Условия жизни

Пожилой мужчина остался на верхней палубе в одиночестве. Его глаза сильно округлились, когда из-под пластикого чехла шлюпки выбрался Костик.

Медведев на манер японца улыбнулся курильщику и поторопил подругу.

— Давай быстрее. Пока народа мало.

Нашедшей наконец, свои стринги Веронике, не было уже времени надевать их. Девушка спрятала трусики в карман плаща и, оправив юбку, перебралась через борт на палубу.

— Какой приятный вечер, вы не находите? — как ни в чет не бывало, задала она вопрос курильщику.

— Да, но картину портит сырость. Я не люблю этот туман. — Глаза пожилого мужчины приняли нормальную форму, в них даже промелькнула озорная искорка. Он явно догадался, чем занимались в шлюпке Костик с Вероникой.

— Всего хорошего, — попрощался с курильщиком Медведев и, взяв под руку Веронику, повел ее вниз.

Здесь шло вытрезвление японца. Ему давали нюхать нашатырь, поили минералкой и растирали виски мазью.

Проходя мимо японца, Костик помахал тому рукой.

— Как тебе не стыдно? Это же мы его бедолагу напоили! — пожурила Медведева Вероника.

— Прямо злодеи, — согласился с обвинениями Костик. — Два глотка и в сосиску, — и он хмыкнул.

— Я в этом ни чего смешного не вижу, — но при этом Вероника непроизвольно улыбнулась.

— Сущая трагедия, — глупое веселье продолжало накрывать Медведева. Он засмеялся сначала тихо, сдержано.

— Мы словно шкодливые дети — чуть не попались! — принялась ему подхихикивать Вероника.

— Да, а в место свидетелей выступали бы спасательные круги, — Костик уже смеялся в полный голос.

— Представляешь, как бы они отвечали на вопросы судьи, — Вероника тоже зашлась от хохота.

Матрос, оторвавшись от больного японца, посмотрел вслед корчащейся в приступе смеха парочке: «Кругом одни ненормальные!».

Корабль подошел к причалу. Один за другим на берег высаживались туристы. Костик с Вероникой тоже спустились по трапу. Оказывается, за время их плаванья в Париже наступила ночь.

— Только больше меня не смеши, а то я описаюсь, — Вероника прижалась к плечу Медведева.

— Обещаю. А теперь танцевать!

Они поймали на набережной такси и поехали прожигать ночь дальше — в клуб.

ИЗАБЕЛЬ

Костика разбудил шум за стеной. Кто-то с утра пораньше выяснял отношения. Прислушавшись, Медведев сообразил, что голоса принадлежат Марселю и Гвинет.

Марсель распинал жену за неряшливость, а она ему вменяла в вину то, что он не ночевал в хижине.

— Ты же видела, я у костра заснул.

— Это ни чего не доказывает. Ты мог запросто оказаться у Сесиль.

— Как я мог это сделать, по-твоему? Ведь она спала с Джеком.

— Тю, опомнился! Джек ночевал у Ребеки.

— А кто же тогда спал с Сесиль?

— Костик.

— Вот, ты сама это подтверждаешь, и вообще перестань меня подозревать, лучше посмотри какой у нас бардак дома, вещи разбросаны, рубашку чистую не найти, — Марсель перешел в очередное контрнаступление.

Утренней ссоре не хватало вчерашнего буйства. «Видать еще не проснулись», Костик, перевернувшись на спину, подложил руки под голову. Сесиль рядом не было, она уже куда-то умотала. Позевывая Медведев осматривал хижину, вчера на ночь глядя, это было сделать не досуг.

У противоположной от кровати стене стоял круглый почти антикварный столик, со следами позолоты на ножках. С ним явно контрастировали грубые плетеные самодельные стулья. Во всю длину левой стены тянулись полки. Они были заставлены всем подряд. Здесь были книги в обложках и без, журналы, куски материи и одежда, часы и микроскоп, картина с городским пейзажем и икона с богородицей. Прикроватные тумбочки заменяли два сундука. Один был доверху набит ракушками, во втором же помимо них попадались бусы, гребни, заколки, расчески, зеркала, пудреницы и много еще чего.

«Настоящее богатство!», Костик закрыл крышку сундука. «Много же ты Сесиль работаешь», Медведев надел футболку и шорты. «Вот зараза, умыкнула!» — в кармане сиротливо лежала справка с печатью, а вот пятидесяти евро не было. «На что я теперь буду жить на Изабель?!» — Костик схватился за голову. «Хотя, на что Сесиль будет тратить деньги на этом острове?», после секундного волнения туже успокоил себя Медведев. Он вышел из хижины и сразу зажмурился, глаза ослепили яркие солнечные лучи. «Надо будет соорудить панаму или бейсболку как у Марселя».

Головной убор того был сварганен из черной фетровой шляпы, поля которой по-видимому прохудились и износились от времени, а может просто надоели Марселю, от чего он их и срезал с боков и сзади, оставив только козырек, прикрывающий глаза. Как и полагается настоящей бейсболке, спереди на шляпе была вышита эмблема Мадридского «Реала».

Костик поздоровался с Марселем.

— Чайку бы сейчас хорошо, взбодриться, — высказал он свое пожелание. — А то какая-то вялость и сухость в горле.

— После шамановских обрядов всегда так, — Марсель ковырялся в зубах размочаленной палочкой. — Его травки и порошки — сущая отрава. Где он их только собирает?

— Сейчас праздники легче переносятся, — Гвинет для веника наломала свежих веток. — А вот раньше, когда шаман только экспериментировал, мы бывало, в лежку неделями лежали.

— Да, замутит свою бодягу по новому рецепту, а ты значит морщись, но пей. У Вилиса даже пена изо рта шла и конвульсии такие, — Марсель показал, как дрыгался человек.

— А Чанга вообще вырубился, по началу даже подумали, что помер, а потом ни чего отошел, — Гвинет стянула веник тонким прутом.

— Вилис то, на материк уехал? — про Чангу Медведев не спрашивал, частично вчерашний «праздник» были его поминки.

— От лихорадки помер, — Марсель убрал самодельную зубную щетку в карман рубашки.

— Все ты путаешь, Вилиса укусила змея. Мы его в лесу, за банановой плантацией, через двое суток скрюченным нашли.

— Не помню такого момента, — Марсель приподнял бейсболку и почесал пятерней затылок.

— Как же, он еще весь почернел, — продолжала «освежать» память мужа Гвинет.

— Точно было, а от лихорадки помер Томсон, — Марсель был рад, что наконец-то расставил все события по местам.

Костик отметил про себя, что еще не слышал на острове ни одной истории, которая не заканчивалась бы смертью. «Их послушать не остров, а сплошное кладбище. Люди сюда приезжают, живут, уезжают на материк. Конечно, кто-то умирает, но таких, наверное, меньшинство. А этим видать податься не куда, сидят безвылазно на Изабель и страшилки сочиняют. Нет, я до такого не опущусь. Месяц и «гуд бай!», до свидания, уплыву на шхуне». Медведев хотел еще за компанию покритиковать и Тусегальпо, но близкое расположение сурового идола, грозно нависающего орлиным профилем над Костиком, заставило приберечь богохульства до лучших времен.

Куски разодранной обезьяны оставленные вчера у подножья Тусегальпо — пропали.

Костик не углядел на песке даже маломальской косточки, зато повсюду отчетливо виднелись следы диких животных. Одни отпечатки лап походили на мирные кошачьи, а вот другие страшно подумать, на смертельно опасные — крокодильи! «Вот так ночью съедят за милую душу, и не проснешься!». Костик внес в список первоочередных вещей, после шляпы от солнца, дубину, а лучше тесак от хищников.

С мокрыми волосами, мочалкой и полотенцем с моря вернулась Сесиль. Ребека, выставив на улицу просушиться два матраса, на которых спал Джек, занялась разведение костра. Здоровяк в ожидание риса с чаем сидел на крыльце хижины и чесал голый живот. Последним с постели подтянулся шаман. Сегодня он был сам на себя не похож, то есть вместо тростниковой юбки и крыльев с хвостом, на нем были белые мешковатые брюки, вьетнамки, золотистая жилетка, из кармана которой выглядывала цепочка от часов и морская фуражка на голове.

За такой цивильный облик Костику захотелось наградить шамана новым прозвищем «губернатор».

В последний момент, когда Ребека уже собиралась заваривать чай, выяснилось, что кипятка на всех не хватит, и кому-то надо идти за водой. Отправить решили Костика с Джеком, что бы лучше узнали остров. В провожатые «губернатор» им выделил Гвинет, которая к тому времени подмела и хижину и поляну.