Страница 28 из 51
К горлу подступил, будто ком, иссушающий страх, потому что слишком много эмоций вызывала девчонка, спокойно взбивающая в миске смесь для омлета. егор ею гордился, он её хотел, он испытывал по отношению к ней нежность и как бы иррационально это ни было, чем больше она доказывала, как самостоятельна и сильна, тем больше он жаждал стать ей полезным, защитить и спасти. ровно то, что он ненавидел в женщинах, да впрочем во всех людях вообще — слезливость и слабость, не обнаружилось в самой зашуганной и жалкой "звезде" курса.
Но как? Не понимаешь, Егор иванович? И нет идей? Совсем? Ну ладно… подумай ещё, пока — троечка авансом.
И только когда за Ивановой закрылась дверь, Вероника отставила всё в сторону и уставилась в одну точку, будто робот с выключенным питанием.
Тишина повисла, всё такая же гробовая, всё с той же музыкой. И вмешательство мерзкой Ивановой, точно сквозняк в тёплой комнате, неприятно пощекотало оголённую кожу. Хотелось отмотать назад, нажать ctrl+Z, чтобы всё вернулось, но вместо этого оставалось только стоять молча и сверлить гневным взглядом стол.
— И что ты думаешь? — холодно поинтересовался Егор, чуя женские слёзы и страшась, что лопнет магия "силы", которая накрыла, кажется, всю квартиру.
— Не знаю… Наверное, я хочу, чтобы вы сделали это, — и она неопределённо махнула рукой в сторону входной двери, за которой исчезла соперница.
— Это…
— Условия. Давайте. Она меня спросила, а я ничего не ответила, потому что у меня не было условий. Давайте, перечисляйте, сейчас самое время.
— Ты… — начал было Егор, но не стал продолжать, так ничего и не выдумав.
Его просили о том, чего обычно все как одна боялись. Но её правда, никогда он не переступал черту, до того, как всё озвучит. Никогда никому не давал времени настроить воздушных замков, а признавался во всём сразу. Вот такая история вышла, теперь же казалось странным произнести привычную речь.
— Тогда я первая, — шепнула Вероника и Егор её не узнал. Тихая испуганная девочка, будто стала храбрейшим львом.
— Стой! — он подошёл к ней и взял за руки. — Что ты хочешь?
— Ну как же. Это не отношения… Это секс. Он закончится, когда кто-то один этого захочет. Никто ничего никому не должен. Верно?..
Ей будто резали ножом сердце, и Вероника почти чувствовала, как в груди ворочается противный страх, но сказать всё первой — будто сразу резко отрезать.
Она шла и дёргала зуб как только он начинал болеть, при первых признаках простуды принимала меры, не умела долго мучиться и терпеть во всём, кроме Егора Ивановича несколько долгих семестров, что страдала от его безразличия. Стоя в его квартире с навалившейся в один миг “правдой” она подумала, что страдать и ждать больше не хочет.
Определённость нужна.
И она её получит.
— Говорите. Хочу стандартный список для плотских утех. Это же справедливо.
И она даже не могла сказать со стопроцентной уверенностью, что обижена или разозлена. Да, Егору казалось, что это необычная форма отчаянной истерики, но на деле всё было сложнее и глубже.
Вероника была… готова. Ко всему. Она не хотела обещаний и пустых слов, она даже ушла бы сейчас, получив одну маленькую каплю любви и жила бы потом, лелея эти воспоминания. Только честно бы…
— Честно бы. Всё как есть. Можно?
— Это никак не поможет в уч… — начал он, но не смог продолжить.
Слова показались какими-то ненастоящими, картонными. Будто написанный кем-то не очень качественный сценарий.
— Всё закончится… когда…
И снова не то.
— Не идут слова.
— Почему? — она привстала на цыпочки и сжала его плечи.
— Не знаю, не идут.
— Вы ненавидите меня?
— Ты уже спрашивала.
— Что с вами? Что в вашей голове? Чего вы хотите?
— Вернуться в комнату, — тихо произнёс он, прижавшись губами к её лбу. — Допить вино. Обнять тебя и долго лежать без дела на кровати.
Вероника покачала головой и принялась жевать губу.
— Я вас попрошу… не давайте мне надежду. Я этого не хочу. Не обманывайте меня. Не обещайте. Если вы заставите меня… ещё больше влюбиться, а потом уйдёте — будет плохо. Я не хочу стать… Ивановой. Не водите меня на свидания, если не хотите отношений. Не позволяйте оставлять вещи в вашей квартире. Не дайте мне к вам привязаться. Я вам доверяю. Я верю, что вы так же, как сегодня ночью не дали мне повод пожалеть о случившемся, не дадите повода решить, будто вы влюблены. Обещайте.
— Это… бред…
— Нет! Обещайте! Я хочу честности! Вы же не собираетесь влюбляться?
— Это смешно, — спокойно возразил Егор, сжимая её талию.
— Нет. Не смешно. Вы сами всегда так делаете! Чем я хуже?
— Хуже… лучше… какая разница?
— Обещайте!
— Обещаю.
— Я могу доверять вам?
— Можешь!
И договор с самим Дьяволом не был бы так страшен, как то, что происходило теперь. Потому что Вероника вдруг расслабилась и поверила, что такое может быть. Что вкусив всё прекрасное от этих отношений, она сможет оставаться счастливой без разбитого сердца.
— Но помогите выучить историю. Умоляю! Я скоро кукушкой поеду!
Примечание:
My tea's gone cold
Мой чай уже давно остыл,
I'm wondering why I got out of bed at all
И я спрашиваю себя: "Зачем я вообще сегодня вылезла из постели?"
The morning rain clouds up my window
Утренние тучи заволокли небо,
And I can't see at all
И я ничего не вижу.
And even if I could, it'd all be grey
Но даже если бы я что-то и видела, все было бы серым,
But your picture on my wall
Кроме твоего портрета на стене,
It reminds me that it's not so bad
Который напоминает мне, что не все так плохо,
It's not so bad
Не все уж так и плохо.
"Thank You" — Dido
=…я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она…*
Иванова сверлила дырку в спине Рони и это ощущалось так ярко, что становилось страшно неуютно. И мало того что в целом обстановка была напряжённой, этот взгляд напрягал ужасно. Плечо уже чесалось от фантомной щекотки.
Помимо этого, за преподавательским столом восседал ещё один раздражающий фактор. Пока все в аудитории сидели вперившись в экран и смотрели видео-презентацию, Егор Иванович, расслабленно развалившись на стуле, не отрывался от Соболевой. Он крутил в руке ручку, прогоняя её меж длинных пальцев туда-обратно, и очень внимательно наблюдал за тем, как Роня ёрзает на месте, оказавшись под прицелом сразу двух револьверов.
Вообще внимание к бедняжке было исключительно повышенным, со стороны совершенно всех! Даже её тренер по танцам Олежка прибежал перед первой парой, охал-ахал, осматривая “масштаб трагедии”. Все преподаватели печально качали головой, а студенты не отлипали со своими вопросами.
И вот пара по Истории. Здравствуйте! И Иванова чуть не в слезах, потому что на глазах у всех! В переполненной аудитории и будто бы наедине!
Цитируя мюзикл “Анна Каренина”… жопа полная. Или там не так было?
Роня уже почти сползла под парту, так что плечо оказавшееся под прицелом Ивановой почти скрылось из виду, но зачесался затылок.
— Да у нас с ней просто ментальная связь! — прошипела Вероника и сидящая рядом Вера с хмурым видом обернулась.
— Чего?
— Ничего, смотри фильм!
Егор Иванович опустил взгляд и слабо улыбнулся.
Очаровательно… какой же он очаровательный! — пропело что-то в груди Соболевой. Что-то… тонкое и чувственное. Оно помнило и его длинные пальцы, и его горячие губы и всего-всего его, такого прекрасного. И шепот под утро, и поцелуй под лопатку, и щекотку от его смеха. Роня покраснела, вспоминая всё, что было буквально часов шесть назад, а Егор Иванович увидев это не сдержал широченную такую улыбку.