Электрическое тело (ЛП)

− Ты любишь ее! Ради Бога, ты же крестная Эллы!

На лице мисс Уайт нет никаких эмоций. − Я любила тебя, Филип, − говорит она. − Я любила ее. Но она лишь оболочка той прежней себя. Я отдала ей все, даже правую руку. Но я научилась… Если я чего-то хочу, то я должна взять это для себя, − Мисс Уайт сильнее вжимает в меня пистолет, и я не могу сдержать стон боли.

− Будет ли лучше, − небрежно продолжает мисс Уайт, − если я скажу вам, что мы уже знаем большую часть формулы? Мы знаем, что передача работает только в режиме клона одного и того же человека — что означает, что мы не можем поменяться телами. Мы знаем, что для переноса в клоне процент наноботов должен быть очень высок. Мы знаем, что клонов можно усилить с помощью частей от киборгов, они сильнее, быстрее и умнее своих первоначальных собратьев, да и живут дольше. Конечно, если они не заражены болезнью Хебба.

Она щелкает пальцами свободной руки, и кто-то, кого я не вижу, подходит к задней стене. Я слышу, как открывается дверь, металлические носилки выскальзывают наружу, затем глухой стук тела, чье-то ворчание. Мисс Уайт проводит пистолетом по моей щеке, заставляя повернуть голову вево и наблюдать, как совершенная копия меня бесцеремонно опускается в кресло грез рядом со мной. У копии остекленевшие глаза, голова безжизненно болтается, как и у ученого, которого я не узнаю, что привязывает тело к креслу грез.

− Спасибо, доктор Симпа, − рассеянно говорит мисс Уайт.

Я смотрю на копию себя, на это тело… Она пуста. Просто оболочка, состоящая из клонированного материала и кибер-частей, металла, проводов и компьютеров под кожей и плотью. Мисс Уайт хочет заставить папу перенести меня, настоящую меня, в это искусственное тело.

− Если я дам тебе формулу, ты получишь самое эффективное оружие, которое когда-либо знал мир, − глухо произносит папа. − Из вас получатся отличные солдаты. Это будет гораздо более разрушительно, чем формула Эйнштейна для атомной бомбы.

Мисс Уайт вежливо смотрит на него. − Я не стану этого делать. Я просто продам формулу. Мне все равно, что они с ней сделают.

Папа поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. − Элла, − говорит он. − Мне очень жаль.

И я знаю, что он этого не сделает. Он не променяет меня на весь мир. Мисс Уайт скользит пистолетом вниз по моей щеке, в ложбинку между ключицами, больно вдавливая металл в грудь, и прижимает дуло к сердцу.

− Последний шанс, − лениво растягивает она.

− Я не могу, − шепчет папа. − Элла, прос…

Мисс Уайт спускает курок.

Все темнеет, и я открываю глаза.

Папа склоняется над моим телом. − Элла? − спрашивает он. − Ты здесь?

Я киваю и смотрю направо. В том соседнем кресле… сидела мертва я с дырой в груди… и кровь, так много крови, слишком белые кости и мутные серовато-розовые кусочки меня, капающие со стула.

Руки бессознательно подносятся ко рту, пока я задыхаюсь от шока, ощущая вкус желчи. Но затем мои пальцы с удивлением исследуют лицо — мое лицо. Я мертва. Мое тело сидит мертвое в соседнем кресле… Но в то же время я здесь, все осознаю. Я жива.

Папа обхватывает руками мое лицо и заставляет смотреть на него. − Элла, − говорит он. − Я не мог этого не сделать. Я должен был спасти тебя. Мне пришлось. Но, детка, я хочу убедиться, что ты знаешь правд,− он делает глубокий вдох. − Я хочу убедиться, что ты сможешь сделать то, что не смог я.

Глава 70

Он погиб не при нападении террористов и не был убит от рук андроида-изгоя, пробравшегося в лабораторию… это все было сфабриковано. Я пытаюсь вспомнить видео, которое показывала мне ПМ Янг: на нем папа просто разговаривает со своими коллегами, затем краткое изображение андроида и вспышка света. Это можно подделать. И я купилась на это.

Папа не убивал меня. Он спас меня.

Я с трудом открываю глаза. Мисс Уайт тревожно нависает надо мной. − Что ты видела? − спрашивает она.

Мой рот открывается. Я пытаюсь пошевелить руками и понимаю, что они все еще привязаны к стулу, обездвиживая меня.

− Я видела, что ты убила меня, сука, − рычу я, борясь со стулом.

Мисс Уайт закатывает глаза. − О, только не это снова.

− Снова? − я напрягаюсь, пытаясь освободиться.

− Я любила твою мать. И люблю тебя, Элла. Но мы уже спорили об этом, помнишь ты это или нет.

Только в этот момент я понимаю, что память была искажена и кто-то стер Джека из моих воспоминаний. И, очевидно, не только его.

− Я предлагала тебе деньги, жить в доме со мной.

Я плюнула ей в лицо.

− В прошлый раз ты тоже так делала, − кажется, ей скучно. − Было бы проще, если бы ты просто рассказала мне о клонировании. Как он тебя сделал? Ты обнаружила что-нибудь новое в этой грезе? Секреты заперты внутри тебя, я уверена в этом.

− Я никогда ничего тебе не скажу, − огрызаюсь я.

Мисс Уайт спокойно вскидывает свою металлическую руку и с такой силой бьет меня по лицу, что голова запрокидывается. Во рту появляется привкус крови. Пусть я и циклон, но у нее металлическая рука и она ударила меня с силой бульдозера.

− Ты расскажешь мне все, так или иначе, − уверенно твердит она. − Ты всего лишь компьютер, а их можно перепрограммировать. Или взломать. Что-то в том, как холодно и бесстрастно она это произносит, меня ломает. Горячие слезы текут по моим щекам, стекая по лицу под странным углом, поскольку я все еще привязана к креслу. − Почему? − спрашиваю я, все мои надежды и страхи выливаются в одно единственное слово.

− Когда твой отец вылечил мать − он видел только ее. Но я увидела кое-что еще. Шанс на мир, на бессмертие.

Я в ужасе смотрю на нее.

− Подумай о том, как хорошо бы было, если все были циклонами. Люди, которые позволяют мягко направлять себя в правильном направлении. Терроризм останется в прошлом. Гнев, ненависть − все это исчезнет. Подлинное равенство, подлинный мир, подлинное процветание.

− Вам не нужны люди, − категорично заявляю я. − Вам нужны рабы.

− Андроиды-рабы. Вот что значит слово «робот» − раб. Но…

Я прерываю ее. − Вот во что ты хочешь превратить людей.

− Нет-нет, − хмурится мисс Уайт. − Нисколько. Циклоны − не андроиды. Есть разница.

−Если ты их контролируешь− то нет.

Мисс Уайт издает разочарованный стон. − В любом случае, будет мир. Никакой угрозы войны. Никакого терроризма.

− Больше никакой свободы.

Вот почему правительство, контролируемое мисс Уайт, было готово инсценировать взрывы андроидов. На войне люди совершают отчаянные поступки. Они предают вещи, в которые верят, как это сделала представитель Белл, или идут на глупый риск, как Джек и Зунзана. Но одна из первых вещей, которые следует сделать во время войны, − это просто свобода.

− Твои мать и отец были настолько… ограничены… в том, что они хотели сделать со своей технологией, − говорит мисс Уайт. − Я могу продавать циклонные апгрейды богатым как бессмертие. Циклона почти невозможно убить, и они живут гораздо дольше человека. И, конечно, мир и процветание − не только для меня, но и для всех.

И тут я понимаю: дело не только в войне. Это слава, престиж. Моя мать никогда не позволяла мисс Уайт иметь полный доступ к системе грез и формуле препарата грез. А отец полностью запретил мисс Уайт заниматься исследованиями циклонов. Возможно, они не знали, насколько она продажна, а может и знали, но, в любом случае, родители отстранили мисс Уайт. Мама всегда хотела, чтобы мечты помогали людям пережить заново самые счастливые воспоминания. А папа всегда хотел использовать циклонов, чтобы спасти маму. Это мисс Уайт, которая увидела преимущество объединения двух процедур для разработки чего-то, что принесет прибыль и даст ей окончательный контроль над всеми объединенными странами.

− Элла, ты понятия не имеешь, как война может обогатить человека. А я знаю. Я видела, что случилось с лидерами сепаратистской войны, с теми, кто делал оружие и питался страхом других.