Страница 8 из 18
Вдруг в речном потоке показался "темный предмет, похожий на человека" (такой оборот обычно употребляют полицейские при составлении протокола).
Темный предмет, похожий на человека, действительно оказался человеком, влекомым потоком. Купальщик (судя по всему, не по своей воле) размахивал руками и отчаянно греб в сторону правого берега.
– Не выплывет… – прикинул Клим. Не раздумывая, быстро сбросил брюки, рубаху, жилет.
Вода взбодрила. Он греб быстро, но течение тоже не стояло на месте. Еще немного, и невольного купальщика придется вылавливать в океане. Собрав силы (он даже закрыл глаза от напряжения), Клим сделал несколько бросков, перейдя с кроля на баттерфляй, и достиг цели! Тонущий тут же вцепился в спасателя мертвой хваткой. Утопающий был маленьким и тонким. Мальчишка.
Клим плыл к берегу то на боку, то на спине, гребя одной рукой. Второй обхватил утопленника. Паренек быстро пришел в себя и тоже стал грести, но второй руки от шеи пловца не отпускал. Их относило все дальше и дальше, но берег был уже недалеко.
Внезапно Клим услышал шум. Прямо на них надвигалась баржа или какое-то другое речное судно. Клим сразу не разобрал. Остановиться, отплыть назад? Но течение все равно в лучшем случае расплющит их о борт судна или затянет под винт.
Для принятия решения – секунды. Тогда он проорал в ухо мальчишке:
– Набирай воздух, поднырнем под днищем!
Мальчишка кивнул, надул щеки, и они нырнули в мутную и грязную субстанцию. Черная тень над головами все не кончалась. Клим нырнул еще глубже и потянул мальчишку за руку. Они коснулись дна, но вода выталкивала их на поверхность. Под винты. Клим ухватился за лежащую на дне скользкую от водорослей железяку. Второй рукой еще крепче прижал начавшего дергаться утопленника. А винт словно завис на одном месте и старательно крутил лопостями-топорами над их головами. По-звериному в корабельном чреве урчал мотор. Удивительная слышимость.
Когда стало совсем невмоготу и тень от баржи приоткрыла солнечный свет, Клим оттолкнулся от вязкого дна и, не отпуская трепыхающуюся ношу, начал всплывать.
Они вынырнули, часто хватая воздух. Опасность миновала. На песок выползали на четвереньках. Клим, правда, тут же встал, оттащил спасенного от воды.
К слову, утопленником был вовсе не мальчишка, а, как в сказке, девушка. Вот только не прекрасная, а серо-зеленая, блюющая речной жижей.
Короткая стрижка делала ее похожей на мальчика. О половой принадлежности Клим узнал, когда начал стаскивать с него… с нее одежду. Под ней он и приметил… Ну, не такие большие, как у Джес, но вполне…
Тут уже и сам Клим смутился, ведь из одежды на нем были только носки. Тем более один из них с дыркой на большом пальце. Клим считал за блажь носить нижнее белье.
Сейчас было не до условностей. Он помог стянуть с девушки сапожки и брюки, оставив ее в панталонах. Начал растирать спину, одновременно прикидывая дальнейший план действий.
– Я сейчас свои вещи принесу, а ты не сиди клубком – двигайся!
Клим побежал по берегу к месту, где он раздевался. Увидел, что какой- то рыбак, видимо, следивший за происходящим, подобрал его вещи и идет ему навстречу:
– Благодарю, дружище, что сохранил это.
– Ерунда. Помощь нужна?
– Уже нет.
– Ну, я пошел.
Клим молча пожал неизвестному руку. Когда тот отошел, быстро натянул брюки. И спешно вернулся к спасенной. Первое, что он сделал, накинул на дрожащую девушку свою длинную рубаху.
Затем достал из сумки спички в металлической коробке, зажег костер из сухой прибрежной травы и водорослей. Тут же бросил в зарождающийся костер валявшиеся рядом перья, поплавки от сетей, кусок самой сети, принесенные течением с левого берега, ветки. Когда огонь уже перестал дергаться и стал вальяжно разрастаться, поднимая в воздух серо-желтый густой дым, Клим окликнул девушку:
– Подходи к костру! – он воткнул у костра несколько веток. – Посуши одежду.
Сам на двух щепках развесил у костра носки.
Снял куртку и накинул незнакомке на плечи.
От внезапной тяжести она слегка согнулась.
– Вот бл…– неожиданно произнесла девушка. – Чуть не…
Она, видимо, попыталась подобрать приличное слово, но так и не нашла его и оставила реплику открытой. Потом огляделась, словно увидела все впервые – и реку и костер и Клима, и уже добавила слегка чопорно:
– Меня зовут Анна, чтоб им было пусто! Спасибо, что умеете плавать…
Клим обратил внимание, что Анна, пока он ходил за вещами, достала из своего кармана, просушила и уже повязала не шее небольшой желтый платок – отличительный знак журналиста.
– Кому "пусто"? – уточнил Клим.
– Да всем им! – воскликнула утопленница и погрозила кулачком в сторону моста.
– Я – Клим. А вы – газетчица… Где работаете?
– В лучшей… В "Истинном времени", конечно.
– Надо же! Вот совпадение! И меня туда пригласили! На работу.
– Дворником?
– Инструктором по плаванию! – парировал спасатель. – Репортером!
– Поздравляю.
Клим не отрывал глаз от девушки со старомодным именем. В романах в таких случаях пишут, что в сердце что-то кольнуло и глаза их встретились. Но пытливый взгляд Клима внезапно наткнулся на обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки:
– Вы помолвлены! – не сдержав досады, выдохнул Клим.
– Знал бы, не вылавливал? – криво улыбнулась Анна. – Оттащите назад. Может, вместо меня русалка какая клюнет. Их там, брошенных невест, пруд пруди. Знаешь, на что их удить надо?
Анна наклонилась к Климу и шепнула ему что-то на ухо. Клим оторопел. Он никогда не слышал, чтобы леди произносила такие слова, тем более незнакомому мужчине.
Но молодая женщина, ничуть не смутившись, перевернула одежду на другую сторону, затем отошла от костра в поисках неизвестно чего. Вернулась через несколько минут с пустой консервной банкой и жменькой сморщенного шиповника и еще каких-то ягод. Зачерпнула воды, из ручейка, разместила "чайник" на раскаленных камнях:
– Согреемся.
Она произнесла это таким спокойным и уверенным голосом, как будто ее достают из реки регулярно, в каждый вторник. Тут Клим вышел из состояния легкого оцепенения, запустил руку в сумку и вытащил круглую жестяную коробку из-под монпансье:
– У меня здесь чайная заварка!
Пили по очереди, отхлебывали, обжигались, пачкались в саже. У Анны слегка тряслись руки, когда она подносила жестянку к посиневшим губам.
А Клим не унимался:
– Как в реку угодила?
– Рыбу ловила.
Анна не была настроена на откровенность.
– Понятно. А я, значит, попался в сети?
Девушка начала собираться. Сапожки, видимо, просохли не до конца. Слегка поежилась, натягивая их на бесконечно длинные красивые ноги…
Жаль, что помолвлена… Клим перевел взгляд на реку. На реке пыхтели пароходы.
– Я сейчас в редакцию! – оторвала его Анна от мыслей ни о чем. – Хочешь, поедем вместе? Если ты действительно собрался у нас работать.
– Пожалуй. А редактор у себя?
– Он всегда у себя, – очень серьезно ответила журналистка.– Даже когда не в себе.
Вышли к дороге. Решили добираться на маршрутке – пузатой металлической черепашке. Скорость у паромобиля была невелика, зато в салоне не продувало и кресла мягкие. Анна показала водителю свой журналистский номер на углу платка, сказала, что попутчик с ней. Водитель молча кивнул и сделал запись в своем путевом блокноте. Машина вздохнула, выпустила белое облако, как курильщик кольцо дыма, и покатила вверх по улице Тюремной. Почти до конца.
Улицы в Симфидоре именовались по-старомодному. Например, в честь крупных организаций, находившихся на них. На Университетскую смотрели окна университета, а одна из центральных улиц – Вокзальная – вела на вокзал. Почему та, по которой трясся паромобильчик, называлась Тюремной, тоже было легко догадаться. Правда, улицу, на которую выходили окна Совета министров, поначалу хотели назвать Министерской. Или парламентской, ведь окна Госсовета также смотрели на нее. Решили назвать народной. Безошибочный вариант!