Страница 3 из 18
– Но не с таким взглядом, – констатировал он.
А с каким? Я думала, мой взор – чарующий и полный соблазна… В инструкции к «щипцам для завивки ресниц» было написано: «Хотите магический взгляд, привораживающий мужчин?»
Я очень хотела! Но не-Бонд добавил:
– Поживёте с моё, поймёте.
– Неужели вы пенсионер? – снова вырвалось у меня.
Он взглянул на меня прискорбно и объявил, как приговор:
– Мне сорок. Почти…
– Подумаешь? – Пожала я плечами. – А мне двадцать пять.
– Взрослым врать не хорошо.
– Паспорт показать?
– Хм? – Он опять внимательно посмотрел на меня и буркнул: – Не надо.
Я вздохнула с улыбкой.
– Ну и хорошо, а то за шампанским всегда хожу с документами. Нет, мне это, конечно, льстит, но думаю, что возраст – это не то, чем хвастаются.
– Мои года – моё богатство, – невесело усмехнулся красавец и постучал пальцами по рулю. Похоронный марш.
Я заметила белый след от кольца на пальце. С ним явно что-то не так… А я категорически не могу, когда рядом кто-то грустный, и поэтому я опять развернулась к нему всем корпусом и заявила:
– Нет, я вовсе не о том. Моей прабабушке девяносто, и она повторяет одну и ту же фразу, как заезженная пластинка, еле стоит на ходунках, но может огреть кузена веником, чтобы потом улететь на пол, потому что не удержалась, и когда её спрашиваешь, растирая синяки мазью: «Бабуля, тебе девяносто уже, когда помудреешь?». Она отвечает, что чувствует себя, словно ей двенадцать, и не понимает, почему собственно должна сдерживаться, если очень хочется кому-то по попе веником. Мудреть она не собирается, ей и так хорошо. А я, несмотря на свой возраст, знаю, что агрессией делу не поможешь, конфликты нужно решать мирными переговорами, и вообще чувствую себя старше и её, и даже родителей. Так что возраст тут совершенно не при чём!
Красавец смотрел на меня неотрывно, точнее на мои губы. Потом перевёл взгляд на глаза и спросил:
– Почему вы все, женщины, так много говорите?
Я озадачилась.
– А это плохо?
– Да.
Я вздохнула и потянулась за телефоном.
– Ну ладно, тогда помолчу.
– Прекрасная мысль. Как ни странно…
– Угу, я же блондинка…
– Извините, вырвалось.
– Не извиняйтесь, я не обиделась.
– Правда?
– Правда.
– Ого, – присвистнул он.
– Не свистите, денег не будет. Придётся на самом деле таксовать.
Красавец хмыкнул. Светофор снова поиграл жёлтым-красным, фура утробно порычала, УАЗик рыгнул на нас угарным газом. Мой водитель взялся за руль и проехал полметра. И всё опять встряло. Видимо, это судьба.
Я устроилась на кресле поудобнее и включила 4G в телефоне. Мы же не разговариваем? Нет. Жалко, конечно. У него мимика интересная. И глаза. И нос, как у римского патриция. Или у итальянца. Да какая разница? Не говорим и не говорим… Может, человеку жизненно важно сейчас помолчать? А лучший способ не разговаривать – поболтать с кем-нибудь в соцсети. Я написала Валюхе:
«Звезда моя, я в пробке, еду, точнее больше стою. Но, пожалуйста, не звони».
«Почему?»
«Неудобно.»
«Сколько тебе ещё ехать?»
Я глянула на часы, на столпотворение на проспекте и подумала, что вечность. Но набрать в ответ не успела, потому что теперь красавец развернулся ко мне всем торсом, опёрся о руль и спросил самым возмущённым тоном:
– Что вам, вообще, женщинам, надо?!
Я моргнула.
– Лично мне? Ничего.
– Вот только не надо этого…
– Хорошо, – кивнула я. – Вы как-то определитесь: надо или не надо. Но если прямо сейчас, а имеет всегда смысл только то, что прямо сейчас, мне надо, чтобы вы выдохнули, расслабились и улыбнулись. Всё остальное и так прекрасно!
– Зачем?!
– Не люблю, когда люди нервничают. Я за позитив.
– Жизнь в розовых очках?
– В розовом цвете. Я б вам спела про это песню, но вы не хотите…
– Не люблю самодеятельность.
– А если я оперная певица?
– Нет.
– Почему нет?
– Вы не толстая. Сопрано неоткуда выдавливать.
– А контр-альт?
Красавец воззрился на меня поражённо и даже массивные часы на запястье поправил:
– Вы поёте басом?
У него очень красивые часы! А руки ещё лучше. Вот разве можно быть таким идеальным на вид и таким букой? Поэтому тянуло потроллить.
– Всё возможно. Может, у меня, несмотря на комплекцию, самый низкий женский певческий голос с большим диапазоном грудного регистра: от фа малой октавы до соль второй октавы. И я исполняю роли мальчиков в опере. Ну, как вариант… А, может, конечно, пою в джаз-бэнде. Или в церкви. За батюшку. Или в душе, когда моюсь, на радость соседям. В общем, вы же ничего обо мне не знаете…
– Не знаю. А должен?
– Не должен. Но было бы неплохо понимать, что вы оказались запертыми в одной машине не с маньяком.
– Скорее это должно тревожить вас.
– Неа, не тревожит.
– Почему?
– Вы добрый: маму любите, чужих детей и неизвестно кому покупали много шуб, которые пока несмотря ни на что не отдали бомжам…
– Э-э… – моргнул красавец. – Интересно, как вы сделали все эти выводы?
– У меня большие уши.
– Скорее глаза… – В его взгляде что-то изменилось. – Любопытно, что ещё я не знаю о себе?
– Что вам ужасно повезло сегодня?
– В чём же? – усмехнулся он. – В том, что я с утра ругаюсь с бывшей женой? Что она шантажирует и выносит мне мозги, словно три дня назад мы не развелись? Что меня залила соседка? Что пробил колесо? Что я ещё не завтракал? Что не привёз на восьмое марта матери стилиста, как обещал? И вообще встрял в пробку?
– Но ведь могло случиться худшее и не случилось? – сказала я, зарываясь почти по голову в пакет у ног.
– Что, например? Инопланетный корабль не упал мне на темечко? – фыркнул красавец.
– Нет, вам повезло в том, что вы сегодня проснулись. И не умерли.
– А должен был? – озадачился он.
– Нам никто не гарантирует, что мы проснёмся, – подмигнула я. – Знаете, почему я оптимист и всем довольна?
Не-Бонд мотнул головой, разглядывая меня ещё внимательней, словно Гарри Поттер царевну-лягушку в зоопарке под стеклом, которая у него на глазах принялась во что-то превращаться. Не факт, что в красавицу, несмотря на смоки айс, однако ж…
Я протянула ему упакованный в полиэтиленовую пленку сэндвич.
– У меня принцип такой: «Умри с утра».
– Как оптимистично!
– Если подумаешь, что сегодня утром ты мог умереть, то все проблемы становятся как-то не очень серьёзными.
– «Умри с утра»? Хм… Отравленный? – спросил красавец и сэндвич взял.
– Только если пестицидами в огурчике… Шампанского не предлагаю, вы за рулём. «Умри с утра» не предполагает лишиться водительских прав.
– А есть? Шампанское? – облизнулся красавец.
– Есть, – я приподняла бутылку, и на руку прицепились белые крылья.
– Здорово. Вы точно или маньяк, или ангел.
– Вы уж как-нибудь решите для себя.
– Проверю экспериментальным путём, – заявил мистер-фаталист и откусил сэндвич.
Глава 3
Если день, когда понимаешь, что твой дом, твоя собака, твой диван, телевизор, спортзал и гараж, твои дети, твоя горничная и даже твой холодильник тебе больше не принадлежат, выпадает на восьмое марта, то желание придушить бывшую кажется единственно верным. Чтоб не мучилась, когда ты доберёшься до пристройки с режущими инструментами и лопатой.
Ведь несмотря на новый штамп в паспорте, официально подтверждающий твою свободу, эта стерва считает своим первым и единственным долгом – выдолбить тебе мозг претензиями и рассказать, что уже всем знакомым рассказала, какой ты гад.
Но, чёрт побери, ты свободен! И мечтаешь отключить телефон, развалиться на диване, посмотреть футбол, а лучше бои без правил и накачаться пивом с друзьями! Ты теперь холостяк, и имеешь полное право даже с утра!
Но тут снова оно – мерзопакостное восьмое марта… И друзья поголовно заняты ублажением своих половин. Единственный свободный кореш укатил на Бали с новой девушкой. А тебе надо поздравить маму и бабушку, делая вид, что всё в порядке.