Электрическое тело (ЛП)

Наступает тишина.

Я выпрямляю спину, мне все равно из кости она или из металла. Я хочу знать правду. Я толкаю плечом тяжелую дверь и вхожу внутрь. Все находящиеся в комнате подпрыгивают от удивления, но я шагаю по кафельному полу в центр комнаты, толкаю каталку со спящим телом Акилы в сторону, и ложусь под сканер и голографический проектор, вмонтированный в потолок.

Мои внутренности плавают надо мной в голограмме. Пару секунд я лежала в немом удивлении. Затем делаю глубокий вдох и произношу:

− Показать процент наноботов.

Мой образ вспыхивает, как море на закате, искрящееся и сияющее, освещенное огнем бесчисленных наноботов, ползающих под моей кожей.

Ксавье протягивает руку к голограмме, отделяя кусочки человеческой плоти от механической.

Все, чего я так боялась − правда. Я не человек. Я − монстр.

Ксавье поворачивается к компьютеру. − Этот сканер связан с базой данных генома в Триумфальных Башнях. Ты идентифицируешься как Элла Шеферд, − он поворачивает экран, показывая мое удостоверение.

− Значит, она Элла, − рычит Джек.

− ДНК Эллы, − поправляет Ксавье. − Она циклон. Клон настоящей Эллы, усиленный кибернетическим телом.

Слезы жгут глаза. Клон… Не настоящая…

Я смотрю на свои руки, удивляясь, как оказалась в ловушке этой искусственной тюрьмы, выглядящей как мое собственное тело.

Я медленно встаю. Джули смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я не понимаю: то ли она боится меня, то ли я должна бояться ее. Ксавье молча выключает программу, проклятая голограмма исчезает.

− Уйдите, − тихо просит Джек. Джули и Ксавье молча выходят из комнаты. Я стою неподвижно, пойманная взглядом Джека.

Я не хочу быть вещью. Хочу быть человеком.

− Ты − Элла, − говорит Джек, шагая ко мне. Я моргаю. − Ты − Элла, − повторяет он. − Ты − это ты. Ты человек.

− Докажи, − говорю я.

Джек вздыхает. − Ты можешь думать. Андроиды не умеют думать.

Но копия моей матери, которую я встретила на кухне, могла думать. Она решила приготовить завтрак, она решила отправиться в Нижний город. Или… Возможно, ей просто дали очень конкретную программу, которая говорила ей, что делать. Например: если ваша дочь о чем-то спрашивает вас, просто подыгрывайте.

Я вздыхаю, и этот звук, кажется, обвивается вокруг меня словно веревка, сотканная из моих собственных сомнений, душа все мои надежды.

На лице Джека крайне свирепое выражение лица. Он подходит ближе, но я отступаю, сердце бешено колотится. Я так и отступала, пока не уперлась спиной в стену, Джек сразу заключил меня в своеобразную клетку из своих рук. Я успеваю только пискнуть от удивления, когда лицо Джека оказывается в миллиметре от моего. Я смотрю на него широко распахнутыми глазами. Затем взгляд немного опускается.

Его губы прямо здесь, прямо перед моими. Они слегка приоткрыты, так что в его теплом дыхании я чувствую запах яблока, которое он только что съел. Я думаю, что попробовала бы это яблоко…

− Ты даже не представляешь, как это трудно, − сказал Джек той ночью в башне. − Любить так, как я люблю тебя, и понимать, что ты даже не помнишь меня.

Джек поднимает руку и прижимает ее к моей груди с такой силой, что я чувствую ее очертания, прожигающие мою рубашку и плоть.

− Чувствуешь? — спрашивает он, но у меня нет ответа, потому что все, что я когда-либо чувствовала, проносится через все мое тело: страх и желание, паника, похоть и сомнения − все это, все сразу прожигает кожу в том месте, где лежит его рука, словно на меня кипяток вылили.

− Наука может заставить сердце биться, − мягко произносит Джек, обволакивая израненную меня каждым словом. − Но она не может участвовать в гонках.

Он отступает на шаг. Лишенная его прикосновений, я чувствую холод в груди, там, где только что была его рука. По крайней мере, теперь я знаю. Робот может жить, может даже думать, но не чувствовать.

Ведь правда?

Глава 64

Джек ждет ответа.

Но я не знаю, что сказать.

Как чувствовать.

Как быть.

Прислонившись спиной к стене, я скольжу вниз, все ниже и ниже, пока не достигаю холодного кафельного пола.

Я смотрю на свои колени.

− Эл… − начинает он.

− Пожалуйста, − шепчу я.

Он ждет.

− Пожалуйста, просто уйди.

Он открывает рот, но не издает ни звука. Спустя мгновение он разворачивается и идет к двери. Ненадолго останавливается. Я не вижу этого − просто чувствую на себе взгляд, обжигающий мою фальшивую кожу.

Затем Джек уходит.

Я закрываю глаза и заставляю себя чувствовать. Никогда по-настоящему не думаешь о том, каково это − быть в своем теле. Но даже с закрытыми глазами я чувствую границы своей кожи, реальные они или нет. Все, что во мне есть, все органы − я все это чувствую: сердцебиение − контролировать не могу; разум − может и не быть моим. Я здесь, сейчас, в этом теле. Все, что на данный момент во мне есть − на самом деле не прежняя, настоящая Элла, но я та, кто я есть.

Я встаю и подхожу к Акиле, накачанной снотворным. Затем толкаю каталку обратно в центр комнаты под сканер и голографический проектор.

− Я скучаю по тебе, − шепчу ей.

Мои пальцы скользят по тонкой трубочке, через которую в ее организм попадает снотворное. А затем сжимаю трубку, останавливая поток лекарств.

Смотрю. Жду.

Ее глаза распахиваются.

Я наклоняюсь ближе.

− Элла? − спрашивает она, но на этот раз я слышу фальшь в ее голосе.

Глаза − это окно в душу. Так всегда говорил папа. И сейчас, больше всего на свете, я хочу знать одну вещь: хоть что-нибудь осталось от моей подруги внутри этого тела?

Просыпаясь, Акила начинает извиваться, натягивает на себе путы, дергается.

Я наклоняюсь еще ближе.

− Отпусти меня! — кричит она, и я почти отпускаю капельницу, опасаясь, что она сломает свои оковы и сбежит.

Но по-прежнему не отрываю взгляд от Акилы. Мои глаза горят, глубокий жар лижет мое зрение как огонь. Aкила затихает. Она смотрит на меня так, словно мы оба ищем человечность, которой нет ни в одной из нас.

Она моргает.

И на мгновение, лишь одна маленькая вспышка, в которой я узнаю подругу. Я настолько удивлена, что отпускаю трубку. Но я уверена, уверена, что вернула ее. Как только успокоительное вновь начинает поступать в ее кровь, Акила начинает протестовать, требуя освобождения, но я не слышу ничего, кроме жужжания.

Она была там. Та самая Акила. В мире, где все оказалось ложью − этот момент был реальным. Искра внутри, то, что делает Акилу моим другом, − она не исчезла. Погребенная под программированием, заглушенная компьютерными командами, выбеленная из сознания − но она там.

Надежда не потеряна.

Нужно спасти Акилу, и я сделаю это.

Осталось выяснить, как именно.

Глава 65

Джули пришла мне на помощь.

− Пусть попробует, − поддержала она мой план.

− Это слишком опасно, − тут же возражает Джек.

Ксавье наблюдал за нами молча.

Не знаю, верят они мне или нет, ведь они не видели тот свет жизни, загоревшийся в глазах Акилы. Тем более у них совсем нет причин доверять мне, но Джули поддерживает, попытаться следует.

− Как бы там ни было, решать что-то уже поздно, − говорю я. − Я уже связалась с представителем Белл.

− Что? — потрясенно переспрашивает Джек, глядя на меня.

Я вскинула руки в защитном жесте. − Я лишь попросила его узнать как можно больше. У него есть доступ к документам, которых нет у нас, − ко всем исследованиям, а возможно и к планам правительства.

− Но даже если он все разузнает, как он передаст нам эту информацию? − спрашивает Ксавье тихим и спокойным голосом.

− Если это у него в голове, я смогу узнать.

Джек крепко сжал челюсти. − Это опасно. Мы не можем вернуться в лабораторию.