Страница 4 из 10
Лицо разгладилось, и, в сущности, сразу стало понятно, в кого удалась Дахар. Мамина дочь, да. Если отбросить детали ауры… Но даже и там виднелось сходство! Пусть аура Дахар была подмята стихией Смерти и скрыта маскирующими чарами, сходство с матерью все равно просматривалось!
— Пойдемте, — тихо сказала Хрийз. — Не будем ей мешать…
Дахар кивнула, погладила мать по руке. Быстрое, бесконечно нежное движение, ладонью над кожей, почти не прикасаясь, и тут же неумершая спрятала руку, будто стеснялась своих чувств. Будто ей, магу-хранителю самой безжалостной стихии Третьего мира, не положено было испытывать ничего подобного. А кем не положено? Хороший вопрос.
А еще Хрийз поняла, что завидует. Да, вот так просто, завидует. Упырю! Потому что у того упыря есть мама. А у нее, незаконной княжеской дочки, мама в другом мире и такая это мама, что к ночи не зови…
Страж Грани Земли. Выдававшая дочь за собственную внучку. И на Грани не признала тогда настолько, что едва не убила. Спасибо Ненашу, сумел устроить разговор. Хрийз обхватила себя руками, невольно ежась. Та встреча в междумирье до сих пор рождало эхо смертельного страха. Что за жизнь! У всех семьи как семьи, вот хотя бы у Дахар и Лилар, а у нее…
— А хотите, я вам карту покажу? — вдруг спросила Дахар.
— Карту? — не поняла Хрийз.
— Здесь, внизу, есть огромная карта пределов Третьего мира, — пояснила неумершая. — Во всю стену… из драгоценной дармичанской мозаики. Только вы переоденьтесь, пожалуйста. В ночной рубашке бродить не к чему, еще встретите кого…
— Кого я могу встретить? — удивилась Хрийз.
— Ну, допустим, стражу, — невинно улыбнулась Дахар.
Что-то госпожа Тавчог, Одна из Девяти, замыслила, но что? Не крови отхлебнуть, хотела бы, давно уже насосалась бы. Девушка с подозрением смотрела на неумершую, а та мирно улыбалась в ответ. Без клыков.
— Хорошо, — сказала Хрийз. — Переоденусь…
«Принцессины» платья, висевшие в гардеробе, вызывали оторопь: как их надевать? Не просить же Дахар, в конце концов. Дахар, во-первых, сама может не знать, она — военная, прежде всего, вдобавок — неумершая, вряд ли ее зовут на балы и прочие статусные штуки, а если зовут — как на Совет, например, — то неаристократический вид прощают. Что взять с плебейки, да еще упыря? Клыки прячет из вежливости, и то уже хорошо.
Так что Хрийз взяла свои собственные вещи, в которых прибыла сюда. Платье, любимую шерстяную тунику с золотой нитью… духу не хватало спрятать ее, не то, что распустить. Магическая одежда, невидимая броня, спине в ней тепло. А что сама сдуру наворотила проблем при вязании, так ведь проблемы никуда не денутся, прячь, распускай, жги, — все едино. Хрийз мотнула головой, отгоняя досадные мысли. Лучше не думать о плохом, и тогда оно, может быть, не случится. Расческу не нашла. Пригладила волосы пятерней, сойдет и так. Встретится кто-нибудь из охраны, ну, что ж. Пусть не смотрит.
— Готовы? — спросила Дахар. — Пойдемте.
Дахар прекрасно ориентировалась в замке. Часто бывала здесь? Похоже на то. Хрийз не успевала запоминать все повороты и лестницы, по которым вела ее Дахар.
А, скажем, схем пожарных выходов нигде не наблюдалось. То есть, если ты здесь, то ты знаешь, где именно ты здесь и куда бежать, если вдруг что.
Очередная лестница привела в огромную залу с высокими окнами. Светильники здесь горели только у стен, в полу, сводчатый потолок тонул в полумраке. Хрийз узнала овальный стол: кажется, именно здесь проходил прошлый Совет, первый совет в ее жизни. На одной стене в ряд шли картины в полный рост — портреты князей Сирень-Каменногорских. На другой красовалась та самая карта.
Дахар что-то сделала у стены, и разом вспыхнули светильники — не во всей зале, а только у карты. Огромные, просто немыслимые пространства, и Хрийз сразу в них потерялась, не сумев сходу найти Сиреневый Берег.
— Смотрите, ваша светлость, мы — здесь, — в руках Дахар вспыхнул тоненький лучик-указка. — Сосновая Бухта…
Да… как похоже на бухту далекого, основательно уже подзабытого,
Геленджика! Но были и отличия… Еще одна такая же бухта, но поменьше, — выше Сосновой, севернее?
— Север — вверху? — уточнила Хрийз.
— Да, — кивнула Дахар. — Юг, естественно, внизу, восток слева, запад справа… Смотрите, вот Дармица и Двестиполье, за Двестипольем начинаются Потерянные Земли… и Сиреневый Берег так же выходит вот сюда…
Хрийз заворожено смотрела за волшебной указкой. Дахар объясняла понятно и просто, и расстояния с названиями княжеств и их столичных городов легко укладывались в голове. Хрийз попросила показать Острова, Дахар показала.
Западнее Сосновой Бухты, в Теплом океане, между двумя материками располагался гигантский лабиринт островных архипелагов. Дахар рассказывала о подводных дорогах, о городах, вросших в дно морское и поднимавших башни к небу, где жили и люди и моревичи, и выходцы из других миров Империи, например, розовокожие, с каштановыми волосами, великаны-дамалы, раса, родственная моревичам, но все же не до полной идентичности: дети в перекрестных браках рождались с помощью магии так же, как и в браках с береговыми людьми.
— В Третьем мире дамалов немного, — рассказывала Дахар, — несколько семей всего. Но с нами служит несколько ребят, отличные бойцы. Званка вот у меня из них…
И замолчала. У Хрийз эхом в памяти отозвались слова Дахар, сказанные матери: «Званка — лютая, как медведица»… Но девушка не стала расспрашивать, ведь все было понятно и так. И получила в награду благодарный взгляд неумершей.
— Звана умирать не захотела, — вдруг сказала Дахар. — А я ей… должна была, так получилось. Старший возражать не стал, но косится на нее теперь, а я эти его взгляды знаю… — и вздохнула, совсем по-человечески.
Для неумерших младшие — что собственные дети, Хрийз давно это поняла.
— Ну, может… может, все еще и образуется, — неуверенно сказала она.
— Просить хочу, — глухо сказала Дахар, опускаясь вдруг на одно колено. — Свяжите оберег для Званы!
— Встаньте, Дахар, — устало сказала Хрийз. — Встаньте, встаньте, а то говорить с вами не буду.
Дахар поднялась, и Хрийз кивнула удовлетворенно. Нечего потому что. Каждый раз, каждый подобное проявление почтения ввергало ее в настоящую панику. Может быть, потом она привыкнет и перестанет дергаться. Но еще не сейчас.
— Мне ее увидеть надо, — сказала Хрийз. — А вы говорили, что еще нельзя…
— Вы — стихийный маг-хранитель, Вязальщица, — ответила Дахар. — Вам — можно. Но я попрошу старшего, он… проследит.
— Хорошо, — кивнула Хрийз, понимая, что подписывается на нечто крайне опасное.
Младшая Дахар, очевидно, еще не завершила своего метаморфоза. Судя по дневникам Фиалки, это самый трудный период у неумершего, когда жажда велика, а самоконтроль крайне мал. Как к этому князь отнесется? Вряд ли будет в восторге.
Но обещание уже произнесено…
— Доброй ночи.
От знакомого голоса за спиной Хрийз едва ли не подпрыгнула. сЧай собственной персоной, и при параде, в белом, с оружием на бедре. Господи, откуда он тут взялся! Дахар коротко приветствовала своего военачальника по военному уставу. Хрийз только и сумела выговорить, заикаясь:
— Доброй… ночи…
— Простите меня, ваша светлость, — Дахар, впрочем, не выглядела виноватой, и раскаяния в ее голосе не звучало никакого. — Но я — проводнике стихии Смерти, я не могу противиться ее зову. Мне должно сейчас уйти, а я дала слово матери присмотреть за вами.
Чудесно. Дала слово, и, зная, что может его не сдержать из-за собственной своей природы, нашла того, на кого можно было без зазрения совести спихнуть заботу. Хрийз внезапно захотелось прибить проклятую Дахар на месте. Но неумершая сделала ручкой и исчезла. Раз, и не стало, будто голограмму кто выключил. И сразу магический фон выровнялся, истребляя в себе любой намек на мертвую ауру проводника стихии Смерти.
Хрийз разозлилась на Дахар до белой пелены перед глазами. Проклятая сводня! И ведь сказала же: оденься, мол, а то вдруг встретишь кого… То есть, уже тогда эта… эта… эта упырина чертова знала, кого именно Хрийз встретит! Ну, Дахар! Придумать какую-нибудь пакость в ответ сходу не получалось. Этой напакостишь! Сожрет. Во всех смыслах.