Страница 8 из 15
После очередной ссоры с Семеном, Симка не хотела его видеть. Она злилась на Семена и без видимой причины сама устроила ему скандал. Ей показалось, что от его рубашки пахнет чужими женскими духами. В этом сладком, вычурном аромате дорогого порфюма Симке даже почудилось что-то знакомое и до тошноты раздражающее. Семен разобиделся и не звонил Симке два дня. Она тоже ему не звонила и не написала ни одного сообщения. Сделать первый шаг к примирению значило бы признать свою вину. Может ей еще извиниться?!
– Не дождется! – решила Симка. – Перебесится и сам ко мне приползет. Первый раз, что ли?
Симка и не догадывалась, что ссору с ней Семен использует с пользой для себя, посчитав это идеальным временем для встречи с Анжелиной. Он специально провоцировал Симку на скандал, чтобы она несколько дней не появлялась у него, а сам в это время приводил к себе других женщин. Самой сложной для Семена задачей всегда было удалить из квартиры малейшие следы пребывания предыдущей подруги. Как он ни старался, а неаккуратно оброненный волос, слабый аромат духов или неотстиравшийся с полотенца след от губной помады могли выдать его с головой и привести к куче проблем.
Анжелина приехала даже раньше, чем ее ждал Семен. Она со щенячьим визгом бросилась ему на шею, как будто ей было пятнадцать лет.
– Бывает же так, что в женщине все выросло, а мозг остался как у маленькой девочки, – вздохнув, подумал Семен. – Она даже поверила, что я продавец элитной недвижимости. Ну, какой из меня продавец недвижимости? Тот нехило зарабатывают, а я? Считаю жалкие копейки за свои книги. Издательства на мне наживаются, а я, как последняя проститутка, мучу с этой крашенной лахудрой!
Анжелина возбужденно несла какой-то вздор о спа-процедурах, «прикольном» тренере по фитнесу и его дружке гее. Она сюсюкала и через слово называла Семена Пупсиком или Заей. Его мутило от всей этой слащавой чепухи. Семену казалось, что не только квартира, но и сам он насквозь пропах навязчивым запахом дорогих духов Анжелины. Еще ужаснее дела обстояли, когда доходило до постельных сцен. Анжелина, считая себя неотразимо сексуальной красоткой, пыталась подражать вульгарным героиням порнофильмов. Ее неестественные стоны и вопли неземного блаженства вызывали только раздражение у Семена
– Неужели женщина может быть до такой степени фальшивой и пустой?! – думал он, позволяя «своей королеве» делать с ним все, что она пожелает.
Больше всего раздражало Семена то, что Анжелина нескончаемо требовала признаний в любви. Она донимала Семена глупыми вопросами:
– Зая меня любит?
– Пупсик, как сильно ты меня лю?
– Что сделает для своей любимой малышки мой Захарчик?
Анжелина, как обиженная девочка, надувала губки, щекотала своими выбеленными локонами его лицо и зачем-то дула на него. Семен морщился и жмурился, но Анжелина думала, что ему нравится.
Все эти гримасы на лице взрослой женщины смотрелись бы комично и развеселили Семена, если бы его от них не выворачивало наизнанку. А еще Анжелина изводила своего «пупсика» ревностью. Ей всюду чудился след измены и она «пытала» беднягу при каждой встрече, расспрашивая его о знакомых женщинах и даже бывших подругах. Зато Анжелина была щедра на комплименты и подарки. Например, стоило Семену пожаловаться на плохо работающий телевизор, и в его квартире появилась роскошная плазма в полстены размером. Ради таких подарков можно было потерпеть даже Анжелину.
С Симкой, конечно же, Семен помирился. Один раз он чуть не спалился. Анжелина захотела порадовать любимого Захарчика сюрпризом, без предупреждения явившись к нему поздно вечером. У Семена сердце замерло при мысли, что случилось бы, встреться они с Симкой. К счастью для него, Анжелина с Симкой разминулись буквально на несколько минут. Симке утром нужно было идти на занятия в институт и она решила пораньше вернуться домой.
– Солнышко, ты же завтра придешь на мою презентацию? – спросил Семен, когда прощался с Симкой. – Завтра в шесть вечера. Беверли-Холл в Новой Москве. Ты запомнила?
– Так это тебя будут презентовать? – рассмеялась Симка. – А я то думала, что речь идет о твоей книге…
– Симка, ну не начинай, пожалуйста, – взмолился Семен и сделал шаг навстречу, чтобы обнять ее.
Симка ловко увернулась от его объятий.
– Ты снова вредничаешь? – обиженно пробубнил Семен.
– Ладно! Приду, если не забуду, – весело ответила Симка и направилась к лифту.
Не прошло и пяти минут после ухода Симки, как раздался телефонный звонок.
– Черт… Анжелина! Только ее сейчас мне не хватало! Хрена она мне сейчас звонит? Договорились же встретиться в пятницу, – выругался Семен, нервно оглядывая квартиру.
Вроде, никаких следов пребывания Симки не было заметно.
– Привет, моя золотая! – промурлыкал он в телефон, поправляя подушки на диване.
– Пупсик, угадай, где я сейчас стою? – томным голосом пропела Анжелина.
– Я даже не смею предположить, – сказал Семен, страдальчески взглянув на потолок, мысленно кляня все на свете.
– Я сейчас у тебя за дверью! Зая, ты рад? – спросила Анжелина, поправляя свою идеальную прическу.
– О-о-о! Еще бы! Моя королева решила сделать сюрприз? – воскликнул он, наклеив свою фирменную улыбку соблазнителя.
Захарчику пришлось целый час разыгрывать из себя нежного и страстного влюбленного. Он с большим трудом сдерживался, чтобы не накричать и не выставить вон свою назойливую любовницу. Наконец, его «красавица» вспомнила, что муж скоро вернется с Совета директоров и нехотя поехала домой. Семен выдохнул с облегчением.
– Ну и дура! Является, когда ей вздумается! А если бы Симка еще была у меня? – устало подумал он, лежа поперек дивана. – Боже, как они все меня достали!
Семен мог думать только о завтрашнем мероприятии. Он немного нервничал. Будет столько людей, и далеко не все поклонники его творчества. Семен пригласил Симку на презентацию своей книги «Мертвая вдова», которую он претенциозно называл бестселлером. Он рассчитывал произвести на Симку впечатление. Мадам Мария, как он и надеялся, оплатила непосильные для молодого писателя расходы на презентацию, рекламу и фуршет. Она с видом знатока внимательно изучила содержание его литературного «творения» и с видом занудной школьной учительницы вынесла свой вердикт:
– Очень необычно! Такой авангард, но все так мрачно и безнадежно. В мире есть не только темные краски. Как же так? Чему хорошему учит твоя книга? Накатывает чувство какой-то безнадежности, обреченности. А людям нужно прививать любовь к положительным эмоциям, дарить позитив.
– Позитив на хлеб не намажешь. Добрые истории никто не покупает, – на полном серьезе ответил Семен и тут же пожалел об этом.
– Не все же измеряется деньгами, Семен?! Литература должна быть выше любых меркантильных интересов, – демонстрируя праведное возмущение, сказала Мария. – Деньги не самое главное…
– Сказал тот, кто их никогда не считал, – продолжил за Марию прерванную фразу Семен, но тут же спохватился. – Извини, я тебя перебил.
– Ничего страшного, – сухо и вежливо сказала Мария, не поднимая на Семена глаз.
– А как же Достоевский? Его «Преступление и наказание» появилось на свет лишь благодаря огромным финансовым проблемам автора. Великий Федор Михайлович проигрался в карты, и вот мы имеем бессмертный шедевр русской литературы. А если бы он был праведником и читал молитвы перед сном, что бы дети сегодня учили в школе? – не унимался Семен.
– Нет, вот ты ответь мне, Семен, чему учат твои книги? Они имеют какую-то практическую пользу? А, может, они делают кого-то счастливым?– спросила Мария, в упор глядя на Семена. – Ведь людям так не хватает счастья!
Семен понял, что Мадам Мария не настроена шутить. Но и отказываться от своих взглядов он не собирался. Сверкая глазами, Семен стал выстреливать аргументами, поочередно загибая пальцы.
– Ты совершенно права, людям не хватает счастья. Вот только почему-то люди и рубля не захотят заплатить за то, чтобы разделить с кем-то радость. Позитив не продается. Ты тысячу раз права! Миру не хватает позитива. Для начала нужно переписать библию, историю и, конечно же, мировую литературу. Вот будет здорово, только представь. Прежде всего, нужно переписать библию. Представь! Ева так и не укусила то самое яблоко. Каин не убивал Авеля. Да и Христа никто не распинал. Он до сих пор ходит по воде и проповедует, – сказал Семен, придавив большим пальцем левой руки не желавший самостоятельно сгибаться мизинец на правой руке.