Вальдшнепп

   Трап, потом шлюз, ещё один, и вот он в длинном коридоре, по обеим сторонам от которого раздвижные двери. Его путники прикладывают к дверям карточки и заходят внутрь. Карточек у Хави, естественно, нет. Да и откуда, спрашивается? Он вообще впервые на космолёте. На настоящем. То, как их везли на Парадиз, можно сравнить лишь с тем, как на ферму привозят овец. То есть связанных и мекающих. Вот только мекать было бесполезно. Мекай - не мекай, а конец пути известен. А теперь - вроде и не как бессловесная скотина. Хотя и неизвестно пока, насколько лучше. Хави ныряет за чопорным худощавым мужчиной в один из отсеков и суетливо оглядывается, пока тот думает, куда приткнуть свои вещи. Пока Нурола ещё шёл по коридору он прыгал быстрой мышкой из мозга одного из пассажиров в мозг другого, пока не нащупал того, что был мыслями далеко-далеко и действовал скорее на автомате. Малая коррекция - и пассажир воспринимает Хави, как мелкую помеху, неизбежную, словно голос диктора из динамиков или мелькающих то тут, то там сотрудников космопорта. Хави устраивается возле сумки случайного попутчика, прямо возле прикроватного столика, где его случайно никто не заденет и застывает в неподвижности, позволяя пассажиру проделать все положенные ритуалы. Через какое-то время тот укладывается, а космолёт стартует.

   К перегрузкам старта Хави готов, он же уже летал, но на этот раз его скручивает так, что бывший Вальдшнеп даже теряет сознание. Когда же он приходит в себя, пассажир лежит всё в той же позе и сколько прошло времени можно только догадываться. Хави немного сомневается, но тоже проваливается в сон. Отдых нужен. Если не сейчас, то когда ещё? Если пассажир проснётся первым - блок не даст ему увидеть вынужденного соседства.

   - Ты кто? - внезапно звучит детский голос и Хави осторожно приоткрывает глаза. Не ожидал-с...

   - Вальдшнеп. - Хм, и почему язык имеет обыкновение говорить раньше, чем мозг включается в активную деятельность?

   - Птичка?

   - Нет, рыбка.

   - Рыбок таких не бывает - Пассажир сидит в кресле, а рядом с Хави стоит ребёнок лет пяти и смотрит на него, как на экзотическую зверушку.

   - Нет, бывает. Я же есть.

   Своя логика в этом, несомненно, присутствует, и мальчик, почесав пятернёй взлохмоченную голову, глядит на пассажира, вместе с которым Хави проник в эту каюту:

   - А он точно есть?

   - Можешь пощупать, - тот улыбается. Вальшнеппу не слишком хочется, чтобы его щупали, но пока ситуация не разрешилась, он играет по предложенным правилам.

   Мальчик протягивает руку и трогает Хави. Рука не проходит сквозь него.

   - Вот видишь. А ещё я знаю много игр.

   Вот это он зря. Какие он знает игры? Как Бэшке травку в голове рисовать? Или как в уличной драке уворачиваться? На Ментахо его раз пятнадцать на нож пытались наколоть, но так и не накололи, шрамы не в счёт. Он знает каждый из своих двенадцати. Все - не от ножа, от ментальной боли. Уличные схватки у них всегда проходили без оружия - в головах, кто первый вскрикнет. И тут не нужно быть самым рослым или быстрым. Важнее - железные нервы и крепкий болевой порог. Хави, худощавый и жилистый, выходил победителем отнюдь не всегда, но в большинстве случаев.

   - А какие? В прятки?

   - Хороший выбор. Сначала ведь я ищу?

   Найти мальчика просто. Да и где можно спрятаться в пределах небольшой каюты? Но Хави благоразумно сперва осматривает все места, где ребёнка точно не было, и только потом как бы случайно обнаруживает того под тёплым пледом на том самом ложе, где устраивался перед взлётом настоящий пассажир каюты.

   - А теперь я тебя!

   Мальчик ищет долго. Трудно найти менталиста, особенно если он не хочет, чтобы его нашли. Но любому терпенью ребёнка рано или поздно наступает предел.

   - Сдаюсь.

   Хави снимает блок. Он и не уходил. Он оставался на том же месте.

   - Как это ты?

   Хави показывает на пассажира, всё так же сидящего в кресле:

   - Это твой папа? Ему можно доверить тайну?

   - Это дядюшка Фил. Он добрый.

   Вот и сказано ключевое слово. Нет, дядюшка может быть добрым с кем угодно, кроме "зайца", но всё же детям раннего возраста ещё можно верить.

   - Тогда мы ведь ему скажем, что мы тут играем и фокусы показываем?

   - Конечно скажем. А давай ещё!

   И Хави снова и снова ставит блоки и ищет шустрого мальчишку, который пытается спрятаться и в сумку, и под стол и даже дядюшке за спину. Наконец усталость берёт своё мальчик усыпает прямо на руках у дядюшки, более не проронившему не слова. Когда мальчик начинает тихо посапывать, пассажир аккуратно переносит его на ложе, прикрывает пледом и кивает в сторону Хави, чтобы тот подошёл поближе.

   - Вы неплохой человек. И, как я понимаю, довольно сильный менталист. Ибо я до сих пор вас не вижу. Если бы не Энди, наверное, и не увидел бы. Вы ведь не знали, что он ко мне подсядет на Плаценте, я так понимаю.

   Плацента - это планета, на которой у империи дети. Там школы всех уровней, от первого уровня, для таких, как этот мальчонка, до высшей, в которой обучают штучных специалистов. На Плаценте у Жаворонков дочка учится. Так что про планету и ему кое-что известно. Это с Ментахо детям туда путь заказан, особые они на Ментахо, а с остальных планет Империи большая часть детей проходит через Плаценту.

   - Я не хотел вам плохого, - подаёт голос Хави, чувствуя, что пассажир ждёт от него какой-то реакции.

   - Знаю. Потому и разговариваю с вами. На Медуно вы выйдите вместе с нами, и я никому не стану о вас докладывать.

   - На Медуно? Не на Ментахо?