Ученик бури

Продолжив сидеть над картой, я не заметила, как начали сгущаться сумерки. Отыскав на пожелтевшей бумаге остров Ин, долго всматривалась в него, пытаясь представить как выглядит родина принцессы. По сравнению с империей он и правда казался крошечным, окруженным точками ещё более маленьких островов, уходящих далеко в море. Я провела по ним пальцем, выстраивая в воображении своеобразную кривую линию, и наткнулась ещё на один континент, притаившийся в самом углу карты. Он был закрашен неровным штрихом, и в сравнении с империей занимал бы её четверть. По форме я бы сравнила его со звездой.

— Каи`омат, — с запинкой прочла я, — Что это?

— Переводится как: "небесный свод", у тебя неправильное произношение. Это наши соседи, Бес, в народе их называют небесными людьми, а себя они зовут "Иметри", что означает "дети неба". Иметри живут в изоляции, их лет тридцать уже никто не видел. Они считают наши законы варварскими, а нас называют детьми земли, низшими.

— Цивилизованные люди, наверное, — буркнула я, полностью согласившись с высказыванием о варварских законах и зевнула. — Может заговорщики из их числа?

Кайрин отбросил свои бумаги, встал с кресла и протянул руку. Намек ясен.

— Ты везде уже видишь заговорщиков, Бес, ложись спать, — он усмехнулся, глядя на то с каким недовольством я возвращаю карту. — Мне бы не понадобилась твоя помощь, если бы кто-то из небесных людей имел к этому отношение; их можно узнать с первого взгляда.

— И как они выглядят?

— Потом как-нибудь расскажу, — Карающий решил не продолжать тему, — хватит на сегодня с тебя истории.

Я хотела ещё немного поспорить, но глаза и правда начали слипаться.

Провалившись в беспокойный сон, я пропустила как Кайрин ушел, а когда вынырнула из небытия посреди ночи, обнаружила, что комната уже совершенно пуста. Снова уткнувшись носом в подушку, отстраненно отметила — мне жаль, что он не остался.

ГЛАВА 17

Неделя прошла достаточно спокойно для меня, но в нервной беготне для остальных. Пока я получила возможность целыми днями не выходить из комнаты, придворные, и особенно слуги, активно готовились к предстоящему празднику. Представить себе не могла, что тут будет твориться перед самой свадьбой, если даже помолвка устроила такой хаос.

Можно было просто выглянуть на улицу, чтобы увидеть, как суетятся рабы, чистя фонтаны во внутреннем дворе, и надраивая каменные ступеньки перед входом. Некоторые перетаскивали во дворец тяжелые кадки с красными цветами, продукты в промышленных масштабах и ткани, расшитые сложной вышивкой.

Карающий опять был занят целыми днями, хотя все так же уделял мне пару часов по вечерам, натаскивая в чтении, истории и географии. В начале недели он даже заявился в обед, притащив с собой портного, который должен был снять с меня мерки для церемониального наряда.

Я была категорически против, но Кайрин в присутствии сухощавого сутулого мужчины, с тонкой оправой очков на носу, отрицательно покачал головой, приказывая не возмущаться. Сжав зубы, я сделала вид, что все в порядке, и позволила портному измерить себя с помощью длинной ленты с делениями, которые и близко не походили на сантиметры. Благо, процедура не заняла слишком много времени и раздевания не потребовала. Мужчина больше вздыхал, сетуя на мою худобу и тщедушность, которые будущему воину немедля следует исправлять, наращивая мышечную массу. В результате я получила уйму советов по правильному питанию и образу жизни от человека, который сам наверняка их не выполнял.

Карающий при этом подпирал собой стену, благополучно делая вид, что не замечает этой болтовни, но я была уверена, что в мыслях он потешается надо мной, потому что пару раз я все-таки успела поймать на его губах улыбку.

Когда портной сменил тему на обсуждение тканей, которые я бы хотела использовать для пошива накидки и шаровар, мне и вовсе стало дурно, но Кайрин все-таки соизволил включиться в беседу, самолично выбрав для меня цвета. Оказалось, что они играют довольно важную роль в правящей иерархии. В принципе, в будние дни знать имела право носить что угодно, но на праздниках надевать красное могли только члены императорской семьи, разбавляя цвет золотом.

— Бес будет в белом с золотым, — обронил Карающий, пресекая настойчивые убеждения портного, что мне подойдет насыщенно-синий или изумрудный.

— Но это же… — нахмурился портной.

— Все верно, мои цвета. Отправляйтесь, Залим джан, у вас ещё много работы.

Назойливый мужчина откланялся, и я наконец получила возможность спросить, что не так с белым.

— Не все ещё знают, что император принял тебя в семью, золотой — признак королевской крови, белый — верного стража империи. Ты имеешь право носить эти цвета как мой ученик, и, если я умру, станешь первым претендентом на мою должность, поздравляю.

Я успела подавиться воздухом, прежде чем поняла, что Кайрин пошутил. Он издевательски похлопал меня по спине.

— Эта честь не по моим заслугам, учитель, — прохрипела я, откашлявшись.

— Зато должна предостеречь от нападок здешних стервятников. Многие будут рады тебя задеть, но прежде увидят с кем связываются.

— Может я лучше свою форму надену? — Страдальческий стон вырвался сам собой.

— Нет, черный — цвет скорби, лучше не появляться в нем на помолвке.

Угрюмо кивнув, я смирилась с тем, что придется сыграть роль белой вороны. Карающий, наверняка к ней уже привык; он в любой одежде здесь выглядел как европеец среди коренных африканских народов, а мне не хотелось привлекать к себе лишнее внимание.

Однако если бы Кайрин разрешил пропустить церемонию вовсе, я бы отказалась. Одна часть меня твердила, что нарываться на неприятности не стоит, но другая, хотела хотя бы одним глазком взглянуть на праздник.

Сид, приставленный ко мне в качестве надзирателя, тяжело вздохнул, когда я спросила о том, что там будет.

— Скука смертная. На официальной части одни расшаркивания. Знать не упустит возможности поплеваться ядом в окружающих, а я весь вечер буду наблюдать, как бы они друг друга не переубивали.

Я сцедила смешок в кулак.

— А есть и неофициальная часть?

— Естественно, но спорю, что Карающий загонит тебя обратно в комнату при первой возможности. И правильно сделает, мал ты ещё… — многозначительно протянул страж.

— Эй! — Я сделала вид, что обиделась, и пихнула парня в плечо.

Тот как раз сидел в одной из бойниц смотровой башни, и спустив ноги вниз, болтал ими как сущий подросток. Ещё воин называется! До земли было метров сорок, и я так делать опасалась, хотя Сид подавал дурной, но заразительный пример. Не находись рука в зафиксированном состоянии, непременно бы поддалась соблазну, но мне было проблематично даже одеваться, и о том, чтобы взобраться на бойницу речи не шло. Ниша доходила мне почти до груди, так что я только завистливо кривила губы и поправляла куртку, накинутую на плечи.

Сидеть взаперти и так было сложно, и я уговорила парня пройтись, в результате чего мы скоро обосновались на безлюдной крыше, наблюдая за происходящим внизу и разговаривая.

Ответить Сид не смог, пошатнувшись от моего шутливого удара, он соскользнул вниз, успев зацепиться за край отвесной стены одной рукой. Каменная пыль и мелкая галька посыпались следом, а кровь от расцарапанной ладони протянулась за его пальцами алой полосой.

Проклятье! Сердце замерло, а потом вновь забилось в груди с удвоенной силой.

С земли послышался женский вскрик, а я, обмирая от страха, мертвой хваткой вцепилась в рукав парня.

— Отпусти меня, — огрызнулся Сид, — иначе утащу за собой!

— Да ни за что! — В панике воскликнула я.

— Тогда сними перчатку, иначе не сможешь меня удержать!

— Но и сосредоточиться на твоем спасении тоже не смогу!

— Бросай, я сказал!

— Нет!

Плюнув на боль, я ухватилась за парня ещё и вывихнутой рукой.

— Ну ты и придурок, — обласкал меня Сид.