В плену у ректора

Странно, но ее спонтанная реакция не укрылась от ректора, у нее даже появилось ощущение, что Герберт видит ее состояние, когда не видит ее саму. В два широких шага, он подошел к ней, крепко обнял за плечи и развернул к двери. — Пойдем. Здесь уберутся. Надеюсь, тут есть еще одна комната с достойными удобствами?! Пока ты не выспишься, мы никуда не поедем. Проклятье, да есть здесь нормальный душ и постель для девочки?! — гневно крикнул он в коридор.

Эдиан передернуло. Тонко, ниточкой — плечи чуть дернулись под его рукой.

— Я не хочу оставаться тут… Я хочу… — тихо сказала она. Ощутила, что голос звучит жалобно.

— Чего ты хочешь? — мягко спросил Герберт.

«Снова на ручки…» — невольно пронеслось у нее в голове. Когда он обнимал ее, держал, она чувствовала себя в безопасности, ей было хорошо. Хоть и смущалась. Но потребность вновь ощутить эту ни с чем не сравнимую опору была сильнее смущения.

— Обратно, в Академию, — ответила Эдиан со вздохом. — Больше мне теперь идти некуда. Должно быть, вы знаете, что… — она осеклась, ведь воспоминания о том, как она использовала свою силу, навсегда слились с воспоминаниями о том, как Кранг убил Кая.

Глава 18

И снова Герберт все понял.

— Ты наконец начала использовать свою силу. И… Эдиан, твой друг жив. Не беспокойся. Твоя ручная собачка Сарита спасла его.

— Что?! — Эдиан остановилась, как вкопанная. — Кай жив, да?!..

Слезы радости потекли по щекам. Жив, жив… такого счастья она уже и не чаяла. Какая же молодец Сарита! Она, Эдиан, чуть не «убила», а Сарита смогла, нашла Кая и как-то вернула с того света.

Несколько секунд она улыбалась сквозь слезы — счастливо, глупо. Герберт смотрел на ее лицо сверху вниз, так и держа ее за плечи. Эдиан казалось, что при этом у него в лице что-то дергается. Мелкие желваки.

И тут до нее дошло… Жизнь Кая спасена. Но что ждет его дальше?!

— И что вы сделаете с ним!? — она с вызовом посмотрела на ректора снизу вверх. — Я во всем виновата! Я никуда не поеду, если вы хотите казнить Кая! Я…

Герберт мягко усмехнулся — как, наверное, может усмехаться тигр, в чьей власти съесть или отпустить жертву. Тигры, кстати, всегда выбирают съесть, подумала Эдиан.

— Успокойся, Эдиан. Не поехать со мной ты не можешь, и сама прекрасно знаешь это. Не нужно такого смешного блефа. Даже по закону я имею право определять твое местоположение. Но… да ничего я не сделаю твоему другу, — снова усмешка. — Он не похищал тебя и не злоумышлял против тебя. Ты верно сказала — виновата ты. Это ты соблазнила его бежать с тобой. Кто тут устоял бы? — кривая улыбка. — Я не могу судить парня, который стал жертвой твоего… твоей жертвой, маленький хищник. Ну, правда, неделька на черной работе, когда поправится, его, конечно, ждет. Нарушения устава Академии не могут проходить безнаказанно, — закончил Герберт.

Эдиан выдохнула. Неделька на черной работе — это не заключение в тюрьму, не порка кнутом, не исключение из Академии. Это просто ерунда! Она и сама не побоится такого наказания.

— А меня? Что… ждет меня? — спросила она осторожно.

— Тебя? — на этот раз его губы скривила еще более странная улыбка. — А как ты сама думаешь, Эдиан?

— Я не настолько глупа, чтобы подсказывать вам способы наказания, — так же криво улыбнулась Эдиан.

— Ну тогда для начала тебя ждет «карантин», — ответил ректор. — Посидишь дома, пока я не приду к выводу, что в ближайшее время от тебя можно не ждать новых сюрпризов. В этот период заниматься с тобой буду я. Потом… посмотрим.

— То есть все же заключение!? — вздохнула Эдиан. Именно к этому она морально готовилась. Но где-то билась легкая надежда, что такой заботливый сейчас Герберт пожалеет ее.

— Домашний арест, — спокойно подтвердил Герберт. — Это самое мягкое, что причитается за твои действия, — опять криво улыбнулся он. — На самом деле тебя следовало бы… тщательно отшлепать.

— Не надо, пожалуйста! — пискнула Эдиан. — И вообще… нет необходимости в аресте, мне ведь некуда бежать теперь. Я по-всякому теперь… волшебница.

— Ладно, — улыбнулся Герберт. Вполне искренне. — Отсюда уедем прямо сейчас. Я понимаю, что тебя тошнит от этого места.

И неожиданно взял ее за запястье. Эдиан с удивлением ощутила, как нервная вздернутость и смертельная усталость сменяются спокойной бодростью.

— Скоро ты научишься делать это сама, — пояснил Герберт. — Но никогда не применяй методы магической стимуляции, если нет возможности потом хорошо выспаться. Организм всегда возьмет свое, рано или поздно придется расплачиваться. Отъедем в ближайший город. Там отдохнем. Мне тоже, знаешь ли, нужно поспать.

И тут Эдиан наконец заметила, что он сам — непобедимый, неуязвимый — выглядит усталым и измученным. А ведь, наверняка, он скакал всю ночь, чтобы спасти ее. А она… Каким бы ни был ректор, он заслужил ее благодарность!

Его появление спасло ее от самого страшного. От бесчестия и окончательного превращения в куклу.

— Спасибо, — опустив глаза, искренне сказала она. Это было слишком непривычно — благодарить того, кто тебя купил. Но на этот раз она чувствовала настоящую благодарность. — Как вы успели?

— Я был не в Академии, немного ближе к границе. Так что тебе повезло, — ответил он. На ее «спасибо» никак не отреагировал, но Эдиан заметила, что ему приятно. Что-то такое было в его жестком отрешенном лице. Какой-то неявный лучик скользнул по нему.

Чуть приобняв ее за плечи, Герберт направил ее по лестнице вниз.

Конь ректора, по его собственным словам, пал на подъезде к гостинице. Это он и привел Эдиан как пример того, к чему может привести слишком сильная «магическая стимуляция». А Эдиан снова представила себе страшную, ожесточенную гонку, что держал этой ночью ректор. Ради нее.

В голове встала картинка, как он, сосредоточенно и зло сжав зубы, нахлестывает коня, не жалеет бедное животное. И думает только о том, чтобы успеть.

Даже в страшном сне она не хотела представлять Герберта своим мужчиной. Но эти мысли были по-женски приятными. Впрочем… очевидно, он просто не хотел потерять свою «великую волшебницу»… Не стоит придумывать себе глупых романтичных мотивов. Они не свойственны этому жесткому человеку, способному небрежно, носком сапога поправлять руку трупа, как будто та нарушила одному ему, ректору, ведомую гармонию…

От такого осознания становилось неожиданно грустно. Может быть… приручить чудовище было бы самым прекрасным деянием, что она могла бы совершить в жизни. Просто вряд ли это чудовище поддается дрессировке.

И все же не удержалась… незаметно, легонько погладила его по локтю, когда они спускались по лестнице. Незаметно. Но он заметил. Бросил на нее быстрый, странный взгляд, а Эдиан снова показалось, что в его лице проскользнул тот неявный лучик. Она покраснела.

Спустившись вниз, Герберт поднял на уши постоялый двор и почти всю деревню. Несколько дюжих парней были отправлены вынести труп Кранга. Еще трое — найти для ректора и Эдиан новых коней. Видимо, все так напугались явления самого «черного ректора» в этот Богом забытый край, что коней нашли за четверть часа.

Эдиан за это время оделась и немного привела себя в порядок.

Положив хозяину постоялого двора на прилавок кошелек с золотыми монетами, Герберт сдержанно кивнул и повел Эдиан к выходу. Количество золотых соответствовало многомесячному доходу всей деревни, поэтому его искренне благодарили и низко кланялись.

— Вот так, Эдиан, — сказал Герберт во дворе. — Для бедных людей деньги и статус значат все. Они ведь даже не стали разбираться, почему и за что я убил Кранга. И куда увожу юную даму. Может быть, это я тебя похитил, — добавил он с неожиданно шкодливой усмешкой. — Но, поверь, им это безразлично.

— Боюсь, вы слишком строго их судите, — не удержалась от замечания Эдиан.

— Я как раз их не сужу. В отличие от тебя я знаю, что такое бедность и страх перед власть имущими, — спокойно и сдержанно ответил ректор.

А ведь она ничего не знает о нем. Кто вообще сказал, что он всегда был таким могущественным и властным? Неизвестно, каким был путь, приведший человека к тому, кем он стал. Может быть… и ей не стоит судить его?