Страница 21 из 22
Дверь квартиры все не открывалась. Я хотел было спуститься и позвонить еще раз, но, как только сделал первый шаг, услышал щелчок дверного замка. Пригнулся, задержал дыхание.
Дверь открыла немолодая женщина, чем-то похожая на ту, что была на фотографии в паспорте. Вид у нее было помятый, но это нас с Саней не удивило. Алкоголичку мы видели не в первый раз в своей жизни. С пьянством вообще все очень плохо у нас в городе.
Выругавшись, женщина закрыла дверь, и мы с Саней, выждав еще немного времени, пошли вниз. Ступали тихо, так, чтобы хозяйка квартиры не услышала.
Дом был четырехэтажный, из тех, что строили давным-давно, и наполовину не заселенный. Мы спустились со второго этажа вниз, и у самых дверей нам повстречался мужик в кожаной куртке, круглолицый, небритый. От мужика нещадно разило советским парфюмом. Он проводил нас взглядом и направился вверх по лестнице.
Велосипеды мы оставили у соседнего дома, внутри старого деревянного контейнера, двери которого были открыты настежь. Удивительно, но контейнер не был наполнен хламом, да и в мусорный ящик его никто не превратил.
Мы с Саней решили побродить неподалеку, не привлекая внимания. Сделали на велосипедах по два десятка кругов, но прошло всего-то десять минут. Никогда еще в моей жизни время не тянулось так долго. Вышел тот круглолицый. Вышла еще какая-то старушка с авоськой, тяжело дышавшая. Ничего интересного.
– Слушай, я жрать хочу, – сказал Саня. – Поехали, купим чипсов и колы? Тут же рядом магазин.
– А если мы что-нибудь важное пропустим?
Саня пожал плечами.
– Ну тогда давай я сгоняю, а ты карауль.
На том и порешили. Я остался около дома Ивлевой, снова начал кружить по двору. Заметил, как неподалеку от дома остановилась белая «Нива» и из нее вышел мужик в потертой коричневой дубленке, черных брюках и кроссовках. Борода клином, и взгляд какой-то нездоровый. Неудивительно, что он привлек мое внимание.
Он вошел в подъезд, в котором жила Ивлева. Я посмотрел на закрывавшуюся дверь и на темно-зеленый УАЗ, припаркованный по другую сторону дороги. Подумал, что если милиция следит за домом, то и я могу попасть под подозрение. Внутри сделалось как-то горько и обидно. Чтобы успокоиться, я сказал себе, что все делаю верно.
Но успокоиться я не успел. Из дверей подъезда выскочил бородатый мужчина и быстрым шагом, иногда переходя на неуклюжий бег, направился к своей машине. Вид у мужика был перепуганный. Я решил, что это недобрый знак и что нужно проследить за этим бородатым. Но как угнаться на велосипеде за машиной?
Разумные доводы? Нет, куда уж там! Ничто не могло помешать мне пуститься в погоню, позабыв о своем напарнике и той опасности, которая могла мне угрожать. Я ударил ногой по педали и помчался за «Нивой».
Я задыхался, выжимая из себя максимум. Благо, на велосипеде можно было неплохо срезать, тогда как для машины была лишь дорога с поворотами и другими участниками движения. В мыслях у меня промелькнуло, что погоня далась бы мне куда легче, будь в городе хотя бы один светофор. Светофоров не было, как и поблажек со стороны беглеца. Он ехал очень быстро.
Мне повезло не влететь на полной скорости в девушку с коляской, мирно шедшую вдоль дороги. Я хотел было прокричать извинения, но понимал, что одно слово – и дыхание собьется, и я сдамся раньше времени.
Но вот я проехал мимо своего дома, и дальше дорога вела к заправке, за которой город заканчивался. «Нива» чуть сбавила скорость, но даже так расстояние между нами сокращалось с каждой новой минутой.
Я потерял машину из виду, когда дорога стала уходить вверх, на небольшую возвышенность, где были расположены заброшенные гаражи. Пот лился с меня ручьями, да и сердце так быстро стучало, будто готово было прорваться сквозь грудную клетку, как тот грудолом из фильмов про «Чужих».
За гаражами загородная дорога шла в двух направлениях: в сторону аэропорта и в сторону заброшенного десяток лет назад поселка на другом берегу залива. Мне оставалось добраться до гаражей и понять, куда же двинулась машина.
Уже на возвышенности, за гаражами, я посмотрел вдаль и увидел, как «Нива», оставляя позади облако пыли, мчится в сторону заброшенного поселка. Дыхание мое чуть восстановилось. Я сел на велосипед и поехал по дороге к поселку.
Прохор проснулся в холодном поту и долго пытался сообразить, где находится. Сон отступал медленно, болезненно. Так часто и бывало с похмелья, и Прохор знал, что именно может помочь ему прийти в себя.
Он потянулся к тумбочке у кровати и взял открытую банку пива. «Выдохшееся, да и черт с ним!» – подумал Прохор и сделал несколько глотков живительной влаги. Глаза его открылись шире, и головная боль чуть отступила.
Настенные часы в его маленькой комнатке, расположенной на втором этаже старого деревянного дома, остановились на отметке в два часа еще в начале года. Все забывал Прохор посмотреть, что там с механизмом. Впрочем, минутами время он не отсчитывал, а вот какой сейчас час, ему напоминал голос по радио.
– Сегодня суббота. Точное время – одиннадцать часов. Не спи, а то замерзнешь…
Прохор подошел к зеркалу. Лицо опухшее, глаза раскраснелись. Борода в хлебных крошках. Он попытался вспомнить, как закончился вчерашний вечер, но не смог. Память обрывалась на первой опустошенной бутылке водки.
Но ведь когда-то он подходил к зеркалу и видел еще далеко не старого и не вконец уставшего от жизни мужчину с золотыми руками. Он работал горным мастером на месторождениях, был уважаемым человеком. Теперь это неважно. Все в прошлом. Забудь. Ты и так уважаем самим собой, приятель. А больше в этом поселке никого и нет. Ни к чему заморачиваться. Ты наконец-то свободен.
«Теперь у тебя свой двухэтажный дом на берегу моря, который можно и нужно довести до ума, – говорил себе Прохор. – Кое-где остается лишь подлатать пол, кое-где – поклеить обои. Не особняк на Майами, но все же. Да и мебель можно посмотреть в других заброшенных домах. Может, еще не все нашел.
У тебя есть рыбалка. Места-то рыбные, хорошие. Мужики сюда из города приезжают, наматывают по двадцать километров туда и двадцать обратно. У тебя есть теплица, где помидоры, огурцы и зелень, и не за бешеные бабки, как в городе. У тебя есть старый автобус, организованный под сарай, со всяким нужным и не очень хламом.
У тебя есть этот поселок, из которого люди уехали еще в середине девяностых. Поселок без людей – какая благодать. Ведь люди несут в себе столько злобы, столько подлых мыслей. Как же хорошо жить вдалеке от этого.
Но в город ехать нужно. Да, нужно поговорить с этой *лядью, узнать у нее, что да как. Она же дура, она могла ляпнуть чего ни попадя, кому ни попадя. Подставить и себя, и тебя…»
Перекусив на скорую руку остатками пива и вареной картошкой с добротно посоленной горбушкой белого хлеба, Прохор вышел из своей комнаты, спустился по лестнице и вышел на улицу. Вдохнул свежего воздуха, и ему моментально полегчало. Он подошел к припаркованной у дороги «Ниве», достал ключи из кармана дубленки. Путь предстоял недолгий…
Полчаса спустя он выскочил из квартиры Марины Ивлевой, возбужденный, напуганный. Туманом заволокло сознание, будто кошмары прошлой ночи вновь вернулись и каким-то образом просочились в реальный мир. Как же так могло случиться?
Он не думал о том, что кто-то мог следить за ним. Он спешил к машине. Сел в «Ниву» и рванул по улицам города. Скорее вернуться обратно, в поселок. Там спокойно. Там никого нет, и никто его там не потревожит. Он был уверен, что спрячется в своем домике у берега залива и никто не додумается искать его там.
«Но что за чертов велосипедист все маячит позади? – задался вопросом Прохор, глядя в зеркало заднего вида. – Какой-то сопляк! Да они ведь одного сопляка уже брали под крыло! Это другой? Да какая разница?! Этот пацан крутит педали как бешеный, пытается догнать меня. Нет уж, парень. Пожуй пыли!»
Вырвавшись из города, Прохор чуть успокоился. Все же, руки продолжали трястись. Или это из-за неровной дороги? Неважно. Велосипедист остался далеко позади.