Страница 4 из 7
– А… Привет Славик. К бабушке? – Произнесла она, проскальзывая мимо меня в коридор. Обратно прибежала уже с банкой тушёнки.
– Тебе тяжело было, да? Я есть хочу! А дома только полпеченьки и варенье…
– Да ладно тебе разоряться! Лариска приходила, ходили на речку, мирить с Пашкой. Как группа поддержки… Ну, сама понимаешь же…
Я сидел в комнате у телевизора и старался не вслушиваться в их перепалку. Мне уже начало думаться, что я совсем не вовремя здесь… По телевизору шло какое-то советское черно-белое кино: партсобрания, повестки заседаний, посевные, фермы, лозунги и счастливые улыбающиеся лица. От нечего делать я смотрел фильм и понемногу втягивался в жизнь киногероев.
– Славка, кушать пошли!
Я вышел из комнаты к столу. Сестры разливали рисовый суп по тарелкам и расставляли по трём сторонам стола. Посередине стола в ажурной металлической тарелке уже лежал нарезанный хлеб.
– Суп у нас сегодня… скороспелый, но съедобный. И самое главное – с тушёнкой, а не постный. Присаживай, присаживайся давай. В ногах правды нет. Слышал об этом?
– Слышал, слышал, – проворчал я.
– Вот и садись сюда. Да. Это тебе. К супу, к сожалению, больше ничего. Вечером что-нибудь купим… У нас, не как у вас в Шевченко – нет московского снабжения… Сушёную рыбу будешь? Нет? Так и думала, потому и не предложила сразу. Вот приедешь к бабушке, там она тебе и борщей наварит, и картохи нажарит.
– Что, уже выгоняете? – хмыкнул я.
– Нет, но по интересуюсь: к нам с Иркой надолго? А то отвечай тут за тебя…
– Завтра уеду. Наверное… И что за меня отвечать? Я почти взрослый.
– Вот, именно – почти! И давай только без «наверное»!
– Ладно, ладно – завтра.
И усмехнувшись, после паузы выдал:
– Возможно, завтра или послезавтра.
Марина уже кушала и потому просто показала мне кулак.
Насытившись супом, скороспело приготовленным Мариной, я опять уткнулся в телевизор, а девчонки мыли посуду и убирали на кухне… По телеку шли любимые мной рисованные мультики. Я вообще не люблю кукольные и пластилиновые мультфильмы! По-моему, они ужасны! Исключение, пожалуй, «Крокодил Гена с Чебурашкой» да кукольный театр Образцова… «Божественная комедия» мне очень нравилась, и сколько раз её показывали, столько раз я и смотрел.
У Марины прошла голодная истерика, и она засыпала меня вопросами. Что да как… Ну, и надолго ли к нам пожаловал? Услышав, что до завтра, успокоилась.
– Вечером пойдём в кино. Французский фильм, боевик… Пойдёшь?
– Угощаете? Пойду. Во сколько? Уже вечер! Вон, на будильнике шестой час…
– Угощаем? А… Купим мы тебе билет. Купим. К семи пойдём, там уже будут нас ждать. Мой друг. Клёвый парень.
– Девчонки! Ирина, Марина… Идите-кась сюды…, – раздался женский голос с первого этажа.
– Марья Ивановна… хозяйка квартиры. Что ей надо?! Вроде не шумим…
Сёстры спустились к квартирной хозяйке. А я выглянул в раскрытое окно. Никого на улице, лишь где-то далеко слышался автомобильный шум и трамвайный предупредительный звонок.
– Нас угостили пирогом. Будешь? Налетай!
– Да. Давайте, нарезайте…
Выйдя на кухню, я увидел пирог с рыбой.
– О, нет! Не люблю с рыбой!
– Ты же астраханец! И не любишь рыбу?
– Ну… Я не совсем астраханец! Вырос-то я не здесь… Да, и что, все астраханцы должны любить рыбу, арбузы и помидоры? Икру люблю! Чёрную.
– Губа не дура! Икру он любит, – хихикнула Ирина.
– Ну, ты же здесь родился! Почему тогда не астраханец? – Не унималась Марина.
– Где-то прочитал: среда определяет сознание… Вот… Вырос я там, где море, где люди съехались со всей страны… разные обычаи и дружба народов… Баурсаки люблю, каймак…, – засмеялся я.
– Ты что, казах, что ли? – опять хихикала Ирина.
– Русский казах, – отшутился я.
Девчонки наслаждались рыбным пирогом, а я пил чай с печеньем, смазывая его остатками малинового варенья. Получалось вкусно…
– Ну всё! Мы пошли собираться: одеваться, краситься… Посиди тут. Хорошо?
– Жаксы!
– Что?
Я, улыбнувшись, молча пожал плечами и пропел:
– Кайда барасын Пятачок? Улькен, улькен, улькен секрет….
– Странный какой-то. Чем старше, тем дурней! Ладно – нас не беспокоить.
И сёстры плотно задёрнули занавеску дверного проёма.
Бросок через бедро
В этом кинотеатре я уже второй раз. «Октябрь». Кинотеатр со стеклянным высоким потолком, под которым, как в оранжерее, растут экзотические растения. Внутри красиво и уютно – здесь аквариумы, настоящие пальмы и живые попугаи, свободно летающие над головами посетителей. Здесь можно часами ходить и любоваться рыбками. Даже совсем необязательно ходить в кино, можно просто приходить, как на экскурсию. Ух, ты! Какой глазастый телескоп! Золотые рыбки, по-королевски, как веером, помахивают длинным вуалевым хвостом. В аквариуме по соседству обитали яркие цихлиды. Они, как всегда, устраивают драчки друг с другом. Кто в доме хозяин?! Невозмутимые акары методично машут плавниками, зависнув на одном месте и взирая сквозь стекло аквариума на шумную человеческую публику. Суматранские барбусы не дают покоя скаляриям – всякий раз, проплывая мимо, стремятся укусить их за бок. В углу следующего аквариума гурами надули пену и, видимо, готовятся метать икру – она у них до выклева мальков содержится в этой пене…
– Славка! Славка, ты где ходишь? Пошли в зал, сейчас сеанс начнётся. Хватит уже зырить на них – в речке посмотришь на рыбу. Всё, всё – пошли, – поторапливала Марина, пришедшая за мной.
В зале кинотеатра рассаживались люди. Слышалось эхо голосов и хлопающих сидений. Все расселись. Погас свет. Начался фильм. «Побег». О, эти неунывающие герои боевиков – как торпеды несутся к поставленной цели, и горе тому, кто встал у них на пути! Фильм захватил меня, поглотил миром динамичных событий, и я с неохотой воспринял его окончание и выход из зала. Помню, в школе кто-то говорил, что каждая новая книга должна восприниматься как друг, а перечитывание её – как встреча со старым другом. Так вот, этот фильм мне понравился, и я с удовольствием встречусь с ним, как со старым другом.
От кинотеатра «Октябрь» с сестрами пошёл к набережной Волги, к семнадцатой пристани… Я ещё находился под впечатлением от увиденного и потому не сразу понял, что нас стало больше. Возле Марины шёл парень крепкого телосложения и всё время старался ухватить её за талию. Она же всякий раз уворачивалась от его рук.
– Отстань, тебе говорю! Иди спокойно. Выпил пива, веди себя скромно…, – посмеивалась над ним Марина.
Я уже злился на него. Но он здоровый и ему лет двадцать шесть, наверное… Но тут он сам обратил своё внимание на меня и, показывая рукой в мою сторону:
– А это что за молокосос увязался за нами?
– Сам ты… молокосос!
– Ты чо сказал, сопляк? По башке схлопотать хочешь? У меня это не заржавеет. Щас. Иди сюда.
– Да, успокойся же, тебе говорят! – отдёрнула его от меня Марина.
Но он, подогретый напитком, уже бурлил и не унимался:
– Чо… сопляк, делавой, штоль? Я с тобой разговариваю. Смотри на меня, когда говорю…
И увернувшись от Марины, он оказался возле меня. Схватил за плечо.
Я несколько лет занимался вольной борьбой, и у меня сработал рефлекс – раз и готово! Бросок через бедро…
Парень лежал на тротуаре и, ошалело моргая белесыми ресницами, смотрел на меня.
– Ах, ты ж, стерлядь океанская… Да я же тебя сейчас…
Он начал подниматься с асфальта.
И тут я услышал голос сестры:
– Беги, Славка! Беги! Живо!
Что-то мне подсказывало, что это правильное решение. И я побежал. Бежал, в начале как от стаи собак, затем, в районе улицы Трусова, чтоб не привлекать излишнее внимание прохожих – как физкультурник на вечерней пробежке.
И остановился, лишь добежав до каких-то белёных стен, похожих на монастырские… Сердце учащённо колотилось, руки дрожали. Но я был доволен собой. Уф! Как я его! На обе лопатки бугая положил… Успокоившись, я присел на скамейку Морского садика, затем, когда наскучило сидеть и глазеть по сторонам, встал и пошёл, не выбирая пути и оказался возле Лебединого озера – это место я хорошо знаю. Сказочная идиллия – белые лебеди, теремок на импровизированном островке, горожане, несмотря на позднее уже время, прогуливались вокруг озера с детьми. Присев на траву возле озера, я наблюдал за гуляющими. В моей голове начали крутиться одни и те же строки Блока, всё настойчивее и настойчивее: «И каждый вечер, за шлагбаумами, заламывая котелки, среди канав гуляют с дамами испытанные остряки. Над озером скрипят уключины, и раздаётся женский визг, а в небе ко всему приученный, бессмысленно кривится диск». Так и здесь, компания молодых людей, прогуливаясь, гоготала над шутками парня, одетого во всё джинсовое. Самодовольный хиппарь! Они, так же, как и я, сели на траву невдалеке от меня. И нарушили тем самым мою, уже миротворную, идиллию. Я посмотрел вверх на полную луну, висящую над озером. Да, бессмысленный и равнодушный ты диск. Светишь себе и светишь… Хотя нет, не прав Блок – не равнодушный, а ехидный. Наглая, улыбающаяся физиономия! Ехидненько так посмеивается над нами со своих высот и вечности. Радуясь повторяемости и неизменности нашего бытия. Собирает мотыльков и… комаров. Только сейчас до меня дошло, что в шум города вплетается унылое зудение комара. Я встал и ретировался от шумного соседства, а затем и вовсе ушёл от озера.