Страница 6 из 22
Евтушенко достал из кармана пачку сигарет. Предложил Даниилу.
– Скинули бы это убийство на природу-матушку, да только она не режет людей на кусочки и в мешках не бросает, – мрачно добавил майор, закуривая.
Свернув с главной дороги, уазик медленным ходом преодолел расстояние в пятьсот метров по неровной грунтовой дороге. Дорога эта вела к недостроенному зданию на высоких сваях, за которым простиралась береговая линия.
– Ну вот мы и на месте, – сказал Евтушенко, остановив машину у небольшого склона.
По этому склону они с Даниилом сошли вниз, на берег. Дул северный ветер, заставлял воды залива морщиться, ругаться. Соленая влага делала воздух особо ощутимым, будто бы даже вкусным. Еще был запах морской капусты и крики белобоких чаек, которых в городе с давних времен упорно и очень неверно называли бакланами.
– Здесь нашли мешок, – Евтушенко указал пальцем на место у кромки воды.
Даниил осмотрелся. С одной стороны береговая линия пряталась за сопкой, чуть выступавшей вперед в залив. Вдалеке виднелся чуть покосившийся рыбацкий балок, за ним еще один – ровный, с высокой трубой. С другой стороны берег залива шел ровной линией до самого морского порта.
Еще Даниил обратил внимание на кладбище старой техники, расположенное неподалеку. Камни, вода, металл и ржавчина – в общем-то, все, что было поблизости.
– Что по рыбаку? – спросил Даниил.
– Ну, личность скорее привычная для этих мест, – майор усмехнулся. – Федор Истомин, он же дядя Федя. Нормальный мужик. Женат. Алкоголем не злоупотребляет. Слесарем раньше работал, потому многие в городе его знают. Сейчас уже на пенсии. Ну и рыбачит часто как раз в этих местах.
Слушая, Даниил продолжал смотреть по сторонам, неспешно расхаживая у воды. Странным показалось ему место. Ведь если бы кто-то хотел без проблем избавиться от тела, он мог найти куда более подходящее место. Торопился? Но ведь останки были в мешке. Нес их куда-то? Но почему до этого пытался их сжечь?
Своими мыслями Даниил поделился с Евтушенко. Тот согласился и еще добавил, что костер преступник мог развести за кладбищем старой техники, но там вообще частенько устраивают пикники и много золы везде.
– Обследовали место?
– Да. Но ничего не нашли. Старые мангалы, да и только. Зато вот около одного из старых грузовичков нашли свежую кровь и следы.
– Хм… кровь жертвы?
– Спецы уверили, что нет. Да и размер обуви тоже не тот. У жертвы, скорее всего, сорок третий, а там… в общем, там три разных следа, и все не больше сорок первого.
– Это интересно.
Даниил испытал знакомое чувство. Старое, но отнюдь не доброе. Так уже бывало, когда он начинал заниматься делами запутанными, где логика далеко не всегда работала на стороне следствия. Начинало зудеть где-то в шее, как будто нервы оголялись и искрило сознание.
Обуздать это чувство – дело достойное. Не поддаваясь эмоциям, рассуждать с необходимым холодком – верный путь. Даниил знал, что и в этот раз справится. В конце концов, только так он мог отодвинуть от себя тени прошлого, которые так рьяно выползали при дневном свете и так притворно сливались с цветом ночи.
На обратном пути майор как бы между делом спросил Даниила, рад ли он вернуться на малую родину. Тот ответил, что рад, упомянув про высокую зарплату, про квартиру, которую выдали бесплатно. Больше рассказывать не стал. Причин для переезда хватало, но зачем о них трепаться? Еще уложил в пару предложений рассказ о своей жене Ольге, которая полгода просидела без работы, а теперь сможет продолжить карьеру в местной школе в качестве учительницы русского языка и литературы.
– Дело хорошее, – подхватил Евтушенко. – Я, кстати, знавал летчика по фамилии Некрасов. Часом не родня тебе?
– Да. Это мой отец.
«Все он вел к этому, – подумал Даниил. – Ведь знал же, наверное. Изучил личное дело. И про жену знал. Про отца уж точно. Хитрый он, этот Евтушенко. Хорошая ищейка и психолог неплохой. Но применял бы он лучше свои навыки в разговорах с подозреваемыми, а не с коллегами. Пользы было бы куда больше…»
Раздался треск рации, и майор отреагировал незамедлительно. Даниилу подумалось, что это случилось вовремя, какая бы весть ни прозвучала. Все же, продолжать разговор об отце не хотелось ни при каких обстоятельствах.
Сержант Трофимов, которого Даниил видел на утренней планерке, доложил, что личность погибшего установлена. Им оказался Черепанов Анатолий Васильевич, 1965 года рождения. Ранее судимый.
– Но это еще не все, – продолжил трескучим голосом Трофимов. – Погибший покинул город полгода назад и после этого уже не возвращался.
Ольга долго ворочалась, наверное, не меньше часа, прежде чем подняться с дивана и окончательно расстаться с мыслями о сне. Она подошла к окну и выглянула во двор. Детские качели. Мусорные контейнеры. Ручейки, текшие по склону вдоль дороги, засыпанной мелкими камушками. И свет, проникавший всюду. Чуть приглушенный из-за размазанных по небу тонким слоем облаков.
Полярный день только начался на семидесятой параллели. Неподготовленный человек далеко не всегда может уснуть в первую ночь после прибытия, преодолев девять часовых поясов и оказавшись один на один с никогда не заходящим за горизонт солнцем. Солнцем, которое лишь в самую темную минуту ночи едва касается линии горизонта, где-то там, за далекими морскими далями, и расплывается желтоватой линией лишь для того, чтобы снова начать свой путь по небосводу.
Ольга читала об этом самом солнце у Куваева в его знаменитой «Территории». Но одно дело – давать волю своему воображению и совсем другое – наблюдать, как медленно тает подсвеченная, будто бы ненастоящая ночь. Знать, что твой муж хотя бы иногда проваливается в сон и приятно посапывает, вжавшись головой в подушку, и немного завидовать ему, потому что у тебя так не получается.
Зависть… Ольга слишком хорошо знала это слово. Завидовать она, как и любой другой человек, начала еще в раннем детстве. Практиковалась. У девочки из соседнего двора кукла краше, а вот тот мальчик вообще с родителями на море ездил. А я чем хуже? Я же такая особенная. Почему у меня нет куклы и нет моря?
Прошли годы, и объекты зависти сменились: куклы с морями уступили место красивым одежкам и крутым парням. Нет, ну Анька-то какая страшила, а вон у нее какой парень красивый! Чем я хуже?
Заимев собственную квартиру, пусть не слишком большую, пусть находившуюся за тридевять земель от Москвы, Ольга будто бы одним махом решила вопрос зависти во взрослом его обличии. У Аньки квартира есть, и у Нади, пусть однушка, но своя! Годы в коммуналке хорошо подогрели это чувство, и теперь оно остывало, чтобы со временем превратиться в камень, который будет благополучно выброшен. Я ничем не хуже, и я получила свое.
Но как бы ни взыгрывала в душе Ольги зависть, она всячески старалась не выплескивать ее в желчных обвинениях и уж точно никогда не порицала Даниила за их «далеко не шикарную жизнь».
«Все наладится, и былые обиды уйдут, – повторяла Ольга раз за разом. – Иначе ведь не может быть…»
Сонные и не слишком приятные мысли уступили место радости пробуждения. Ольга окончательно вырвалась из оков сна, умыв лицо и взяв в руки зубную щетку. Посмотрела на тюбик пасты, который стоил неимоверно дорого, и с жадностью надавила на него.
Отправившись днем ранее в магазин за продуктами для ужина, она была сильно удивлена. Стоимость продуктов была в два, а то и в три раза выше, чем на ее малой родине. Поначалу она долго стояла у прилавка, и только не слишком вежливый вопрос продавщицы вывел ее из ступора.
– Что брать будем? Свежести только привезли. Зелень по пятьсот рублей. Яблочки самолетом позавчера завезли, сто сорок за кило. А вот картошка с последнего корабля. Американская. Могу мешком сразу выдать, дешевле получится, – продавщица оглядела Ольгу с ног до головы. – Ты не здешняя, да?
Ольга смотрела то на картошку, изрядно почерневшую, странно огромную, то на лицо собеседницы, тоже почерневшее и огромное.