Неживой

Люди Горана, да и сам он замер, не зная что делать. Лишь отряд копейщиков словно ждал чего-то подобного, почти мгновенно перегруппировался, покинул беспорядочную толпу, вышел вперёд и снова собрался строем.

Они не упёрли копья в землю, не встали друг за другом, поддерживая впередистоящего товарища. Их было слишком мало, что остановить подобную силу. Их бы снесло словно тараном, раздавило и перемешало. Они знали это. Но всё равно вышли вперёд.

Бросили щиты, встали сначала фалангой, а потом рассыпались в стороны, так, чтобы между ними точно мог проехать конь. За мгновение до удара вскинули копья и ударили, кто во всадника, кто в лошадь. С точностью, которая не подразумевала отступление или хоть какой-то попытки избежать удара.

Прежде чем Ярина успела моргнуть люди и кони перемешались. Первые всадники или их кони были поражены, ударились о землю, покатились, хвост атаки ударился об них, ушел в сторону, рассыпался или так был опрокинут. Отряд копейщиков перестал существовать.

Ярина скривилась, вспомнив какие бывают раны от такого столкновения. Людей перемололо словно в жерновах. Удачливые умерли сразу. Неудачники будут мучаться несколько часов или даже дней. В лучшие годы Ярина бы вряд ли могла для них что-то сделать.

Чуть отставшие всадники, меньше десятка, сбросили темп и уже слабой рысью и без энтузиазма врезались в оставшихся людей Горана. Они рубились отчаянно, но момент был упущен и они оказались в меньшинстве. Одного за другим их стащили или выбили из седёл и добили. Лишь троим удалось развернуть коней и скрыться за стеной.

Конная атака шокировала нападавших, даже несмотря на то, что они её пережили весьма удачно. Сын Вацлава скрючился, опустил голову, и его тень больше не возвышалась над сражением. В нём и в его людях больше не было силы сражаться. Обитые железом внутренние ворота замка показались им непреодолимой скалой. И они просто пошли прочь, то ли искать другой путь, то ли зализывать раны.

Ярина снова пригубила терпкий напиток.

Горан такой же, как и его отец. Варвар. Захватчик. Убийца. Так вышло, что люди идут за ним, как и за отцом. И он пользуется этим для удовлетворения своих амбиций. Мерзкий, мерзкий жук, паразитирующих на дереве жизни, грызущий его изнутри, выпивающий его соки. Такого спасать не хочется. Такого хочется раздавить.

Она всё время только и делала, что спасала жизнь в любом её проявлении. И для чего? Для того, чтобы эта «жизнь» потом проводила своё время вот так вот? В бесконечной мясорубке?

И ладно бы эти мужчины просто убивали друг друга, раз им так хочется, но ведь зачастую страдают невинные. «Лес рубят, щёпки летят». Так вроде говорят. Пока эти недоумки сражаются и выясняют кто из них тут хозяин, кто-то остается без мужей, кто-то теряет своих сыновей, горят дома и всё, что было нажито тяжёлым трудом. Всюду они несут только страдания. Ярина сама однажды оказалась одной из таких «щепок». Вот только Лес теперь для неё никакого значения не имеет, а сама Ярина больше не хочет быть щепкой.

И не будет. Она станет чем-то иным. Кованым сапогом, что раздавит этих навозных жуков. И первым она раздавит Горана.

Глава 23

Нидоу

Роймата всё не как не мог успокоится.

Его выдавала редкая дрожь рук и подбородка, нетипичная бледность и потливость, рваный и ускоренный ритм сердца, который она чувствовала даже с двадцать шагов.

Это было необычно, ведь Роймата имел исключительный опыт и возможности по владению собой.

Не битва напугала его. Атмосфера и звуки сражения были для него скорее атмосферой привычной и вряд ли могла отвлечь от занимавших его разум задач. Бессонная ночь, проведённая в осаде, была для него скорее полезной встряской, вроде чашки кофе. Угроза миссии и ряд личных провалов не испортила бы ему настроение, по той простой причине, что ему было плевать.

Тут что-то ещё…

За окном уже расцвело. Свежий ветер подраздул запах гари. Воцарилась звенящая тишина, прерываемая лишь редкими и тихими командами где-то далеко по улице. Нидоу выбрала роскошные покои Ройматы, чтобы восстановиться в в максимально комфортных условиях. Плотно перекусила едой со стола и позволила себе вздремнуть около часа не мягкой кровати.

Сражение выпило всё её силы. Она не должна принимать в таком участия, это не её работа, но в этот раз деваться было некуда. Нападение не было внезапным, гвардия и рыцари успели к нему подготовиться, но видимо недостаточно. Недооценили силы противника и мотивацию. Не думали, что они нападут ночью и так ловко используют знание города и местности. Не думали, что местные окажут им такую поддержку, без каких-то заговоров и знаков вырежут стражу и откроют ворота, только услышав о возвращении князя. Военные всегда думают так мало, полагаясь на какие-то свои учебники, приметы и привычки.

Она убила двенадцать. На большее ей не хватило выносливости. Искала командиров и важные цели, но местные предпочитали сражаться в полном беспорядке, как варвары или степянки. Ими просто никто не командовал, не вдохновлял, они менялись местами, словно соревнуясь в смелости и смекалке.

Она могла бы попытать счастья в обычном рукопашном бою, без использования Тени, убить ешё несколько, но техники боя и происходящее были слишком непредсказуемыми. Её жизнь стоит очень дорого и принадлежит Императору, чтобы она вот тако вот ей раскидывалась. Да и вклад её оказался бы каплей в море.

Бой закончился, Роймата вернулся и она спряталась. Приняла удобную позу, наблюдала и накапливала силы, понимала, что это ещё не конец. Неприятно, но происходящее с Ройматой заинтересовало её и она уже не могла задремать в укромном месте как сытая кошка.

Слишком больше проблемы для такого захолустья.

Слишком большие проблемы для Ройматы.

Она не следила за ним, но скорее всего он вернулся таким после неудачной охоты на Зверя. Удивительно, но он не испытывал радости от того, что пережил такой опыт и от того, что дальше сможет служить Императору. По нескольку раз в час он проверял цепочку на груди и ключ на ней, от двери про которой Нидоу ничего не знала. Делал свои заметки, ставил какие-то опыты, бегал туда-сюда, нервно листал книги, не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Искал ответ и не находил. Само по себе это не могло его расстроить, такова реальность хранителей Тайн. «Ответы даются нелегко», — первое что говорят неофитам, но в этом изречении идёт речь совсем не об учебниках и сложности наук.

Каков его вопрос, что причиняет такие муки? Вот, что важно. Что он задумал? Как это повлияет на их миссию? Должна ли она начать рассматривать его как возможную проблему?

— Как же так вышло?! — рёв Секоя разорвал тишину. — Стоило мне отлучиться на пять минуток, а у города уже нет ворот?!

Дорожное одеянье Секоя было почти полностью пропитано кровью. Он и два его спутника прошли через отступающих бунтовщиков. Все, кто пытался их остановить столкнулись с фламбергом Секоя, кровь с которого всё ещё стекала толстой струйкой.

— Их открыли местные, — спокойно ответил рыцарь, почти не вздрагивая от его криков. — Перерезали ночью охрану. Достаточно скоординировано, чтобы мы не успели среагировать. И согласно приказу… мы сначала попытались подавить бунт малой кровью.

— И что? У вас получилось? — рявкнул Секой, пытаясь обтереть меч о песок.

— Нет, мастер.

— Чтоб мне сухо было, как в пустыне! Ещё вчера у меня не было никаких развлечений, кроме моей глупой охоты. А теперь у меня нет города, его сожгли. Сколько их было?

— Около тысячи. Но, похоже, это только авангард.