Царство и священство

Для античного человека Бог был мерилом всего и вся, и он смирял свою жизнь с Его волей. До Христа язычник не познал истинного Бога, зато искренне стремился к нему. Римлянин признал для себя некоторые абсолютные ценности, к которым относил и Римское государство; «благо государства как высший закон» был понятной формулой для всех. Современный человек далек от необходимости ставить перед собой столь сложные задачи. Из всех возможных объектов поклонения он избрал себя, он сам стал для себя высшей ценностью.

Вообще, нет ошибочнее утверждения, будто наше поколение еще полноценно питается плодами христианской культуры. Увы, в массе своей мы не являемся ее носителями, и для подавляющего большинства опрошенных лиц, мнящих себя христианами, абсолютно недоступны ответы на самые простые вопросы, в частности: что такое Литургия, как следует поститься и для чего, как готовиться к исповеди, что такое смертный грех и т. п. Полагают, будто более 80 % россиян относят себя к представителям Православия. Но на самом деле, воцерковлено из них не более 3–4 %, как во времена древней Церкви. В Германии, Бельгии и Франции менее 10 % людей посещают сегодня храмы, а в США 74 % католиков и 62 % протестантов заявили, что для них все религии безразличны[40]. Говорить такому человеку о Боге столь же бессмысленно, как убеждать фанерную доску о красоте мироздания; «окаменелое бесчувствие», так это состояние называется в Православии.

Не говоря уже о том, что подавляющее большинство из нас никогда не читали Священного Писания и Псалтири, не знают об Отцах Церкви и искренне недоумевают, почему войны между протестантами и католиками носили столь кровавый характер. У нас давно даже не «бытовое христианство», а картиночное, неосознанное. Древняя Церковь была гонима политическими властями, нынешняя Церковь гонима всеми.

Интересно, что еще более 100 лет назад даже умные либералы брезговали подписаться под некоторыми «прогрессивными» заявлениями. Например, один автор справедливо утверждал: «Нам говорят, что торговля должна объединить мир, что промышленные интересы свяжут человечество сильнее всяких нравственных уз. Средневековый человек постыдился бы говорить это. Он сознавал, что он связан с другими нациями духовными узами, и связь эта едва ли не крепче, чем все торговые контракты, которыми так гордится наше время»[41].

С античным человеком было проще: он давал возможность христианам проповедовать Учение Христа, слушал его и слышал. Христианство пришло не силой меча, не государственным законом, а высшим началом, тем, что древний римлянин, сириец и грек могли понять – любовью Бога-Отца, положившего как жертву на алтарь Своего Единородного Сына. Современный человек такой любви уже не поймет и не увидит, поскольку разучился любить – даже себя он ублажает, а не любит.

Это безмерно осложняет задачу Церкви нести слово Христово по всему миру и ко всякому человеку. И, к сожалению, вовсе не предполагает в обязательном порядке толерантности современного человека, который, рассуждая умозрительно, не должен негативно реагировать на внешние предметы и события, если те не покушаются на его благополучие.

Увы, эти надежды не оправдались. Наличие группы людей, живущих иначе, расстраивает, настораживает современного homosapiens, мешает ему. При всех индивидуалистических призывах нет никого более тоталитарного и «общественного», чем человека-атеиста, желающего, чтобы все жили «как он». Исключения из правил вызывают у него крайне агрессивную реакцию – так тьма пытается поглотить свет, раздражающий ее. Здесь также нет ничего нового или неожиданного. Как предсказывал 120 лет назад один авторитетный исследовать, «явится рабство своего рода, рабство в новой форме, вероятно – в виде жестокого подчинения лиц мелким и крупным общинам, а общин – государству. Я в этом уверен, я готов это пророчествовать»[42].

Если мы говорим о гарантиях Церкви и о наиболее оптимальных условиях осуществления ею своей душеспасительной деятельности, то, разумеется, они возможны лишь в условиях, когда политическая власть воцерковлена. Иными словами, когда присутствует «симфония властей». Едва ли следует доказывать, что эта эпоха миновала, а во все остальные дни Церковь всегда ощущала на себя тесное дыхание государства и его нередко излишнюю заботу и контроль. Вряд ли следует уповать на то, что в нынешнее утилитарное время вдруг возможен «космический скачок», и завтра мы окажемся в царстве православного Римского императора в условиях «симфонии властей». Но, естественно, сказанное не означает, будто Церковь стала «ненужной» или ее деятельность следует урезать до внутрицерковных границ.

III

Кто-то однажды сравнил Церковь с реанимационным отделением – очень удачное сравнение. Действительно, там находятся те, кто ни при каких иных обстоятельствах не в состоянии спастись, духовные «разбойники», «блудницы» и «мытари». Но Христос принял зрак раба и претерпел крестную смерть ради нас, ради «малых сих». И, конечно же, задачи Церкви спасать души носят универсальный характер, вне зависимости от условий ее существования. Меняются государства, режимы, власти предержащие, Церковь остается неизменной в своем сакральном величии Тела Христова. И должна спасать людей, приноравливаясь ко времени несения своего служения.

Один замечательный православный философ удивительно тонко писал по этому поводу: «В основе своей христианин стремится к нравственному богоподобию, имея живой идеал в Христе, а способы и правила в достижении этого идеала – в учении и руководстве Церкви. Его задачи жизни не исчерпываются в земном существовании и здесь не осуществимы полностью. Мир для него лишь арена борьбы за свой нравственный тип и за приобщение к нему возможно большего числа людей – это и есть христианское “спасение”. Христианин хорошо знает, что достижение правды здесь возможно лишь относительно. Поэтому ломать закон социальной жизни он не станет. Улучшать же общественную жизнь христианин всегда готов – по своей обязанности и личной потребности поддерживать и приумножать господство правды»[43].

Сегодняшняя ситуация не так трагична, слава Богу, для христиан в России, как это иногда представляют. Если уйти от крайностей, к которым следует отнести иногда навязываемую внецерковному российскому обществу «симфонию» или крайний атеистический либерализм, то мы обнаружим множество полей для деятельности.

В первую очередь духовное окормление россиян, совершенно запутавшихся в многообразии предлагаемых в течение последних 30 лет рецептов построения счастливого общества и решения личных проблем каждого из нас. Настало время вспомнить об абсолютных ценностях и национальной гордости, подарившей нам бесчисленное множество духовных и ратных подвигов.

По счастью, сегодня Церковь уже получила право войти в школу и в семью – слава Богу! Безусловно, это право накладывает на христиан обязанность учить детей не утилитарным ценностям, а истинной нравственности.

В социальной области едва ли кто-нибудь может состязаться с бесценным и многообразным опытом Церкви по части организации социального призрения. Ни один государственный орган, ни одна отдельно взятая общественная организация не в состоянии решить задачи материального поддержания больных, одиноких стариков, малообеспеченных людей. С этой деятельностью тесно связано тюремное служение Церкви – кто еще обладает для осужденных таким безусловным авторитетом, способным исправить их, как священник?! Конечно, это – риторический вопрос.

И, наконец, политическая деятельность Церкви. Ее нельзя понимать в шаблонном виде, как это иногда представляют. Совершенно неразумно и нецелесообразно представителям клира вступать в политические партии или организовывать их. Любая партия (даже КПСС) представляла лишь часть общества, а Церковь обязана представлять все общество, всю Ойкумену. Ведь каждая Поместная Церковь являет собой всю полноту Кафолической Церкви[44]. Какая уж тут партия…

40

Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада. М., 2003. С. 248.

41

Градовский А.Д. Государство и прогресс// Градовский А.Д. Соч. СПб., 2001. С. 67.

42

Леонтьев К.Н. Чем и как либерализм наш вреден?//Леонтьев К.Н. Восток. Россия и славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза. М., 1996. С. 273, 274.

43

Тихомиров Л.А. Государственность и религия// Тихомиров Л.А. Апология Веры и Монархии. М., 1999. С. 132.

44

Иоанн (Зизиулас), митрополит Пергамский. Церковь и Евхаристия. Богородице-Сергиева пустынь, 2009. С. 144–146.