Страница 18 из 105
Судя по голосу, это распоряжался боцман Хоппер.
— Взять рифы на марселях!
А за бортом кипела черная бездна, оскаливаясь белыми гребешками волн. Океан негодовал, готовя страшную кару безрассудным людишкам, осмелившимся бороздить его необъятные просторы.
Марианна почувствовала нечто вроде удовлетворения — несколько, впрочем сомнительного в данной ситуации: «Что ж, пусть эти мерзавцы пойдут на дно! Туда им и дорога…»
Мстительная радость была столь велика, что ей даже не пришло в голову побеспокоиться о собственной судьбе.
— Убрать брамселя на гроте! — донесся снаружи хриплый крик.
Кажется, это был уже Лейтон.
Тут налетел новый шквал, обрушивший из темных небес целые потоки воды. Судно сильно заваливалось набок, и Марианна с трудом удерживалась на ногах.
«Пусть океанская пучина поглотит эти призраки, так некстати вернувшиеся из прошлого, пусть и следа от них не останется на земле…»
Что-то круглое подвернулось ей под ногу — и женщина едва не оступилась. Предмет оказался бутылкой, на донышке которой еще оставалась чуточка бренди. Марианна в порыве мстительного торжества насухо опорожнила бутылку, словно бы во славу бушующей стихии.
— Убрать грот! — послышалась новая команда — снова голосом Лейтона.
Марианна увидела, как опадает парус на главной корабельной мачте — словно огромное привидение, желающее спрятаться от шторма.
Мера была своевременной — судно тут же выровнялось, почувствовав себя увереннее и устойчивее в этом кромешном аду.
— Рулевой, положить руль на ветер!
Слова команды были заглушены разрядом грома — казалось, что небо с треском раскалывается надвое. Ослепительно полыхнула молния — и в ее свете Марианна увидела, что совсем неподалеку мечется в водяной кутерьме «Добрая надежда». Нечто странное было в облике брига — и, дождавшись следующей вспышки молнии, она поняла, в чем дело: у «Доброй надежды» отсутствовала бизань-мачта. Марианна представила, каково сейчас приходится заточенным в трюм пленникам, — и ее лихорадочное возбуждение сменилось печалью. Себя ей было не жалко, — но мысль о страданиях друзей была нестерпима…
— Лево на борт — или мы столкнемся! — истошно закричали на квартердеке.
Рев водяных валов вновь был перекрыт громовым грохотом, тут же сверкнула молния, протянувшаяся, казалось бы, на полнеба, подобно ломаной золотистой змее, — и жало этого чудовищного пресмыкающегося ударило в клотик грот-мачты «Доброй надежды». Мачта легко, будто тростинка, раскололась надвое, обломки ее занялись огнем, несмотря на продолжающийся проливной ливень.
«Да, этот корабль не принес тебе счастья, Язон Бофор! Беспощадна длань Немезиды…»
В свете пожара Марианна явственно различала, как заметались фигурки на палубе искалеченной стихией «Доброй надежды». Теперь судно было абсолютно бессильно перед лицом озверевшей стихии.
— Курс норд-вест! На брасах стоять!
«Ласточка» вдруг нырнула вниз, словно проваливаясь в пропасть, и едкая тошнота подступила к горлу Марианны. Содержимое ее желудка настоятельно попросилось наружу — и она не стала противиться природе. Череда отчаянных спазм — и Марианна ощутила себя грубо выпотрошенной, кислый медный привкус окутал полость рта, враз ослабевшие ноги мелко дрожали.
Она нашла в себе силы еще раз выглянуть в иллюминатор — и именно в этот момент водяные валы вынесли беспомощную «Добрую надежду» буквально над самым планширом «Ласточки». В призрачном свете молнии Марианна на мгновение увидела саму себя — деревянная фигура на носу корабля парила над бушующим океаном подобно прекрасной сильфиде, разрезая потоки ливня высокой грудью…
Тут «Ласточку» швырнуло в сторону, Марианну резко бросило вбок, она ударилась затылком о переборку — и канула в глубокую черную яму…
Глава III
ЧЕРНАЯ ЯРОСТЬ
Дни тянулись за днями, похожие один на другой, словно доски серого некрашеного забора. Один и тот же вид из иллюминатора: палуба, мачты, корабельные надстройки и бесстрастная гладь Атлантического океана.
Замкнутая в четырех стенах Марианна изнывала от давящей тоски. Ее смертельно угнетали вынужденное бездействие и ограниченность в передвижении. Со скукой она пыталась бороться чтением романов, — но покойный Карлуччи был, видимо, не охотником до книг, и скудная библиотечка, доставшаяся в наследство Марианне, быстро исчерпалась. Чтобы поддерживать Себя в мало-мальски приличной физической форме, Марианна разработала комплекс упражнений, а кроме того трижды в день устраивала пешие прогулки по каюте — от стены к стене — примерно часовой продолжительности. Все это походило на быт тюремного заключенного — каковым, собственно, она и являлась, просто тюрьма была плавучей.
Утром и вечером приходил матрос с кормежкой — как правило, это была все та же солонина с бобами, сухари, вяленая рыба. Лейтон не баловал пленницу ни разнообразием стола, ни собственными посещениями.
После гибели «Доброй надежды», в которой у Марианны не было ни доли сомнений, она опасалась, что у Лейтона окажутся развязанными руки, и самозваный капитан «Ласточки» воспользуется беззащитностью своей узницы для удовлетворения своих мужских вожделений. Но то ли Лейтон не обладал таковыми, то ли его останавливали какие-то одному ему ведомые соображения, но он не предпринимал никаких действий, могущих оскорбить женскую честь Марианны. У нее даже создалось впечатление, будто мертволицый доктор специально избегает встреч с пленницей. И в глубине души такое безразличие даже немного оскорбляло Марианну: ей-то казалось, что после смерти Язона его преемник непременно начнет непристойные домогательства, — однако этого, к ее изумлению, не случилось. Иногда она замечала его бледное лицо в иллюминаторе, но, будучи обнаруженным, Лейтон тут же скрывался.
Поначалу удивило Марианну и отсутствие чернобородого Хоппера — боцман, как ей показалось, принадлежал к людям, которые не любят отступать от задуманного. Но вскоре ей удалось выяснить через одного из немногословных матросов, что в ту грозную штормовую ночь боцмана смыло волной за борт и он отправился на корм рыбам. Нельзя сказать, что Марианну очень опечалило это известие…
Однако потеря этого морского волка имела и отрицательные последствия: Лейтону приходилось полагаться на самого себя в том, что касалось управления бригом, а он не обладал достаточным опытом кораблевождения. А потому переход через Атлантику вынужденно затянулся на лишнюю неделю, несмотря на благоприятную погоду. Океан, словно удовлетворившись крушением «Доброй надежды», не пытался требовать новых жертв.
Вести счет дням Марианне не хотелось: неделей больше, неделей меньше — какая разница? Пока что от нее самой ничего не зависело, судьба ее была в чужих, враждебных руках — и оставалось только ждать какой-нибудь улыбки фортуны, которая позволит предпринять что-либо действенное. Но надеяться на это посреди океана было бесполезно.
Прошло, по расчетам Марианны, около двух месяцев или чуть более того, когда она заметила перемену в настроении команды. Наблюдая в иллюминатор за действиями матросов, она обнаружила, что они начали выполнять свою будничную работу более рьяно и споро, чем обычно. Поразмыслив, Марианна пришла к выводу, что такое поведение команды свидетельствует о приближении судна к порту назначения. Но ее робкие попытки выяснить, так ли это на самом деле, наталкивались на упорное молчание.
И тут наконец Лейтон удостоил ее визитом. Марианна к этому не была готова: когда открылась дверь, она ожидала увидеть одного из тех трех матросов, которые обычно приносили ей еду, — все они были из состава призовой команды. Но то был незаконный капитан «Ласточки»…
Марианна была до того измучена однообразием своего существования, что появление Лейтона ее чуть ли не обрадовало. Возможно, его появление прояснит хотя бы ближайшие перспективы. Но она ничем не выдала своего любопытства и даже напротив — напустила на себя вид суровый и неприступный.