Страница 7 из 13
Использовалось ли все грамматическое и лексическое богатство белейбелена кем-то, помимо Мохьи Гёльшани? Или этот мистланг так и остался интеллектуальной игрушкой для одного или двух (если допустить, что язык создал все же Фазлаллах Астарабади в XIV веке) суфиев?
Ответа на эти вопросы у нас нет.
Но в любом случае это первый известный нам конланг всего обширного мусульманского мира и всей громадной Азии, и свергнуть его с пьедестала смогут только новые находки.
Глава 2. Языки для мыслителей и философов
Как язык связан с мышлением?
Очень даже тесно – ответит кто угодно, от простого слесаря до профессора лингвистики. Пусть мы обычно не задумываемся, как именно мы мыслим, этот процесс большей частью (хотя и не всегда) происходит с помощью языка, особенно там, где речь идет о накоплении знания и его передаче.
Но насколько хорошо годятся естественные языки для того, чтобы на них думать и обмениваться информацией, особенно о вещах не самых банальных?
Это вопрос несколько более сложный, но ответ… не очень хорошо годятся.
Каждый естественный язык содержит множество нелогичных, сбивающих с толку элементов. В любом языке есть омонимы, то есть одинаково звучащие слова, имеющие разное значение, есть избыточные на первый взгляд конструкции, которые только затемняют смысл, есть ограничения, мешающие выразить то, что так хотелось бы выразить и ни с чем не перепутать.
Этот факт осознали достаточно давно, как и необходимость создания языка, этих недостатков лишенного, логичного и стройного, на котором могли бы общаться ученые разных стран.
В начале XVII века Рене Декарт, философ и мыслитель, писал о необходимости создания языка, «который был бы очень легок для изучения, произношения и письма и, что самое главное, который бы мог помогать суждениям… так что было бы почти невозможно ошибиться»[13].
Современники Декарта начали активно придумывать подобные языки, называемые «философскими», возникла даже настоящая мода на них. Завершилась история конлангов этого типа лишь в начале ХХ века, когда преподобный Эдвард Фостер из Огайо предложил миру язык Ро. Но на смену философским языкам явились придуманные с той же целью наречия, построенные на основе достижений современной лингвистики.
Мы будем называть все эти языки «рацлангами», ведь во главу угла авторы проектов такого типа ставили и ставят рациональность и стройность мышления. Практически все проекты этого типа являются априорными, то есть слова в них придумываются согласно некоему принципу, а каждая буква что-то значит.
2.1. Линней отдыхает
Большой лондонский пожар бушевал три дня, со 2 по 5 сентября 1666 года, и уничтожил значительную часть города. Погибли собор Святого Павла, Королевская биржа и еще тринадцать тысяч зданий, точное же число жертв неизвестно, поскольку их не особенно считали.
В числе прочих сгорел дом достопочтенного Джона Уилкинса, одного из членов Лондонского королевского общества, огонь уничтожил все его приборы и библиотеку. Погибла также рукопись в несколько сотен страниц, над которой будущий епископ Честера работал более десяти лет и уже почти подготовил к печати!
Рукопись, посвященная проекту философского языка.
Уилкинс был далеко не первым, кто попытался воплотить в реальность идеи Декарта. Только его предшественники либо ограничивались универсальной письменностью, которой могли бы пользоваться ученые разных стран: Френсис Лодвик (A Common Writing, 1647) и Кейв Бек (The Universal Character, 1657), либо не доводили работу до конца, останавливаясь на полпути: Томас Уркхарт (Ekskybalauron – «Золото из навоза», 1651, и Logopandecteision – «Введение в универсальный язык», 1652), Джордж Далгарно (Ars signorum, 1661), Ян Коменский («Панглотика», 1666).
«Опыт» Джона Уилкинса – помесь грамматического и философского, первое подробное описание рацланга
Проекты всеобщей письменности именуются пазиграфиями, они не являются полноценными конлангами, так что о них мы более говорить не будем.
Уркхарт прославился в первую очередь на поле брани (участвовал в нескольких восстаниях), но и на поле переводов отличился, например, он переводил на английский Франсуа Рабле. Его проект философского языка – скорее набросок, в нем нет словаря, зато имеется укрытое среди высокопарных фраз и проклятий в адрес кредиторов описание грамматики: части речи, морфологические категории.
Далгарно, некоторое время работавший с Уилкинсом, был в первую очередь лингвистом и только во вторую – философом. Поэтому в словосочетании «философский язык» его в первую очередь интересовало слово «язык». Он и начал с фонетики, произносимости, но попытался охватить не только звуки, а вообще все знаки, которыми могут обмениваться люди, в том числе лишенные возможности слышать и говорить. Именно поэтому его трактат называется «Искусство знаков», а вторая известная работа всецело посвящена особому языку глухонемых.
Работу над философским языком Далгарно оставил на полпути, о грамматике он почти ничего не сказал. Зато составил классификацию слов-понятий: например, возьмем основу Nek, в которой N обозначает «живое существо», e – «животное», k – «четвероногое», и образуем от нее слова вроде Neke – лошадь, Neki – осел, Neko – мул.
Ян Амос Коменский в своем труде шел примерно тем же путем, разве что заимствовал корни из латыни, но деформировал их причудливым образом, и в результате получалось что-то вроде: Bi – глагол «быть», от которого с помощью суффиксов образуются разные формы – abi, ibi, obi, ubi, uybi, abil, ibil, obil, ubil и так далее. Множественное число он образовывал оригинально, а именно удвоением гласных: a – «я», aa – «мы».
Но чешский ученый тоже не дописал свой трактат.
Джон Уилкинс довел дело до конца, и все ради того, чтобы увидеть, как труд всей его жизни обращается в пепел. Но он не сдался и уже через два года после пожара с помощью двух секретарей целиком восстановил проект. В 1668 году вышел из печати капитальный фолиант в шестьсот страниц под названием Essay towards a Real Character, and a Philosophical Language[14].
И рацланг Уилкинса стал в результате самым знаменитым, подробным и наиболее разработанным проектом того времени.
Чего хотел член Лондонского королевского общества, соратник Бойля, Гука и Рена? Он желал создать язык, лишенный двусмысленности и неточности, от которых страдают естественные языки, язык, который непосредственно представляет концепции и открывает истину, а не прячет ее; он предпринял своеобразную попытку создать семантико-логическое исчисление для языка.
Примерно в то же время Исаак Ньютон и Готфрид Лейбниц открыли миру дифференциальное и интегральное исчисление.
Оба, кстати, отметились проектами философских конлангов, но тоже бросили их на полпути. Ньютон, на которого повлияли работы Далгарно, занялся проблемой еще до того, как стал знаменит. В 1661–1662 годах он написал небольшую работу «О всеобщем языке», в которой предпринял попытку классифицировать все существующие в мире понятия; каждую из первичных категорий он обозначил буквой латинского алфавита, набросал элементы грамматики и на этом остановился. Что же до Лейбница, то он начал разрабатывать язык Lingua Generalis в 1678 году в трактате «Новые опыты о человеческом разуме». Ученый-энциклопедист проделал все те же начальные шаги, неизбежные для создателей рацлангов того времени, задумал тотальное упрощение грамматики (одно склонение, одно спряжение, упразднение рода и числа), а потом забросил все ради других, более важных дел.
13
Цит. по: Свадост-Истомин Э. П. Как возникнет всеобщий язык? – С. 80.
14
«Опыт о подлинной символике и философском языке». Посмотреть на него (на языке оригинала) можно, например, тут: