Страница 2 из 45
Какое-то время я размышляла над тем, способна ли безмозглая деревяшка выжить из ума, и пришла к неутешительному выводу, что вот именно эта способна на что угодно. В любом случае, доверять ей больше нельзя, равно как и иметь с ней дело.
Позади снова послышался шорох, а мне в руку ткнулось деревянное древко.
Осторожненько так, с намёком. Метла явно прониклась ожидающими её перспективами и решила ко мне подлизаться.
Не выйдет.
Оттолкнув от себя подлизу, я решительно прибавила шагу, стараясь не оглашать округу жалобными стонами и причитаниями, а то, если кто вдруг услышит, стыда ведь не оберёшься. Как же, ведьма и не может себя исцелить. А как прикажете лечить, если сумка с зельями утонула в болоте?
Углубляться в лес не хотелось, но другой дороги тут не было. Лишь эта звериная тропа давала хоть какую-то возможность двигаться дальше. Над головой серело вечернее небо, а под кронами деревьев уже сгустились сумерки, заставляя сердце чаще биться от страха и ожидания неминуемой встречи с ночными хищниками. А ведь у меня даже ножа при себе не имелось. Впрочем, наличие оружия вряд ли могло мне чем-то помочь. Что поделать, я ведьма, а не боец. Меня с детства учили варить зелья и проводить колдовские ритуалы, а не сражаться на поединках, хотя сейчас мне бы очень пригодилось умение за себя постоять.
Метла периодически напоминала о своём присутствии, а я всё чаще задумывалась о том, что риск сверзиться с высоты всё же предпочтительнее риска быть съеденной заживо каким-нибудь зверем.
И, словно бы вторя моим мыслям, откуда-то из темноты до меня донёсся тихий стон. Едва различимый, на грани слышимости, и лишь благодаря напряжённому состоянию, я смогла его уловить. Сомнений быть не могло, это стонал человек. Звери не способны издавать подобные звуки.
Замерев на месте, я прислушалась, стараясь угадать, откуда шёл звук, а услышав его снова, уверенно двинулась в том направлении. Вероятно, кто-то упрекнёт меня за глупость и легкомыслие, но я не могла поступить иначе.
Разумеется, с тропинки пришлось свернуть. Вид у меня и без того был не слишком презентабельный, а после прогулки по лесной чащобе я и вовсе стала похожа на упырицу.
Чертыхаясь на каждом шагу, я, наконец, вывалилась из густо разросшихся кустов на поляну, где и обнаружила следы недавней битвы: несколько мёртвых тел и одного окровавленного мужчину, неловко пытающегося перевязать свои раны.
Моё появление его явно насторожило. Черты лица немедленно заострились, мышцы напряглись, а рука целенаправленно потянулась к оружию. Он не сразу понял, что я такое. Скорее всего, принял сперва за лесную нечисть, но потом рассмотрел, что перед ним пусть грязная и всклокоченная, но всё же девица.
- Ты кто такая? – спросил он грозно, берясь за меч и пытаясь подняться, впрочем, безуспешно.
Я же неосознанно схватилась за метлу, с готовностью подставившуюся под мою раскрытую ладонь. От мужчины не укрылось это нехитрое действие, и он криво усмехнулся, мгновенно расслабляясь.
- Ведьма, значит. Ты вовремя. Мне как раз требуется твоя помощь.
Ещё бы знать, как ему помочь, не имея под рукой нужных зелий.
Я уже собиралась высказаться по этому поводу, но раненый вдруг начал заваливаться на бок, теряя сознание.
И что мне теперь с ним делать?
Растерянно оглянулась в поисках подсказки. Напрасно. Угрюмый лес хранил молчание, а метла и вовсе не подавала признаков жизни, видимо, опасаясь, что я передумаю и снова начну её игнорировать.
Положеньице складывалось не из лёгких.
Оставить раненого без помощи я не могла, а потому принялась делать то немногое, на что оказалась способна в этой ситуации. Глубокие раны промыла самогоном, обнаруженным во флягах разбойников, и перевязала, а мелкие порезы просто смочила тем же вонючим пойлом, оставив их подсыхать. К сожалению, для успешного исцеления всех этих мер было недостаточно. И я как никто другой это понимала, но решиться на большее не отважилась. Бабушка строго-настрого запретила мне использовать силу рода до того, как я выйду замуж. Хорошо хоть не потребовала поклясться на крови, наивно поверив моему обещанию. Всё же иногда она бывает на редкость доверчива, что недопустимо для ведьмы.
Невзирая на все мои усилия, раненому становилось всё хуже. У него начался жар, а это скверный признак при любом заболевании, не говоря уже о ранениях.
Я металась по поляне, мысленно уговаривая себя нарушить запрет и не отваживаясь на это. Я, конечно, девушка смелая и решительная, временами даже безрассудная, но на такое даже у меня духу не хватит.
Или всё-таки стоит наплевать на запреты? Гнев своей дорогой бабушки я уж как-нибудь переживу, а вот муки совести, чую, отравят мне жизнь на долгие годы. Даже представлять не хочу, каково это будет осознавать, что из-за моей трусости и нерешительности погиб человек.
- Эх, была не была, - произнесла я с отчаянной решимостью и призвала силу рода.
Надо сказать, ведьмы редко использовали свой дар, предпочитая колдовским заговорам обычные зелья. Лишь в крайних случаях, когда вставал вопрос жизни и смерти, мы обращались к родовой силе, таящейся внутри нас. К слову, на данный момент мои возможности были до обидного невелики. Бабушка, видно, чтобы меня утешить, утверждала, что со временем дар разовьётся, и я стану не менее сильной ведьмой, чем она. Кто знает, быть может, всё так и будет. Пока же мне остаётся верить ей на слово и со всем усердием постигать основы целительства и зельеварения, надеясь, что однажды мои умения спасут кому-нибудь жизнь.
И похоже, время моих свершений на этом поприще уже пришло, хоть и несколько раньше, чем ожидалось.
Слова ведьмовского призыва, казалось, шли из самого сердца. Произнесённые вслух, они всколыхнули ночную тишину, рассыпаясь между деревьями певучим речитативом. Лес замер, внимая древнему колдовству, а потом заворчал недовольно, не желая делиться даже малой толикой своей силы. Вот только я в этот раз решила не быть излишне самонадеянной и не полагаться лишь на свои силы. В данный момент мне требовалась помощь со стороны, и я намеревалась её получить, сколь бы долго этот упрямец не противился моему призыву.