Школа прошлой жизни

— Детка моя, он у тебя уже умер! Не мучай покойника, два балла, один за сострадание, второй за красивые глаза! Бедняга Джонни, за полчаса уморили его четыре раза! Следующая, ты, вот не вижу тебя, ты кто?

Мэдисон хихикнула, потом потянула меня за рукав:

— Госпожа Гэйн, пожалуйста, я попрошу Торнтон обработать мои царапины! Со мной ничего серьезного, я просто руки ободрала!

Это я видела, но хотела убедиться, что все именно так, как она говорит.

— Ты кого-нибудь видела? — спросила я, хотя не поручилась бы за ее искренность. — Во сколько ты вышла?

— В четыре утра. Я все пыталась заснуть, а всем не терпелось обсудить, как спасали Фила. На улице шел такой ливень, что я поняла — если я не выкопаю корень сегодня, у меня уже ничего не получится. Это мой последний год в Школе, а я хотела научиться варить это снадобье. Стремительные роды — это очень опасная вещь, госпожа Гэйн…

Голос ее дрогнул, и я вспомнила, что говорила Торнтон. Может быть, Мэдисон и не лгала.

— Ты видела кого-нибудь?

— Нет, госпожа Гэйн. Вы про зверей? Они уходят к этому времени, им нечего есть, все затоплено...

Я услышала, как внизу хлопнула дверь — вернулись Лэнгли и Нэн. Потом Фил уронил ведро. Я посмотрела на часы в коридоре: до конца занятий оставалось десять минут. Потом я постучала в дверь кабинета акушерства и хирургии. Госпожа Джонсон уже пытала очередную жертву.

— Кривые руки, Каспер! Куда ты накладываешь жгут? На шею? Сущие… все, дальше можешь его не лечить.

— Госпожа Джонсон?

— Единица! Просто потому, что что-то я поставить тебе должна! — Потом она повернулась в мою сторону и вытянула шею. Сейчас на госпоже Джонсон были надеты очки, но я могла бы поклясться — она узнала меня по запаху. — Стефани, детка, только не говори мне, что Фил опять где-то застрял.

— Можете на минутку выйти ко мне? — попросила я, и госпожа Джонсон охотно слезла с кафедры.

— Не умеют работать самостоятельно! — пожаловалась она. — Дала прочитать материал — куда там, думают, что я их тут обучу всему, а учиться придется еще и по книжкам!

Она вышла в коридор, и я успела закрыть дверь, полагая, что влетит сейчас и Мэдисон. Но госпожа Джонсон только всплеснула руками.

— Волчий корень! — ахнула она и практически выдрала из рук Мэдисон добычу. По привычке она его обнюхала и вынесла свой вердикт: — Хороший, свежий! Это как же ты его вытащила, детка, он на ярд почти в земле сидел!

Что бы ни произошло, я верила огромному опыту госпожи Джонсон, а она не видела в ранах Мэдисон ничего такого, о чем стоило бы переживать.

— Пойдем, пойдем, посмотрю твои руки. И потом переоденься. Стефани, положи корень в мой ледяной шкаф, я вернусь, найду эту клушу Коул, пусть только попробует сказать, что у нее неотложное дело. Ах, какой корень, хорош, пойдем, детка, — и она еще более бесцеремонно, чем я, втолкнула Мэдисон в соседнее помещение — как раз пустующий класс кармической диагностики, а я осталась торчать посреди коридора с волчьим корнем в руках.

Все самое интересное проходило мимо меня, и я пока не определилась, радоваться мне тому, что течение моей жизни не нарушено, или возмутиться, но кому я могла высказать свои возмущения, разве что Сущим, которым были абсолютно безразличны мои надежды и чаяния.

За годы жизни в Анселских Долинах я стала неверующей, впрочем, там это было в порядке вещей. Здесь же за хулу можно было получить пару лет каторги, и недовольство бездействиями Сущих я предпочитала держать при себе.

Девочки — средний класс, от четырнадцати до шестнадцати лет, — жались за партами, а на возвышении перед кафедрой лежал Джонни — многострадальная кукла, на которой поколения студенток тренировались делать перевязки и элементарные операции. Джонни придумал Фил, и я подозревала, что он каждый раз создает нового голема, потому что учебный год не успел начаться, а Джонни выглядел уже сильно потрепанным, и правая нога у него почти отвалилась.

Под настороженными взглядами я прошла к окну и положила волчий корень в ледяной шкаф.

— Когда занятие закончится, — предупредила я, — выходите из класса спокойно и не кричите.

Пока я бежала вниз, успела подумать над следующим. Мэдисон вышла через черный ход, который далеко от конюшен и ближе к лесу. Когда умер Криспин? Мэдисон долго не было, она промокла и не продрогла лишь потому, что была привычна к сырости и холоду, а еще умела хорошо концентрироваться. Если Нэн не ошиблась и сказала «несколько часов» не для красного словца, то Мэдисон могла заметить убийцу Криспина… И не понять, что видела. Или кого.

На последней ступеньке я остановилась. Это было уже чересчур смело — считать, что Криспин убит. Он погиб, потому что его ударила лошадь, у меня нет оснований не верить Нэн.

Занятия кончились, студентки заполонили холл первого этажа. На переменах Школа напоминала мне мой университет — многолюдно, шумно и весело, на самом же деле у нас училось всего пятьдесят пять студенток, и весело в Школе почти не бывало. Но я не видела ни Торнтон, ни Честер, и это значило — Нэн успела зайти в класс до конца занятия, я ее упустила и теперь буду терзаться в догадках до самого вечера.

Мэдисон нашлась, и даже смерть Криспина теперь не казалась мне большой бедой. Легко получилось себя убедить, что несчастья случаются, порой — слишком часто.

У меня была работа, которая в том числе заключалась в том, чтобы раздать преподавателям классные журналы, и я направилась к кабинету директора Лэнгли. Мне не хотелось туда заходить, но я себя пересилила. Лэнгли вряд ли мне что-нибудь скажет, но — я кивнула своим мыслям — я смогу сообщить ему, что студентка нашлась.

У двери торчал Арчи, на мое приветствие он не ответил, и я подумала, что у бедного старика шок. Я коротко стукнула в дверь и вошла, не дожидаясь приглашения. Лэнгли был не один, и я уже в коридоре это услышала, но не считала, что прерву важный конфиденциальный разговор.

— Нет, господин хороший, да кто бы вы ни были! Я потеряла малышку Лайзу, чем вы хотите меня напугать? Я не стану перебираться в это насквозь прогнившее здание, моим растениям нужен постоянный уход!

Крики, вопли и раздражение — такая же примета Школы Лекарниц, как протечки и холод. Лэнгли об этом еще не знал, он был мрачен, рассеянно кивнул мне, и по его лицу мне стало понятно, что дело, возможно, серьезнее, чем я вообразила. Спрашивать я не стала.

— Она нашлась, сэр, — сказала я, решив не выдавать Мэдисон. — Она была на улице с позволения преподавателя, искала ингредиент.

— А, — тут же забыла свой резкий тон госпожа Коул. — Мэдисон отыскала волчий корень? Вот же настырная. Ладно, пусть приходит, раз обещала, научу.

Она боком протиснулась в дверь. Ей было далеко до объемов госпожи Лидделл, и все равно я подумала, что в темноте их можно запросто перепутать. Арчи, очевидно, ждал своей очереди, потому что сразу вбежал в кабинет, дергая плечами и морщась, будто от боли.

— Вы зря мне не верите, господин директор. Спросите кого хотите, я в темноте вижу мышь.

Лэнгли кивал в такт его словам. Волосы его были мокрыми, слегка вьющимися, и вода капала с них на темный сюртук и на пол.

— Говорю вам, я его видел, — настойчиво продолжал Арчи. — Не первый раз я его видел, так почему ничего не сделал, спросите вы, я отвечу — я хочу дожить отпущенные мне Сущими дни.

«О чем это он?» — прочитала я в недоумевающем взгляде Лэнгли.

«Не имею ни малейшего представления», — постаралась передать ему я.

— Глупая Коул не намерена прятаться в безопасном месте, я скажу — спрячьте меня! Спросите кого угодно, нельзя будить древнее зло! Нельзя было будить это древнее зло!

Глава девятая

«Он тронулся от этих смертей умом», — подумала я.

— Арчибальд, — мягко, в самом деле как человеку скорбному разумом, сказал ему Лэнгли, — Криспин, возможно, был вашим другом. Но поверьте, что это всего лишь несчастный случай.

Конец ознакомительного фрагмента.