Фехтовальные сюжеты

Ну, что еще нужно сообщить зрителям? Длина дорожки — 14–18 метров, поражаемые поверхности у рапиристов и саблистов ограничены, а продолжительность поединков на пять уколов или ударов равна шести минутам чистого времени… Вот, пожалуй, и все. А то, что фехтовальные доспехи состоят из маски, защитной курточки и перчатки на вооруженной руке, зрители видят сами.

Однако среди сидящих у телевизоров еще не так много тех, кто может разобраться в сути происходящего на дорожке. Конечно, все дедушки были когда-то мальчишками, а все мальчишки если не сражались сами на выстроганных из дерева шпагах, то обязательно зачитывались книгами о рыцарях, воителях за справедливость и честь, наконец, о знаменитых мушкетерах, где описано много захватывающих поединков. К сожалению, для понимания спортивных боев этого еще недостаточно.

Фехтование — это все-таки сражение. Стоит лишь взять в руки современную и совсем неопасную рапиру, шпагу или саблю, и вы почувствуете себя так, будто держите грозное оружие. Посмотрите на фехтовальщика — он собран, как в настоящем бою. И, как в настоящем бою, определить заранее преимущества того или иного бойца весьма трудно. Ведь как бы ни были важны физические качества — быстрота, ловкость, выносливость, — каждое из них, взятое в отдельности, победу не гарантирует. Победители фехтовальных состязаний могут быть высокими и совсем низкорослыми, крупными и сухощавыми, им может быть и девятнадцать и тридцать девять лет. Не случайно меня спросил однажды прославленный хоккеист Владислав Третьяк:

— Неужели Саша Романьков — трехкратный чемпион мира? Я, конечно, знаю, что все лучшие фехтовальщики совершенно разные, но Романькова ведь и вовсе трудно выделить: он невелик ростом, худощав, совсем не кажется атлетом…

Да, наверное, если посмотреть со стороны, все это так и есть. Но попробуйте-ка выйти против него на дорожку! Да и на тренировке тоже стоит посмотреть, как он достает в прыжке баскетбольное кольцо или без промаха попадает в движущуюся мишень величиной с игольное ушко. Он ловок и стремителен, как тот сказочный фехтовальщик, который остался сухим под дождем, вращая над собой шпагу.

Среди людей всех возрастов и профессий не много найдется таких, кто отказался бы посмотреть фильм или спектакль, полный захватывающих приключений и острых ситуаций, в которые то и дело попадают их герои. Ну а какие же могут быть приключения без поединков, когда извлекаются на свет шпаги или короткие мечи, когда раздается звон клинков и противники сталкиваются в беспощадной схватке не на жизнь, а на смерть?

Постановка рукопашных боев в театре и кино — дело хлопотное и не совсем безопасное. Поэтому многие режиссеры привлекают к постановке батальных эпизодов специалистов по спортивному фехтованию, а в качестве дублеров — современных мастеров клинка.

Мне не однажды приходилось участвовать в такой работе. Началось это в 60-е годы, когда в театре «Современник» ставилась пьеса «Сирано де Бержерак», где одна из центральных сцен, известная под названием «Баллада о дуэли», почти полностью проходила под фехтовальный «аккомпанемент». Помню, с каким интересом совершенствовались в искусстве владения шпагой Игорь Кваша, Михаил Козаков, Олег Даль, Олег Табаков, Юрий Комаров, Виктор Павлов…

Актеры — люди дотошные, умеют трудиться до самозабвения. На занятиях фехтованием им хотелось в полной мере ощутить, что испытывает человек, хорошо владеющий оружием. Хотелось испытать себя, сравнить себя с героем, которого предстояло сыграть, доподлинно узнать, как протекало бы настоящее сражение. Вопросы, прямо скажем, немаловажные и для актера, и для режиссера.

Интересовало все это и Владимира Высоцкого, с которым мы встретились во время съемок фильма «Как царь Петр своего арапа женил».

Уже был подготовлен для съемки сложнейший бой на специально построенной лестнице. Арап пробегал по ней с обнаженной шпагой в руке, натыкаясь на каждой ступеньке на противников. Двенадцать мастеров спорта последовательно разыгрывали с Высоцким свои схватки. Оставалось отрепетировать лишь завершающую дуэль арапа с графом — актером Юрием Комаровым.

Высоцкий встает против меня в позицию и вдруг… перехватывает свою шпагу поудобнее — ать-два! — и вперед. Я чуть попятился:

— Что вы, что вы, здесь же неудобно! Давайте отойдем в сторонку. Тут мы мешаем, да и вообще лучше пока подальше от посторонних глаз… Знаете, у меня такое правило: пока еще «грязь», никому ее не показывать.

А он все наскакивает, импровизируя по ходу схватки, и я вижу — неуправляем. Кое-как увел его в уголок и думаю: «Что-то надо делать! Человек он, конечно, двигательно очень одаренный и основами фехтования владеет. Но это ведь еще далеко не все. Надо убедить его не отступать от схемы. Ведь актеры уже выучены и остается „соединить“ их, добиться точных действий в схватках. Импровизированного боя допустить нельзя — они же могут поранить друг друга».

Мы встали за бутафорской стеной, чтобы «проиграть» то, что было подготовлено. Высоцкий сначала послушно повторял одно, другое, потом, почувствовав себя уверенней, стал предлагать что-то свое, возникшее прямо сейчас… Он горячится, бросается вперед, и… все время получается так, что попасть по моему клинку никак не может! Что такое?

— Да вот видите ли, — говорю ему, — у нас с вами тут некоторое несовпадение. Некоторая разница в специализированных навыках. Фехтование ведь, знаете, такое дело…

— Какое? — говорит. — Мы же делаем совсем простые вещи!

— Давайте-ка, я покажу вам на примере. — Мы стали друг против друга и соединили наши клинки так, чтобы слегка ощущалось сопротивление. — А теперь — как в детской игре, когда один старается стукнуть другого по ладошке, а тот свою отдернуть. То же самое и мы: я пробую попасть, а вы только должны свой клинок вовремя убрать.

Начали играть в эту игру — он шпагу увести не успевает. Стали делать наоборот — ни разу в мою попасть не может.

— А что, собственно, эти фокусы дают в бою?

— Ну как же, смотрите. — Я вытянул руку со шпагой и, направив ее прямо в лицо, пошел на него. Он инстинктивно резко взмахнул рукой вверх! Конечно, я сторожил этот момент и, так же как в нашем предыдущем упражнении, обогнул его клинок своим и упер ему в грудь. — Видите? Можете считать, что вас уже прокололи насквозь.

Высоцкий сощурившись посмотрел на меня:

— А если это бой равного с равным?

— Мы можем попробовать с Петром Ренским. Он мастер мирового класса. Правда, это будет лишь имитация настоящего спортивного боя. Ведь мы без масок, без нагрудников, и нам придется стать чуть подальше друг от друга…

Подошел Петр, мы пофехтовали, а Высоцкий не спускал с нас изучающего взгляда.

— Вы, конечно, замечаете, что мы с Петром еще и считаем варианты, стараемся предугадать действия друг друга на несколько ходов вперед. И во время всего поединка между фехтовальщиками идет непрекращающаяся тактическая борьба — быстротная, интеллектуальная, волевая и так далее. Бой у нас обычно не на один укол. Значит, каждый пытается выиграть несколько микродуэлей. Это заставляет искать все время новые, неожиданные решения, способы борьбы…

— Хорошо. — Высоцкий остановил нас и деловым тоном распорядился: — Будем тренироваться.

Он прекрасно отфехтовал на съемках со всеми двенадцатью своими противниками и благополучно «убил» графа, как и требовалось по сценарию.

Режиссеры и актеры всеми доступными им способами стараются донести до зрителя логику борьбы, сделать понятным и выразительным финал схватки. Добиваются они этого, делая все действия участников поединка заметными.

Ну а в спорте, как и в настоящем сражении, главные усилия тратятся на то, чтобы скрыть свои замыслы, а в решающий момент послать оружие вперед движением молниеносным и неуловимым. Поэтому с непривычки смотреть состязания фехтовальщиков очень трудно: не всегда ясно, как был нанесен удар и даже удалось ли поразить противника вообще!

Этим трудности не ограничиваются. Есть еще и условности при проведении и судействе поединков. Их можно свести к трем правилам: первым начинать нападение, наносить укол (или удар) раньше противника или же защититься самому от укола (удара). Конечно, условности не так уж и сложны, но ведь надо успеть рассмотреть — кто первый? Не каждый зритель сможет это сделать.