Страница 40 из 54
— Быстрее! Иначе…, — но угрозу барон так и не придумал.
За яйцом последовал бутерброд с мясом. Сита помогла мне протереть руки смоченным в воде полотенцем, подала чистое бельё, затем нательную сорочку, платье, помогла обуться и, последний штрих, подала мне кружевные митенки и палантин.
— Леди, вы обворожительны!
— Мили! — рявкнул теряющий терпение барон.
— Иду.
Сита распахнула дверь.
Отец оглядел меня с ног до головы, скривился, но ничего не сказал.
Зато, когда мы вышли в холл, порадовала мачеха:
— Какая неуместность, — выдохнула она, глядя на меня. — Это дневное платье!
Я затормозила:
— Да? Отец, я совершенно не знакома с модой. Раз леди говорит, что платье, подаренное мне герцогом, для утра негодно, я должна переодеться, в правильное платье из тех, что предоставили мне вы.
Мачеху перекосило, а барон скорчил зверскую рожу и, надо же, рожа была адресована драгоценной супруге, а не мне.
На улице у парадного крыльца нас ожидал экипаж барона, и я без возражений забралась в салон. Хотя экипаж герцога стоял через дорогу, ехать отдельно будет глупо:
— Я не представляю, как приветствовать цароса, — напомнила я очевидное.
За короткую поездку освоить то, что леди осваивают годами — прелесть перспектива.
— Знаю! — раздражённо буркнул барон, захлопывая дверь перед носом Ситы. — Трогай!
— Моя горничная…, — напряглась я.
— Помешает. Здесь и так тесно. Вставай. Ног под платьем не видно, согни уж как-нибудь. Опустись и наклонись вперёд. Но не перекашивайся.
— Может быть, вы могли бы мне показать, отец?
Барон побагровел, однако согласился, что показать проще, чем объяснить, и весь путь до Королевского острова я тренировалась кланяться, запоминала фразы приветствия и благодарности. Поучения барона в основном сводились к одному: молчи и не отсвечивай, авось, не опозоришься.
Урок длился до самых ворот. Барон приказал мне ровно сесть, вскоре дверца открылась, и в экипаж заглянул гвардеец. Барон показал приглашение. Гвардеец поклонился и захлопнул дверцу. Экипаж медленно двинулся по мосту.
— Отец, то, как я предстану перед царосом, имеет значение не только для меня, но и для вас, верно?
— Естественно!
Барон вновь начал раздражаться.
— Если я буду знать причину внезапного интереса цероса, мне будет легче подать себя достойно.
— Что удивительного, что царос захотел увидеть невесту своего племянника? Царос относится к герцогу, как с собственному сыну. Какие могут быть ещё причины?
Не знаю…
Я не стала спорить, барон всё равно не скажет, что было в доставленном курьером письме. Но в «познакомиться с невестой» я не верю, потому что слишком внезапно царос пожелал меня увидеть. То есть… По-настоящему внезапно он мог перехватить меня перед чаепитием у Её Высочества, и это было бы понятно — лучше возможность составить личное представление о будущей родственнице трудно придумать, но царос поспешил. Кроме того, наверняка зная, какое участие и в моей жизни принял герцог, царос ставит меня в заведомо тяжёлую ситуацию. За вызовом во дворец должно скрываться нечто большее, чем интерес.
Прокручивая в голове наставления барона, я отчётливо понимала, что ошибусь, и не один раз. Не могу не ошибиться. Осознание неизбежности проблем помогло мне успокоиться. В любом случае, даст мне царос своё одобрение или не даст, зависит от его собственных соображений и планов, но никак не от моего знания, точнее, незнания этикета, поэтому из экипажа я вышла с лёгкой улыбкой на лице.
Папаша вспомнил о галантности и подал мне руку, а когда я спустилась на мостовую, предложил опереться на локоть. Я, естественно, приняла заботу. А как иначе? Откажусь — прежде всего глупо буду выглядеть я сама.
— Ты держишься лучше, чем я ожидал.
Надо же, на похвалу расщедрился.
Я оглянулась. Экипаж герцога за нами не последовал, Ситы не было. Жаль. Рядом с ней я бы чувствовала себя увереннее. Впрочем, я не знаю, имеют ли право горничные сопровождать леди во дворец.
Мы поднялись по широкой лестницы.
Барон придержал меня за руку, и вновь продемонстрировал караульным гвардейцам приглашение. Честно говоря, я предполагала, что аристократы имеют право входить во дворец свободно. Нет? Или барон — нет?
Гвардейцы вернули барону приглашение и распахнули двери.
По глазам ударило сияние мрамора, и я невольно ахнула. Мы точно во дворце? Может быть, мы ошиблись адресом и попали в дом настоящей волшебницы? Возможно, камень не был мрамором, но это совершенно точно был камень. За тончайшими панелями скрывались светильники, и именно подсветка создавала чувство ирреальности.
По центру зала низкий бортик огораживал бассейн, в котором плавали золотые и красные рыбы.
— Перед великолепие дворца никто не может остаться равнодушен. Мили, мы спешим.
— Да, отец.
Барон повёл меня на второй этаж.
И снова ему пришлось предъявлять приглашение, но на сей раз нас не пропустили дальше одних, а выдали сопровождающего. Молодой человек в мятно-зелёном мундире одарил нас равнодушным взглядом водянисто-голубых глаз и велел следовать за ним.
Идти пришлось довольно быстро, и я не успевала рассмотреть мозаики, фрески, рельефы и барельефы, статуи, картины. Дворец дышал роскошью и поражал выставленным напоказ богатством. Я ведь догадываюсь, что отнюдь не деньги главная ценность. Крошечная фарфоровая статуэтка может стоить не один мешок золота, если выставить её на аукцион. Хмыкнув своим не самым добропорядочным мыслям, я невольно вспомнила ночную кражу стекла с кухни.
— Барон Дарс, леди, прошу, ожидайте.
Я вопросительно покосилась на папашу, но пояснений не получила, да и не могла получить в присутствии «мятного», так что пришлось смириться.
Мы остались у стены в пустом просторном помещении. Мне оно казалось большим, однако вряд ли оно таковым являлось по меркам дворца. «Мятный» встал в метре от отца слева. Я стояла справа, всё также опираясь на предложенный локоть.
Ожидание затягивалось, а я всё меньше понимала, где мы. Разве царос вызвал нас не к себе в кабинет? Или, допустим, в тронный зал? Почему мы стоим в гигантской проходной комнате?
Внезапно дальние двери распахнулись.
— Кланяйся, — на грани слышимости прошипел барон и первым согнулся.
Я не отстала, и застыла, склонившись, в весьма, надо признать, уродливом реверансе. Краем глаза я отследила, как «мятный» делает шаг вперёд и тоже низко сгибается:
— Ваше Царосское Величество, барон Дарс с дочерью леди Милимаей, прибыли.
Царос остановился прямо перед нами.
Право цароса держать нас в поклоне столько, сколько ему заблагорассудится. Яркий способ продемонстрировать отношение. Правда, царосу тоже приходится стоять… Мили не могла похвастаться крепким телом, и у меня от мышечного напряжения предательски задрожали колени.
— Барон.
Голос цароса прозвучал мягким мурчанием хищника, подбирающегося к добыче. Меня мороз по коже продрал.
Мы с отцом медленно выпрямились. Перед царосом я неожиданно почувствовала себя ближе к папаше. Каким бы ужасным отцом барон ни был, у нас одна фамилия, и сейчас мы вместе, потому что на меня царос смотрел не менее враждебно. Странно… Почему тогда моё имя в приказ вписал?
— Доброго дня, Ваше Царосское Величество, — поприветствовал его барон.
Мне полагалось молчать и разглядывать королевские ботинки — не по статусу юной леди смотреть в королевское лицо, пока царос ко мне напрямую не обратится.
Я честно довольствовалась видом круглых мысков, украшенных золотой квадратной пряжкой, сочных шоколадных брючин. Выше колен цароса я взгляд не поднимала, зато прекрасно видела ноги придворных из свиты цароса. За ним, как оказалось, следовали не только мужчины, но и дамы.
— Барон, как и подобает нашему верноподданному, вы приняли мой указ о браке для вашей дочери.
Отец снова поклонился, и я повторила реверанс.
— Ваше Царосское Величество, я благодарю за оказанную милость и высочайшее участие в судьбе моей дочери.