Страница 1 из 3
«Фантастическое составляет сущность действительности»
Федор Михайлович Достоевский
* * *
В ритме дикой передряги,
У помоек, чем-нибудь
Часто кормятся бродяги.
Это их судьба и путь.
Им отныне невозможно
Стать людьми случайно, вдруг,
И давно на то похоже,
Что всё шире адов круг.
Завтрак здесь, обед и ужин
У помоек с давних пор.
Нищий барину не нужен,
Он ведь нищий, а не вор.
У помойки слышен кашель,
Подавился бомж лапшой
Или полусгнившей кашей.
В мир далёкий отошёл.
Если вы не бомжевали,
И с нуждою не на «ты»,
То поверите едва ли
В жуткий кашель нищеты.
Кашель, ясно, не задорный,
И последний для бича.
За границу жизни чёрной
Ангел вмиг его умчал.
Он шепнул ему на ухо,
Растворив надежды дверь,
Что такая невезуха
В прошлом для бича теперь.
Скорой немощи карета
Констатировала кряк.
Ну, спасибо им за это
От загубленных бродяг.
Не поверят в эту небыль
Кланы ушлых мудрецов.
Белокаменное небо,
Этажи больших дворцов…
В них не ведают о МРОТах…
Но скажу я наперёд
Их железные ворота
Даже чёрт не сбережёт.
Не спасёт их пень плешивый,
Превратившийся в царя.
Всё они за нас решили,
Но, однако, рано. Зря!
В ритме нищеты растущей
Их на йоту не поймут:
Ни Всевышний вездесущий,
Ни бездомный пёс, ни люд.
С башни смотрит день вчерашний…
Что там делает страна?
Слышит он надрывный кашель,
Но не видит ни хрена.
* * *
Пепла горсть над речною водой
Свежим ветром развеяна махом.
Добрый день, человек молодой!
Ты всё тот же, но сделался прахом.
Ты развеян вселенской тоской,
Растворившийся в солнечном свете,
И над жизнью, шумящей рекой,
Только я лишь тебя и заметил.
Я увидел себя с высоты,
С высоты своих лет и печали.
Мне известно, что я – это ты.
И сейчас мы друг друга узнали.
В горсте пепла далёкие дни,
И тоска по ним только окрепла.
Много раз средь земной суетни
Мне сгорать и рождаться из пепла.
Я однажды воскресну не здесь,
А за гранью земного порога.
Для меня это радость и честь -
Быть частицей бессмертного бога.
Над речною водой пепла горсть,
Над течением жизни без края.
Я в минувшем и будущем – гость,
И уже возрождаюсь, сгорая.
На кладбище
Если ты не совсем шарлатан
И далёк от разбойных доходов,
Слушай песни подземных славян
И других угнетённых народов.
Ощути, что ты здесь не один
И с усопшими кровью повязан,
И над вами теперь господин
Только Бог. Он – единственный разум.
Ты своими мозгами раскинь
И не дёргай брезгливо плечами.
В песнях тихих немало тоски,
В песнях чёрных с избытком печали.
Вот старушка под серым крестом
Напевает, а кажется, стонет
О житье своём нищем, простом,
О ничтожном своём пенсионе.
Работяга напротив лежит,
За копейки трудился с задором,
Но до лет он седых не дожил,
Жертвой стал пенсионной афёры.
Голос детский под белой плитой,
Песня-плач тяжела и уныла.
Были б деньги, лечили б гуртом…
И не стала бы люлькой могила.
Под землёю нашли себе кров,
Жертвы яростного суицида.
Их ограбил строитель домов,
Он живуч, не о нём панихида.
Каждый первый поёт о своём,
Эти песни открыты, не лживы.
Грянет час – и мы тоже споём,
Но молчим, ведь пока ещё живы.
Ты бы дальше, дружок, не ходил.
Не грусти и живи интересней!
Там район бесфамильных могил,
Где надрывные слышаться песни.
Слушать их, мне поверь, нелегко,
Пусть с подземным мы связаны миром.
Светлый день наш зарыт глубоко,
Он погублен в угоду вампирам.
Ангел божий, не добрый, не злой,
Подлецов он естественно, просто
Прочь тяжёлой и крепкой метлой
От народного гонит погоста.
Гонит их в беспредельную тьму
Прочь от них, уничтоженных злобой.
Поклонись же, прохожий, ему,
Не простой этот ангел, особый.
Да вникай же в текущий момент!
Здесь и песни свои, и мотивы…
У покойников свой президент
И возможно, что он справедливый.
«Я думаю в ночи, что будет с Чили,
с моей несчастной,
с моей тёмной, бедной страной».
Пабло Неруда «Бессонница».
* * *
Я о России думаю всечасно.
Судьба её тревожна с давних пор.
Что там мудрить? Пока она несчастна,
Надежд людских, бессмысленных простор.
Во мраке мрачном вижу эшафоты
И в серых балахонах палачей.
Им завтра много предстоит работы,
Не просто так. За связку калачей.
Коварен Дьявол и пока всесилен,
Нелепа маска святости на нём.
Уничтожая яростно Россию,
Он души наши опалил огнём.
Нечистый не отдаст своей добычи,
Прольётся кровь на площадях страны…
Двуличие прикинется безличьем,
Будут судимы те, что без вины.
У Дьявола в помощниках лакеи,
Построившие рай свой на костях.
Любители особого хоккея
Свершают зло на адских скоростях.
Низвергнуты желания благие,
Но только ведь не всё предрешено…
О Чили пусть заботятся другие,
Нам о России думать суждено.
* * *
Эта новость народу знакома,
Я пишу, пусть не дрогнет рука,
Нынче голуби все вне закона,
Но надеюсь, что не на века.
Чтобы символ вконец обезличить,
Ради их компрадорских идей,
Приготовят «браслеты» для птичек,
А не только для добрых людей.
«В птицах мира полно экстремизма,
Взгляд не добрый, походка вольна…
Преподносит немало сюрпризов».
Птица мира чертям не нужна.
Им желается рьяно, спокойно
Мир ломать от зари до зари,
Объявлять самой главной иконой
Проходимца, что рвётся в цари.
Но кормить голубей не преступно,
Будет мирная птица сыта.
Жандармерия нагло и тупо -
В оцеплении птичьего рта.
В злобной магии мрачных окрасок
Поднимается новый ГУЛАГ,