Страница 1 из 8
Картёжник
Это был обычный ничем не отличный от других пансионатов, что обитают на берегу моря и живут именно тем, что сдают, преимущественно летом, койко-место желающим омыть свои телеса в солоноватой воде, что плещет свои воды в метрах четырехстах от жилых помещений некогда отраслевой или территориальной здравницы. Так как чаще всего прежние хозяева почили в бозе или просто продали это учреждение в частные руки, вероятнее всего в руки бывших руководителей данных предприятий, то и живут всё более по старинке. Высот в сфере обслуживания так и не достигли, звёзд, что рисуют себе западные отели на свое груди, он не заработали, но с воды на хлеб они перебиваются вполне успешно из-за цен, что они держат за свои услуги в купальный сезон. Контингент, что обитает там в летнее время, весьма разнообразный: от простых отдыхающих, которые мечтали о море в течение всего года и копили на это деньги всё это время, деловых людей ниже средней руки, которых больше интересовал ближайший порт и грузы, что он переваривает в своей утробе, так и разного рода криминальный люд, что прилетел для того, чтобы стричь многочисленных лохов, которые слетаются для того чтобы «оттянуться» по полной программе. В одном из подобных пансионатов, что недалеко от Новороссийска, в одной из комнат второго этажа собралась именно такая компания. Правда, соотношение лохов, бизнесменов и ворюг не соответствовало природе вещей. Отдыхающий там был один: Степан Васильевич. Это был обычный экскаваторщик, который решил посетить моря хоть единожды в свою жизнь. Жену он предусмотрительно забыл в каком-то городишке не особенно известном и не особенно богатом и расположенном в средней полосе России. По природе он был простоват, но, как и всякий труженик нашей глубинки, иногда употреблял горячительные напитки и в большом количестве, обожал женщин, как всякий мужик, которому нечем занять мозги, кроме как размышлять о юбках, но в них он не разбирался, так как работа его была связана всё более с мужиками. Двое других были гастролеры-картёжники. Это обыкновенные крученные малые, которые разбирались в людях на столько, насколько было им необходимо, чтобы жить своим нечистоплотным ремеслом. Они останавливались в этом пансионате уже не первый сезон и посему всех тут знали. Весь день они обыгрывали народ, что обитал на ближайшем пляже, а по вечерам обдирали его в номере пансионата, что сильно не нравилось четвертому обитателю комнаты. Вот он-то из всех её жителей представлял особый интерес. Это был по натуре своей Остап Бендер. Именно Остап Ибрагимович, что турецко-подданный, только у этого Остапа уже был миллион и не один. Звали его Алексей Владимирович, он был атлетично сложен, здоров, одет в дорогой костюм, хотя из железа у него были только столь же дорогие «роллексы». В отличие от своего литературного двойника, взор его был притушен необходимостью устраивать роскошную жизнь своим миллионам, что ему уже надоело основательно, и он подумывал о том, как спихнуть эту непосильную ношу для него на чьи-нибудь наемные плечи. Он был слишком умён, чтобы быть рабом этого материального мира. Он даже в этот дешевый пансионат забрался только для того, чтобы его не могли найти.
Картёжники, которых запросто все называли Слава и Коля, постоянно играли по ночам в комнате в карты, но Степана Васильевича не обыгрывали, предпочитая не пакостить там, где живут. Но в сторону Александра Владимировича, который был даже младше их, посматривали с повышенным вниманием, но карты того не интересовали, хотя ночные посиделки приятелей, как уже говорилось неоднократно, ему не нравились.
Воскресение 26 июля выдалось дождливым и оттого тоскливым. Слава и Колян играли по привычке в карты с соседями по картёжному цеху, такими же гастролерами, как и они. Серьезного или просто принципиального значения эта встреча не имела, так как они знали друг друга давно и хорошо. Никто ни у кого не хотел выигрывать, а тем более отдавать деньги, которые они зарабатывали, трудясь в тяжелых условиях интенсивного солнечного облучения и нудного, надоевшего им моря. Степана Васильевича не было, так как с недавних пор у него появилась пассия из заслуженных замужних женщин, которые ударялись во все тяжкие, ощутив свободу, солнце и плеск соли растворенной в некотором количестве воды. Александр Владимирович лежал на постели в бежевом дорогом костюме, прикрыв лицо шляпой. Знойные вдовушки его не интересовали, карты и шахматы, в которые резались в фойе отдыхающие – тоже, работы не было, а Даждьбог перекрыл улицы и переулки города всерьез и надолго. Так что оставалось только читать книги, но их не было, а ноутбук со своими компьютерными страшилками давно уже надоел.
Пришлые картежники не знали, что Александр Владимирович не играет в карты, то, что естественно, стали разводить богатого фраера на бабки. Александр довольно вяло отбрехивался от них, но в один момент заявил, что все сидящие даже не умеют играть в очко, а не то, что в преферанс. В преферанс они действительно играли плохо, так как подобная игра котируется среди профессиональных игроков в шахматы, а не среди уличных катал, но на такой простой игре, как очко они зубы съели. У любого из них за спиной было больше двух десятков лет игры в карты, хотя им было лет по тридцать от роду. Это задело за живое всех сидящих за столом, то есть всех, кроме Александра, так как лежал только он.
– Ты не желаешь подтвердить свои слова и сыграть с нами, – сказал игрок по кличке Косой. Эту кличку он получил за то, что когда волновался, то прищуривал правый глаз, и иногда у него дергалась правая щека, хотя косым он никогда не был. Впрочем, лицо у него было сильно перекошено на правую сторону, и оно-то выглядело действительно косым. Игроком он, если брать по большему счету, был плохонький, так как был он не столь умён даже для дела, которым он занимался, не говоря уже о других делах и делишках нашего суетного мира. Если добавить жадность, что застилал ему глаза в самый неподходящий момент, то игроком он был вообще дрянным, но это не мешало ему стричь лохов, так как он любил карты и мошенничать его учили долго и нудно, чтобы он не извлек уроков из этой прусской школы обучения.
Косой чуял верную добычу, и щека его начала дёргаться, и глаз невольно стал щуриться. Неожиданно Александр согласился. Сие удивило Славика и Коляна. Все почувствовали наживу. Тут же достали новую колоду карт, поскольку жулики не собирались мошенничать между собой, а раздевать богатенького Буратино, который так неосторожно подставился им. Начали с тысячи рублей, чтобы не мелочиться и обуть клиента быстро и аккуратно. На удивление Александр согласился. За десять минут он выиграл тысяч тридцать у картежников и за тем медленно спускал их в течение часа-двух, после чего вновь отыгрывал их минут за десять и опять играл в своё удовольствие часа два. К обеду финансовый маятник оставалось в том же положении, что и был утром. Александр предложил закончить игру, при этом он возвращал выигранные деньги, и все мирно расходились без претензий и обид.
Но… Но, на удивление, с эти положением согласился Косой и его приятель, которые смекнули, что им далее уготовлена роль стриптизеров, а данное предложение лучшее, на что им можно надеяться в ближайшем обозримом будущем. Колян со Славиком заупрямились. Им не нравился этот их сожитель, который относился к ним с лёгкой иронией и смотрел несколько свысока.
– Хорошо, – согласился Александр и предложил довести ставки до пяти тысяч рублей.
Приятели согласились, но чтобы избежать проигрыша незаметно сменили колоду карт на крапленую, что имела с той, что была в игре, одинаковую рубашку.
Сначала игра шла по их плану. Они даже отыграли около десяти тысяч рублей, пока держали банк, но стоило картам побывать в руках Александра, как удача отвернулась от них. Крапление было хитрым, но после того, как отбанковал Александр, само крапление перестало соответствовать тем картам, которые они ранее имели. Вместо десятки выходили семерки или шестерки. Туз мог быть и вольтом, и дамой. В течение получаса они спустили всё, что они заработали за прошедший месяц, так и не взяв ни одной взятки на двоих, даже тогда, когда сдавали они сами. Косой, который всё это время, так же как его приятель всё ещё сидел в комнате, даже перестал прищуривать глаз, но тик не сходил с его лица. Он был тёртый калач и видел зону и не единожды, но подобное зрил впервые. Славик даже бросил полированный портсигар, чтобы рассмотреть те карты, которые сдавал, но в портсигаре он видел одни карты, в то время, как на столе оказывались совсем другие. Это было наваждение. Александр даже не убирал деньги со стола, а просто отгребал их в сторону на угол.