Страница 19 из 27
Затем был магазин одежды. Там купили несколько теплых платьев, блуз, брюк, корсетов, шляпок, колготок и гольф. В очередной раз подметила, что здесь покупать, что-либо намного удобнее и быстрее, чем на Земле. Нет ни какой очереди в примерочную, нет бесконечного поиска одежды с твоим размером, нет очереди на кассе. Все быстро и индивидуально! И самое главное — практично! Все вещи, которые мы купили, заколдованы, заговорены и закреплены чуть ли не печатями!
В обувном я прошлась быстро и выбрала две пары сапожек: одни на небольшом каблучке, вторые на плоской подошве, ну, чтобы выбор был. Иногда ведь хочется на каблуках походить. Девушки же выбирали тщательно, и когда вышли из магазина они практически ползли со своими вещами.
— Все-таки надо было брать с собой парней! Носили бы вещи нам! — Сказала Дарина, в очередной раз, присаживаясь на лавочку напротив ювелирного магазина, на котором настояла Ива.
— Ага! И тогда бы мы не четыре часа по магазинам ходили бы, а все восемь! Они бы тоже захотели что-нибудь купить. — Вставила я свое слово, присматриваясь к стеклянным дверям магазина, и пытаясь понять, хватит ли мне денег на какую-нибудь безделушку.
— К тому же мы бы не смогли нормально выбрать нижнее белье. — Добавила в копилку Ива. — И вообще, мы же хотели только женской компанией сходить! И шопинг — это не отдых, а тяжкий физический труд!
И тут я заметила кое-что необычное. В стекле отражалась улица. Лавочка, на которой мы сидели, прохожие, что спешили куда-то и женщина. Я не сразу обратила на нее внимание, но когда заметила — не могла отвести взгляда. Даже через не отчетливое изображение на стекле было видно, что она сильно страдает.
Я повернула голову и увидела ее. На ее лице была вселенская печаль и мука. Хоть она и не плакала, я видела, как ей больно от чего-то. При этом одета она хорошо, так что вряд ли попрошайничает. И в этом мире я такого вообще не замечала.
Не осознавая, что творю, я отправилась к той самой женщине. Хотелось узнать, что же такого у нее произошло, и могу ли я ей чем-нибудь помочь.
Подходя ближе, я увидела, что она стоит рядом с информационной доской. На таких досках обычно люди оставляют записки со словами: "распродажа", "ищу", продаю" и так далее. Но конкретно эта женщина все время смотрела на портрет мужчины. Нарисовано профессионалом от руки, и я даже смогла увидеть блеск от радости жизни в глазах мужчины. Надпись под портретом гласила: "Пропал Карл Урел. Всю информацию о его местонахождении сообщите ГОВБ"
Карл Урел. Знакомое имя. Где-то я раньше его слышала… Неужели это тот самый мужчина, о котором разговаривала бабушка с КОБ? Его так и не нашли? Это даже как-то странно, учитывая то, что этим занимается Королевский Отдел Безопасности.
Я подошла к женщине и тихонько взяла ее за руку. Та немного вздрогнула, и посмотрела на меня непонимающим взглядом, но буквально через секунду в ее глазах появился лучик надежды.
— Вы что-то знаете о моем муже? — Спросила она хриплым голосом.
— Не совсем. — Сказала я, переводя взгляд на портрет молодого мужчины. — Моя бабушка — ректор академии магии. И недавно я случайно услышала, как она разговаривает с кем-то о пропавшем мужчине. Как предполагаю — о вашем муже.
Женщина загрустила. Скорее всего, она надеялась, что я скажу ей, что видела где-то ее мужа и что он хотя бы просто-напросто жив и здоров. Но я этого не знала. Но я могла дать ей лучик надежды, что ее любимый супруг найдется!
— И, знаете, из кабинета бабушки выходила женщина в форме КОБ. В форме Королевского Отдела Безопасности. По приказу самого короля его ищут самые настоящие профессионалы. Так что не сомневайтесь — ваш муж найдется!
С этими словами я отпустила прохладную руку женщины, и уже хотела уйти, так как не могла больше смотреть на ее страдающее лицо. Еще чуть-чуть и я сама расплачусь! Я прямо таки чувствовала, насколько ей одиноко, страшно и больно.
Но женщина не дала мне сделать и шагу. Она схватила меня за руку и сквозь наворачивающиеся слезы, улыбаясь, произнесла:
— Спасибо! Вы дали мне надежду, что Карл вернется домой живым и невредимым!
После этого она дала мне уйти обратно к подругам. Настроение совсем пропало, и я больше не хотела ходить по магазинам. Впрочем, как и объяснять девушкам, что это была за женщина и о чем мы с ней говорили. Мне было настолько плохо, что я прямо таки бежала до общежития, не обращая внимания ни на кого вокруг. И, кажется, потеряла один пакет с нижним бельем. Впрочем, на это мне уже было абсолютно плевать. День испорчен, и вечер, скорее всего — тоже.
И я сама не могла понять, почему так сильно прочувствовалась горем незнакомки, почему мне стало так же одиноко, как и ей, почему мне хотелось плакать в голос, свернувшись калачиком и почему у меня было ощущение, что я соврала той женщине. Словно я чувствовала, что Карл Урел домой уже не вернется никогда.
В комнате с выключенным светом я пыталась прийти в себя, но с каждой секундой мне становилось все хуже. Я понимала, что прочувствовалась болью женщины, но не до такой же степени! Я словно чувствовала все, что чувствует она!
Осознавая, что это не мои чувства, и что они с каждой секундой все сильнее поглощают меня, я направилась к бабушке. Кто, если ни она, поможет мне в этой ситуации? Она наверняка еще в своем кабинете! Время-то еще детское!
Не обращая внимания на прохожих студентов, которые сначала шарахались от меня, а потом пытались остановить и понять, что случилось, я бежала по коридорам. Сбавила темп только тогда, когда ворвалась в кабинет секретаря.
Девушка, удивившись моему незабываемому приходу, сначала удивилась, а когда сообразила, куда я направляюсь, сообщила:
— Мадам уехала на совещание ректоров. И ее не будет до завтрашнего вечера.
Уехала? ДО ЗАВТРА? И что же мне теперь делать?! Все еще плача, я молча вышла из кабинета, и побрела обратно в общежитие. И как же я с такой болью просплю всю ночь? И как буду учить демонологию? И как, НУ ВОТ КАК я смогу завтра пойти на занятия?
Да что же со мной сделала эта женщина? Неужели она какой-то эмпат, и смогла отдать мне часть своей боли? Или же всю? Или же умножить мое сочувствие к ней?
И тут меня осенило. ДЕМОНОЛОГИЯ! Я могу обратиться к профессору Алексу! Вдруг он мне поможет? Вдруг знает, что в такой ситуации мне делать? Или же теперь это останется навсегда? Ну, хотя бы узнаю, что со мной случилось.
И стоило мне об этом подумать, как тут же я уже знала, куда мне идти. Почему-то я четко знала, что сейчас он находится в своем общежитии и ждет меня в гости.
Вспомнились и слова преподавателя по поводу моих сережек. Так значит, это так работает? Я подумала о том, что мне нужна помощь профессора, и сережки сами указали мне путь? Да еще и каким-то образом предупредили профессора, что я приду к нему в гости?
Я не заметила, как прошла сад, как вбежала в преподавательское общежитие и поднялась на самый последний этаж. Я даже не заметила, как постучалась. Очнулась я только тогда, когда дверь не спеша открылась, и раздраженное лицо профессора появилось передо мной.
— Профессор Алекс…
Начала я, но оборвалась на полуслове, так как новый порыв слез меня заткнул. Лицо преподавателя вытянулось, и быстро сообразив. что делать, мужчина притянул меня к себе в объятия. Завел в комнату и закрыл дверь.
— Тише. Марина, что случилось?
— Это не я-а-а-а. Эта же-е-енщина… Она… — Я снова не смогла договорить. Чувство боли в грудной клетке разрывало меня на части, и я, отстранившись от профессора, прижала руки к груди с села на корточки.
Мужчина, не понимая, чем помочь, так как внятно я не смогла ничего объяснить, просто сел рядом и начал гладить по голове. И, знаете, это немного успокаивало.
— Это не мои чувства. Та женщина мне их отдала и с каждой секундой все больнее…
— Как это не твои? Ну-ка…
Не знаю, что происходило дальше. Я все так же сидела на корточках, пытаясь унять боль в груди, и думала, как бы объяснить всю ситуацию, что бы мне помогли. Но затем я услышала заковыристые ругательства, и профессор скрылся в соседней комнате. Когда вернулся, в его руках была красная лента.