Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 15



Николаевский биллон начала двадцатого века был Володей во второй рядок отобран. Тут уже монеток побольше, но все рядовые, редкостей не замечено.

А вот меди последних двух наших императоров порядочно. И пятаков, и прочего. Даже парочка четвертей копеечки среди них нашлась. Ну-ка, ну-ка. Это то что я думаю? Ах, какая лялька, у меня такой у самого не было. Пятак одна тысяча девятьсот семнадцатого года. Володя, ты ж, сын собаки, покоцал его в своей куче! Вот забоинка свежая на пятачке! Горе то какое. Уценил ты, Вова, монетку, ой, уценил. Не только руки, ноги тебе оторвать надо, в эцих с гвоздями посадить… Внушить бы ему как, что б он его, хотя бы в бумажку какую завернул. Заверни в бумажку, заверни в бумажку… Ничего себе, в сторону пятак откладывает, промокашку достает, заворачивает… Ага, так пока и действовать буду, из подсознания вчерашним школьником руководить.

Смотри ка, в ещё один рядок на столе своем, монетки из копилки выложил, пополнил коллекцию, называется. Молодец. Моя школа.

Так. Пошла инострань. Немцы демократические, чехи, поляки, венгры… Ходячка стран Варшавского договора. Ну, и что-то с туристами попало. Вон канадская пятицентовка среди монет стран народной демократии мелькнула. Бережно как Володя иностранные монеты то раскладывает, ценятся, видно они у них в поселке. Императорскую Россию то не так берег. Ничего, вправим мозги, привьем понятия.

Глава 8 Поход

Удовлетворение, удовлетворенность – это соотношение ожиданий и фактически произошедшего. Понравилось тебе что-то, или не понравилось, доволен ты чем-то, или нет, во многом зависит от того, что ты ожидал. Ну, а ожидание, очень часто, исходит из прошлого опыта. А, иногда и его отсутствия, то есть сравнивать-то тебе не с чем. В этом случае, чешешь ты голову в затылочной области и думаешь – а хорошо это или плохо, то ли да, то ли нет. Неопределенно как-то, впрочем, если ничего слаще морковки не едал, то и зеленое яблочко вкусным покажется.

Поход сегодняшний мы целый год ждали. Почему? Просто всё – после окончания девятого класса мы с парнями такое мероприятие себе уже устраивали. Рюкзачки взяли, удочки, гитару, на реке посидели, костерок пожгли, песни попели… Много ли нам надо? То-то. Понравилось нам, жуть просто как. Зимой сколько раз это вспоминали – а, помнишь, как Лёня, а Юра…

Так что ожиданий у нас от сегодняшнего похода много. Второй раз подобного уже не будет, десятый класс не каждый год заканчиваешь.

Маршрут заранее проработали. Сначала идем до большой березы. Есть у нас такое культовое место. Сколько лет этой березе, никто и не знает. Бабушки и дедушки наши, тоже к этой березе ходили. И у них она, во времена оны, тоже большой называлась. Береза эта у окрестного населения – ориентир во времени и в пространстве. Спросят кого-то, допустим, как далеко куда-то идти. Он и ответит – не, ближе чем до большой березы. Или, по времени надо определиться. Не в часах и минутах зачастую это будет. Скажут – долго, дольше чем до большой березы…

Прошли березу. Дальше до трактора идем. Сейчас его уже и нет. На металлом давно сдали, может спутник или подводную лодку из его металла сделали. Но место то осталось, где он стоял десятилетиями. Хороший такой трактор. Фордзон-Путиловец. Железный. И передние колеса маленькие железные, и задние большие – тоже из толстущего металла, и сиденье с дырочками металлическое. Холодное, причем, всегда. Зимой то понятно, но и летом – тоже холодное. Придем, бывало, с друзьями на трактор поиграть, руль, тоже железный, повертеть. Сядешь на сиденье тракторное, а оно холодит так приятно… Много лет тот трактор под открытым небом стоял, вокруг его даже деревья уже выросли, причем со всех сторон, закрыли его от лишних глаз. А нам и хорошо. Скроемся от глаз взрослых и играем…

Полями прошли, перелесками. Вот и река. Тут, пожалуй, и остановимся. Место хорошее, берег высокий. Донки забросим, ну так, чтоб было. Для приличия. На реке мы, или нет. Может, кто с дуру и поймается…

Лёня шалаш начал делать, обустраиваться. Что-то у него грандиозное получается и капитальное. В таком строении десять человек зиму зимовать могут, а не четыре человека ночь переспать.

– Лёнь, ты что за строительство затеял? – Юра его спрашивает.

– А, чо. Пусть будет. – Леонид с усмешкой отвечает. Весело ему. Делом он занят.

Ну, будет, так будет. Мы не против. Всё он что-то строит. То схрон сделает, то убежище на ночь от дождя. Может оно нам и не понадобится, но – пусть будет. И это правильно…



– Слыш, мужики, а ведь через двадцать один год двухтысячный наступит, третье тысячелетие начнется. – Леониду математическая мысль не понятно откуда и не известно зачем в голову пришла, он её и озвучил.

– Так, и кто это у нас недавно математику то сдал? И, даже на положительную оценку. Двойку надо было тому человеку ставить. В первом классе ещё десятки, сотни и тысячи изучали. Третья то тысяча с две тысячи один начинается. Двухтысячный то год – это еще двадцатый век, второе тысячелетие. Повезло нам, ребята – и во втором тысячелетии поживем и в третьем, в двадцатом веке и в двадцать первом… – Юра ему ответил. Ещё один математик на нашу голову выискался. Задачки теперь ещё решать придумают вместо отдыха. Теоремы доказывать.

Так за разговорами ни о чем, а также занимаясь строительством под чутким Лёниным руководством и до обеда дожили. Варить что-то лениво было, «Завтрак туриста» открыли, хлебушка нашего поселкового порезали, лучок, яйца вареные… Нашлось чем червяка заморить.

Купались потом, загорали, снова купались… Опять загорали…

Вспомнили про донки. А там, оказывается и рыба поймалась. Дурная какая-то, не жилось ей в реке, нашла приключений на свои плавники. Ну, не выбрасывать же её. Почистили, ушицу поставили варить. Снова застолье соорудили…

Рыба посуху не ходит. Приняли по не много. Разговоры пошли. О будущем.

– Вот, поступишь, ты, Володь, в свой медицинский. Отучишься. По распределению потом отработаешь. А чем дальше заниматься планируешь? – Лёня вдруг ни с того ни с сего Вову спрашивает.

Так, так, так. Это про моего носителя – Володю, речь зашла. Внимательно слушаем. Важная для меня, попаданца, информация. Мне с Володей жить. Или ему со мной? Да, какая разница. Не пропустить бы сейчас чего важного…

– Есть у меня, мужики, одна задумка на будущее. После отработки в торговый флот податься. Судовым врачом контракт подписать. По морям ходить, мир смотреть. В странах разных побывать. Представляете, как здорово. – всем, не обращаясь к кому-то конкретно Володя говорит.

– Да, не плохо. Хорошо ты это всё придумал. Учиться, говорят, в медицинском тяжело, поступать тоже не просто. – воспринял Лёнька ответ Вовы.

– Направление я взял. Целевое. Ну, как бы от области нашей поступаю. Потом обратно надо будет сюда же приехать и три года отработать. Поэтому и конкурс после сдачи экзаменов, у нас целевиков свой будет, там проходной балл пониже. Еще и договор с леспромхозом есть, они стипендию все шесть лет платить будут, причем – повышенную. Главное, сессию сдал, хоть на тройки одни, а уже стипендия в кармане. В нашей участковой больнице и после распределения работать буду. А, какая разница – или где-то в чужом месте три года работать, или дома. Все равно – государство учило, значит и ему долг отдать надо. Тут все по-честному. – Володя опять сразу всем рассказывает, не выделяя никого ко всему коллективу обращается.

– А, что, у нас больница хорошая. И хирургия есть, и терапия, детское отделение, родильное, инфекционное, гинекология… Врачей много, скорая помощь, молочная кухня с финским оборудованием, зубной кабинет, рентген, флюорография… – активно Юра его поддерживает. Пальцы даже на руках загибает, отделения в больнице перечисляя.

– Юр, ты откуда всё это знаешь? – это уже второй Юра в общий разговор вступил.

– В позапрошлом году с аппендицитом лежал. Пока швы не сняли и не выписали, всю больницу несколько раз обошел. В родильное, правда, не пустили, санэпидрежим там у них… – отвечает смеясь Юрий тезке.