Ученик бури

Шишка, послужившая наградой за слабоумие и отвагу, до сих пор не сошла, не смотря на то, что была неоднократно смазана лекарственными смесями, целый набор которых тем же вечером поступил в моё распоряжение. К счастью путь на полосу препятствий после того случая был мне заказан.

Выслушав рычание Кайрина, который получил меня после тренировки в совершенно непригодном состоянии, его отряд признал, что немного перестарался, и на следующий день сбавил планку истязаний.

Пока в программу входили бег, разминка, упражнения на растяжку и обучение самым простейшим приемам обращения с оружием. Парни, каждый из которых занимался своим ремеслом с тех пор, как только научился ходить, стремились впихнуть в меня все и сразу, превратив это в своеобразное соревнование: «Кто даст Бесу больше полезных советов»

Закреплял знания, полученные за день, шуточный спарринг с Сидом, в котором я отхватывала совсем не шуточных тумаков.

К сожалению, а может — к радости, сам Карающий пока не брался натаскивать ученика. Приводя меня на тренировку утром, и возвращаясь на неё вечером, он недолго наблюдал за моим избиением, после чего забирал во дворец — выжатую как лимон, пущенный под пресс.

Но если я в первый день думала, что на этом мои мучения должны закончиться, то была жестоко разочарована. Мне дали только наспех помыться, перед тем как начать усиленное обучение местной письменности, на что Кайрин не пожалел несколько часов собственного времени.

Набор символов, непривычных для глаза, предстояло выучить назубок. По отдельности буквы звучали совершенно бессмысленно и дело пошло на лад, только после того как я вызубрила каждую из них.

Кайрин заботливо принес мне книгу, в которой по иллюстрациям я распознала сборник детских сказок, что было самой приемлемой литературой для меня, и заставил читать, проговаривая вслух каждый звук. Не забывая непременно поправлять меня, если что-то было произнесено неправильно, Карающий в эти моменты казался эталоном невозмутимости. Если слово было прочитано верно, «переводчик» в моей голове работал, позволяя постичь его смысл, если нет — слово либо оставалось для меня бессмысленным набором звуков, либо превращалось во что-то новое, совершенно не вписываясь в контекст.

Читать про себя и вовсе пока не получалось, хотя Карающий утверждал что это дело привычки, мне как-то слабо верилось. А о написании собственного письма я и вовсе молчу.

Сочинение все так же полагалось проговаривать вслух, прежде чем записать его на бумагу, иначе я начинала по инерции строчить на родном, за что удостаивалась порцией нотаций и едких замечаний.

Я упорно проглатывала их, и продолжала карябать новые символы местным подобием карандаша, едкий грифель которого успевал намертво въесться в пальцы всего за один вечер.

Нытьё о том, что я слишком устала за день, и теперь язык заплетается, а буквы расплываются перед глазами, стремясь убежать за края страницы как тараканы, следовало держать при себе.

Затем шли уроки по концентрации и управлению сознанием, которые вскоре должны были перейти в практику. Стоит ли говорить, что в их пользу я не особо верила, потому что состояли они сплошь из медитаций, которыми следовало заниматься утром днем и вечером, как только у меня появлялось свободное время, и визуализации мифических силовых потоков. Их, хоть убей, я отказывалась в себе видеть, даже обладая живым воображением.

Так дни, проведенные во дворце, постепенно начали превращаться в рутину, в которой я увязла по горло, даже не заметив этого. Тренировки становились ожесточеннее, задания Кайрина — сложнее, и у меня попросту не оставалось времени, чтобы думать о чем-нибудь ещё. Это было прекрасно…

Перевалившись на четвереньки, я встала, вытирая губы тыльной стороной ладони, и отправилась на поиски потерянной перчатки. Она лежала неподалёку от моего тренировочного клинка, который я неуклюже выронила где-то на середине боя, и после этого моя тактика состояла исключительно из уклонений от ударов Сида и спасительного марш-броска по всему полю. Бег — единственное, что у меня получалось хорошо, и я была рада, что дала Сиду немного погоняться за мной, прежде чем он успел настичь беглеца и отвесить ему поучительного пинка.

Посмотрев на мой измученный вид, парень сжалился.

— Пошли, тебе надо отдохнуть.

Поле для тренировок, находящееся на территории дворца, располагалось рядом с казармами и походило на небольшую арену.

Я, переплетая ногами, потащилась вслед за Сидом к трибунам, и с удивлением обнаружила, что на них столпилось больше народу, чем я привыкла видеть. К воинам Карающего с которыми я обычно тренировалась, прибавилось ещё с десяток совершенно незнакомых мне мужчин, которые с интересом наблюдали за моим позором уже как минимум минут пятнадцать, и я непременно бы покраснела, смутившись толпе свежих зрителей, если бы могла. Лицо и так было красным от напряжения и размазанной крови.

Кооран безмолвно кинул мне флягу с водой, и то, что я смогла её поймать — уже было победой. После первой тренировки она угодила мне в живот, и я едва не согнулась пополам от неожиданности.

— Ну что Сид, теряешь форму. Мальчишка увиливал добрых пять минут, прежде чем тебе удалось его поймать, — Джеран хмыкнул и ободряюще похлопал сослуживца по плечу.

Я уже успела привыкнуть, что эти парни не упускают возможности подколоть друг друга, и от этого, как ни странно, становилось легче, ибо окружи меня Кайрин кем-то столь серьёзным как он сам, или походящим на тех бессловесных истуканов, что дежурили возле каждой двери дворца, я бы непременно свихнулась.

— Да я поддавался! — возмутился Сид, брезгливо сбросив руку товарища, — Он же ещё ребёнок совсем!

Я поперхнулась от прозвучавшей клеветы. Только что этот наглец утверждал, что в мои годы убил чудовище, а теперь говорит, что я дитя! Я сунула фляжку Раду — самому молчаливому из группы, и прищурилась.

— Спорим, что и в следующий раз я продержусь дольше?

Амин и Ияд переглянулись, обменявшись ухмылками и поддержали меня.

— Мы тоже спорим, что ты его не поймаешь, Сид. На десять золотых.

— Я двадцать ставлю на то, что Бес тебя уделает, — почесав острый подбородок, вновь поддразнил Джеран.

И лишь Раду возвел глаза к небу, видимо размышляя над тем, за что на его голову свалилось наказание в виде отряда, который только и делают, что вечно на что-то спорит.

— Принимаю, — не без доли заносчивости отчеканил Сид, — но только завтра. Бес устал, а я не привык бить ходячие умертвия.

— Мне же легче, хотя готов повторить хоть сейчас, — бессовестно соврала я, все ещё пытаясь выровнять ноги, которые не желали поддаваться.

— Я уже говорил, как мне нравится этот маленький лжец? — Расхохотался Сид, и кивнул на деревянную скамью трибуны, — Иди присядь, сейчас будет кое-что поинтереснее, чем твои барахтанья в песке.

Я вскинула брови, но не стала отказываться от дарованной передышки. Опустившись на жесткую поверхность скамьи, вперилась взглядом в центр арены на которую выходил десяток незнакомых мне воинов. Выглядели они внушительнее, чем парни, к которым меня приставили, а некоторые отличались светлыми шевелюрами, что среди черноволосых имперцев — было невиданной редкостью. Хмурые, в белоснежных льняных рубашках с распахнутым воротом, они носили на поясе ножны с тяжелыми полуторными мечами, что было совсем уж необычно. Если бы мне дали в руки что-то подобное, полагаю, они бы по локоть отвалились уже на первой минуте тренировки. Клинки, которые использовали воины Кайрина, выглядели не так внушительно, но я не сомневалась, что в руках умелого бойца были не менее смертоносны, чем тот же «бастард». Изогнутые на манер турецкой сабли, они были короче и легче классического меча, что только прибавляло им симпатии в моих глазах. Кооран мог практически жонглировать парочкой таких, приводя зрителей в неописуемый восторг. Конечно, мне настоящие клинки пока опасались вручить, но в воображении я уже примеряла оружие на себя, прикидывая с чем удобнее будет справляться.