Поросячий язык

   - Да... Как она смеет?

   - Вот так, - Ленка развела руками, - Я только стояла и обтекала. А меня, как восьмиклассницу, вернувшуюся домой утром, раскатывали под орех, полоскали и сушили. Сегодня у них "Мегера" была.

   "Мегерой" за глаза, конечно, звали одну из воспитательниц группы, куда ходила Наташка, педагога со стажем в несколько десятилетий. Между ней и их семьёй с самого начала выработался вооружённый нейтралитет, готовый превратиться в боевые действия, был бы только повод. И повод, кажется, как раз наклёвывался. Для того чтоб понять суть их взаимоотношений, надо было знать всю историю. Андрюшка, в свою очередь, ходил совсем в другой садик, в котором был на неплохом счету, так как по жизни был парнем весёлым и жизнерадостным, ни драчуном и не плаксой. Наташку же после переезда отдали в тот, что стоял ближе к дому, не таскать же в другой район города, и, наверное, с этим немного ошиблись. Садик хоть и значился по всем ведомостям, как "элитный", в первую очередь выделялся тем, что тесно сотрудничал с церковью. Воспитанников старших групп даже водили на службы по большим православным праздникам. А уж про поделки в виде ангелочков или задушевные беседы о рае говорить и не приходилось. Ленке, впрочем, было всё равно, а вот Игорь, как услышал про подобные образовательные изыски - завелся с полуоборота.

   - А нас спросили, хотим мы этого или как? - высказал он жене, всё, что думал, после того, как дочь начала рассказывать ему то, чему научилась за день. - Школа, значит, от церкви отделена, а садик - нет?

   - Да подрастёт, сама всё поймёт, - пыталась вразумить его жена.

   - Или с кашей в башке жить останется. Не смеши мои подковы, - отозвался Игорь и, начиная со следующего дня, Наташка, к вящему неудовольствию персонала, перестала посещать определённого рода занятия. Правда, отношения с "Мегерой" были испорчены окончательно и бесповоротно, но их ребёнок, по крайней мере, перестал получать информацию, которая могла бы вызвать конфликты внутри семьи. И вот - новая напасть. И на этот "Мегера" вцепится зубами. Мол, только в безбожной семье дети могут выражаться, как пьяные сапожники.

   - Я завтра сам с ней разберусь, - попытался Игорь успокоить Ленку.

   - Как тогда? До заведующей, а мне потом красней?

   - Чего краснеть? Наташку ведь куда в эти самые "уроки добра" водят? В живой уголок. А там у них попугай. Может он от старого боцмана и детей такому учит, что хоть стой, хоть падай.

   Ленка фыркнула. Мысль про попугая пришлась ей по душе. Если б всё дело свелось к злополучной птице, было бы просто расчудесно. Тут и садик своё получил бы, и семья доказала бы свой положительный статус как нельзя лучше.

   Наутро "Мегеры" не было. Принимала Наташку другая воспитательница, молодая девушка только что из педучилища, ещё немного побаивающаяся детей. Страшно краснея, она на претензии Игоря поведала ему, что как раз из-за их Наташки пришлось даже лучшую куклу, подаренную замом главы администрации отдать в другую группу.

   - Знаете, как ваша дочь её обозвала? - округлив глаза, спрашивала Игоря "Машенька" (называть девушку Марией Владиславовной пока не решался никто. Кажется, она и сама никак не могла привыкнуть к внезапно свалившемуся взрослому статусу и не знала, что с ним делать).

   - Откуда?

   - Не могу сказать, - ещё больше смутилась молодая воспитательница, но, не растерявшись, полезла в карман короткой джинсовой юбчонки, - Вот.

   На аккуратно отрезанном листочке в клетку было каллиграфическим почерком написано, - "Блинское убожище".

   - Выбросьте, - поморщившись, отдал Игорь Машеньке листок, - Стоит ли распространять?

   - Да. В самом деле. И я так подумала, - девушка с радостью порвала листок на мелкие составляющие, но, не найдя, куда выбросить, стала запихивать их обратно в кармашек, - А ведь они потом всей группой это скандировали. Хоть я куклу унесла. Если б Владлена Густавовна услышала...

   Владленой Густавовной звали как раз "Мегеру".

   - Не услышала ведь? Ну и к лучшему. Кстати, а не покажете ли мне живой уголок? Мне дочка так красочно о нём рассказывала.

   Наташка о живом уголке и правда, рассказывала с воодушевлением. Но только в первые два посещения. Каждый раз смотреть на одних и тех же рыбок и слушать одного и того же попугая могут не все дети. Некоторым для полного счастья не хватает свежих впечатлений. Наташка относилась к последним. После очередного посещения живого уголка во время вынужденного отсутствия она сказала.

   - Я самая умная и за это меня наказали. Буду попугая словам учить. А то ску-у-учно.

   - А терпения хватит? - спросила тогда у неё Ленка.

   - Ага. Я ведь Вадика уже научила, что бога нет.

   - Это как это?

   - А я за ним ходила и говорила, - "Скажи, что его нет, а то не отвяжусь". Он и сказал. Теперь Настьку научу.

   - Учи лучше попугая, а подруги сами разберутся, когда подрастут.

   - Точно! А он их научит.

   Вот около этого попугая Игорь и пристроил свой видеорегистратор. Ещё дома он запрограммировал агрегат на движение, так что теперь всё, что происходило в "живом уголке" не должно стать для их семьи секретом. О том, что его затею "раскусят" Игорь не думал. В конце концов, он же пёкся о своей же дочке. И ничего предосудительного и в мыслях не имел. Ещё один прибор он ещё утром повесил на балконе, справедливо рассудив, что дочка могла наслышаться бранных слов от соседа-студента, который выходил на лоджию не только покурить, но и пообщаться по мобильнику. Мог ли Гриша при этом выразиться нелитературно? Мог. А Игорь мог его поймать. Ну где, спрашивается, ещё Наталка могла подцепить свой "поросячий язык"? Больше ничего дельного Игорь даже и предположить пока не мог. А посему эти две точки подлежали проверки в первую очередь.

   Вечером Наташка вела себя терпимо. Мат от неё не слышали. Даже, когда Андрюшка подслушивал под дверью. Все понимают, что подслушивать и подглядывать нехорошо, но всё же на каждом шагу это делают. Для общего же блага, опять же! Те же регистраторы или камеры в магазинах для чего устанавливают? На дорогах почему граждан снимают вместе с машинами, когда они скорость нарушают, а потом шлют письма счастья? Да всё потому, что кроме сознательности, рядовой обыватель должен бояться неотвратимости наказания. Игорь всё это понимал и принимал, как должное. Кнут и пряник действуют быстрее, чем пряник без кнута. Ладно ещё, что в их стране не принято "стучать на соседей". Тот же Ерофеич, у которого сын одно время жил в Германии, покуда туда арабы не понаехали, рассказывал, что там настучать на ближнего - доблесть и геройство. Сразу вспоминались легенды про тридцатые годы прошлого века, хотя, кто знает, как всё было на самом деле?