздо прозаичнее.

Аутентичный «Фонд помощи Новороссии» находится в Москве. По официальной версии, он занимается доставкой адресной гуманитарной помощи на Донбасс. За три года работы, по данным самого фонда, в зону конфликта было отправлено более 600 тонн гуманитарных грузов и собрано около 90 млн российских рублей (примерно 1,4 млн долларов по курсу на конец 2016 года). Правда, грузы адресовались вовсе не мирному населению, а конкретным подразделениям боевиков и имели весьма специфический характер. Помимо провианта и средств личной гигиены, «Фонд помощи Новороссии» поставлял боевикам военное снаряжение — бронежилеты, прицелы, средства связи, приборы ночного видения, навигаторы, тактические очки и т. д. В интернете можно найти многочисленные снимки руководителя фонда Глеба Корнилова на Донбассе в полной экипировке с оружием. Известно также, что в ноябре 2014 года в Донецком аэропорту он получил пулевое ранение в живот — якобы при раздаче «гуманитарки». Кроме того, сам Корнилов активно занимается пропагандистским сопровождением российской агрессии на Донбассе: выступает с концертами на оккупированных территориях, популяризирует идеи «Новороссии» в интернете.

Однако корниловский «Фонд помощи Новороссии» практически никакого отношения к своей беларуской франшизе не имеет. «Мы никак не связаны с “Фондом помощи Новороссии” в Москве. Мы просто позвонили Глебу Корнилову, попросили разрешения использовать их символику — он не отказал. С тех пор мы просто используем их эмблему, — объясняет Бозюков. — Никакой финансовой помощи мы от них не получали. На первых порах они, правда, нам отдавали те вещи, которые им поступали для гражданских, потому что сами-то они специализировались на помощи военным». Фактически беларуский «Фонд помощи Новороссии» — это просто группа волонтеров, часть из которых занимаются непосредственной доставкой грузов в отдельные районы Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО).

Никакой официальной регистрации ФПН в Беларуси не имеет. Единственная их платформа — это группа «ВКонтакте» «Фонд помощи Новороссии. Беларусь». Причем платформа отнюдь не многочисленная — в группе никогда не было больше 500 подписчиков. Активных же волонтеров вообще были единицы. По словам Бозюкова, например, к началу 2016 года актив беларуского ФПН состоял из 12 человек: он с Ольшевским и еще 10 волонтерок в разных городах Беларуси. К 2018 году по различным причинам актив сократился втрое: остался лишь сам Бозюков, две волонтерки в Беларуси и еще одна девушка в Донецке.

Началось все очень просто, — вспоминает Бозюков, — Увидели в интернете объявление, что ищут водителя, который бы согласился довезти гуманитарный груз до Донецка. Я согласился довезти его на собственном автомобиле. Так я познакомился с Павлом Ольшевским[102]. Он мне рассказал про саму идею, и мы решили с ним начать этим заниматься. Это был февраль 2015 года.

И вы так просто согласились лично поехать в зону боевых действий, чтобы доставить гуманитарный груз?

Во-первых, я мотопутешественник. Езжу далеко и много. Во-вторых, это же не Сирия и не Иран, эта война касается нас напрямую. Там в любом случае наши люди.

К моменту первого рейса на Донбасс Александру Бозюкову — 42 года. Родился он в городе Тольятти, там же был призван на срочную службу во внутренние войска МВД, затем его перевели в конвойные войска в Республике Коми. С 1993-го по 1996 год Бозюков служил в так называемом Владикавказском ОМОНе (49-й ОБрОН[103] ВВ МВД РФ), в рядах которого принимал участие в Первой чеченской войне. Затем переехал в Гродно, где открыл небольшую автомастерскую. Прошлое, очевидно, сильно влияло на восприятие Бозюковым войны на Донбассе.

Если вы хотели просто помочь людям, то почему решили взять название с однозначной политической окраской? Почему именно помощь «Новороссии», а не Донбассу, например?

Я русский, и поэтому, наверное, так все и сложилось. Мы думали и через Украину добираться, но не отважились. Не хотели встречаться с «Правым сектором». А ехать через территорию России — там же абсолютно никаких проблем.

У вас не возникло трудностей, когда вы в первый раз заезжали на территорию, подконтрольную ДНР?

Российские пограничники нас сразу предупредили, что все данные про нас (ну, что мы заезжаем на территорию Донецкой области со стороны России) пойдут в Комитет госбезопасности. После этого Ольшевский созвонился с ребятами, которые обещали нас встретить и проводить до Донецка — он с ними где-то в интернете познакомился. Эти люди при ехали на КПП и встретили нас.

101

InformNapalm утверждал, что в действиях беларуского ФПН присутствует целый букет уголовно наказуемых деяний. Это ст. 132 УК РБ (вербовка, обучение, финансирование и использование наемников), ст. 447 УК Украины (наемничество), а также ст. 332 (незаконное перемещение через госграницу) и 332.1 (нарушение правил въезда-выезда на временно оккупированные территории).

102

Павел Ольшевский родился в Симферополе в 1988 году. Сейчас проживает в Минске. Его младший брат Антон во время аннексии Крыма Россией входил в так называемую «крымскую самооборону».

103

ОБрОН — отдельная бригада оперативного назначения.