Страница 171 из 176
!Седобородый, Мазепа перегибается назад, извлекает не то из-за, не то из-под сиденья серый макинтош, о пропаже которого так неожиданно и постоянно будет убиваться бедный его отец, широкополую шляпу; на ходу облачаясь, идет проходными дворами. Перед тем, как вынырнуть на освещенную улицу - в десятке метров от "Трембиты" - снимает с предохранителя "зауэр". Резко входит, коротким взглядом окинув публику, мазнув и по Алине с восточным ее приставальщиком (интересно: узнал он ее в тот миг?), и скрывается за служебною дверью. Отстраняет в стремительном движении девушку-подавальщицу, распахивает дверь директорского кабинета.
Директор, склонившийся над бумагами, приподнимает голову, и в глазах его мгновенное недоумение сменяется узнаванием, замешанном на сильном, на грани ужаса, страхе, - директор, однако, пытается страх преодолеть: из скольких переделок вышел - неужто тут не подфартит?!
- Сюда-то ты мог бы не приходить? - говорит Мазепе озабоченно-беззлобно. - Ну как засечет кто? Этот твой маскарад - он только для школьного бала годится.
- Не рассчитал, Коляня? - заботливо осведомляется капитан. - Отпустил шестерок? Решил: народу много - куда этот мудак сунется?
- Слушай, Богдан, а чего ты на меня тянешь? - переходит директор Коляня в наступление, но в наступление, конечно же, липовое: он явно накручивает время в расчете на случайность какую-нибудь счастливую, - и точно: под легким напором снаружи дергается дверь.
- Нина! - кричит Коляня. - Ниноч! - но договорить не успевает: малой секунды хватает капитану достать оружие и выстрелить, да не просто выстрелить, а, как пишут в кодексе, "с особым цинизмом": дырочка: маленькая такая, изящная возникает в том точно месте, в каком возникла год назад во лбу бармена. А с той стороны, с затылка, образуется огромная пробоина, и брызги мозга, крошево кости летят веером над головою, заляпывая свежие обои.
Капитан прячет "зауэр", спокойно отпирает дверь и, потеснив плечом встревоженную Ниночку, углубляется в подсобные коридоры, толкает дверь черного хода, срывая на ходу бородку, макинтош скидывая, но не бегом вовсе - просто энергичным, обычным для себя шагом - пересекает двор, скрывается в подворотне, проныривает сквозь нее, сквозь следующую, тенью проскальзывает в тень-"Шевроле", запускает мощный неслышный мотор - и снова бесшумно - по тем же задворкам - назад. Перед выездом на освещенную улицу включает подфарники, ближний, дальний и рвет с места, как на старте "Формулы-1", возле дверей "Трембиты" бьет по тормозам и, надо полагать, успевает поймать себя на мысли, что сегодня-то тормозные шланги выдержат любое давление. Входит в "Трембиту" и!
Алина почувствовала, что ей что-то мешает, приподняла голову, открыла глаза: мешал уставившийся прямо на нее черный зрачок револьвера, и это было так похоже на кусочек только что воображенной сцены, что Алина почувствовала холодок мистического ужаса.
На самом деле все объяснилось просто: капитан с мокрыми волосами, в коротком купальном халате, держал револьвер на ладони, спрашивая:
- Откуда пушка? - и Алине просто следовало ответить, что это, мол, негр из "Интерпола", Джон, оставил, в подарок тебе передал, она, собственно, и ответила, но ощущение, что черный зрачок глядел на нее какое-то мгновенье вполне осмысленно, так Алину и не покинуло.
- Чего ж не отдала сразу? - поинтересовался капитан. - Еще и зарядила! Только знаешь: в ванной оружие лучше не хранить, даже американское. Ржавеет.
- Что ж не отдала - что ж не отдала! - агрессивно сказала Алина, компенсируя и скрывая агрессивностью собственный испуг. - Забыла!
- Интересное кино, - улыбнулся Мазепа кривой улыбочкою. - Спрятать не забыла, а отдать - забыла?
- А ты меньше обыскивай, пока ордер не получил. В гостях все-таки!
Капитан бросил револьвер Алине на колени (хоть жест был точен, баскетболен, отшатнувшаяся Алина едва успела удержать оружие от падения), а сам стал одеваться, приговаривая:
- Ну да! конечно! штука понятная! Когда имеешь дело с преступником, всегда как-то спокойнее! Особенно, когда это преступник-полицейский и, стало быть, защиты искать не у кого!
Алину забила нервная дрожь: тут все смешалось: и реакция на оружейный зрачок, и обида капитана, который вот-вот, казалось, уйдет навсегда из ее квартиры, из ее жизни, закончит одеваться - и уйдет, и главное, что он заговорил о невысказанных алининых подозрениях прямым текстом.
- Ну, не сердись, слышишь! я не хотела! - поднялась Алина, оставив револьвер на диванчике, нежным пальцем провела по капитановой руке.
Как ни странно, этого пустяка достало Мазепе, чтобы размякнуть: видать, и самому не хотелось покидать уютную квартирку, уютную эту женщину, и он продолжал ворчать по инерции, а вернее - скрывая, как мало ему надо, чтобы размякнуть.
- Да нет, пожалуйста. Каждый человек, я считаю, имеет право носить оружие. Но только с одним условием: уметь им пользоваться. Я даже готов подарить его тебе! на свадьбу. Хоть и очень уж он хорош!
Капитан взял револьвер с диванчика и по-мальчишески погладил его, крутанул барабан.
- Люблю оружие, - признался уже вполне беззаботно. - Так что завтра с утра - стрельбы. На даче. О'кей?
- Пиф-паф ой-ой-ой? - улыбнулась Алина. - И опять, наверное, приставать будешь!
22. !ПОСКОЛЬКУ ИЗЪЯТО БЕЗ ПОНЯТЫХ
Едва ли не зажмуривая глаза, Алина выпустила весь барабан из негрова "смитт-и-вессона".
Капитан прищурился.
- По-моему, очень не густо. Погоди-ка, сниму мишень! - и пошел к обрыву, к мишенному столбу. - Пара дырочек все же есть, - крикнул, удаляясь от Алины, которая как раз перезаряжала барабан, привстал на цыпочки, отковыривая кнопки.
Алина вскинула оружие и зафиксировала капитана в прорези целика: так точно, наверное, фиксировал ее Богдан в той же прорези вчера под вечер.
Капитан оглянулся, как почувствовал, увидел направленный на себя черный зрачок смерти, вполне оценил его выражение и по видимости равнодушно отвернулся, продолжил возню с кнопками.
Алина опустила ствол. Капитан с улыбочкою шел к ней.
- Не так уж и дурно для начала, - продемонстрировал пробоины. - Ладно, постреляй тут сама, - передал ей коробку патронов. - Мама просила прибраться в погребе, - и побрел по направлению к дому не оглядываясь, неожиданно тяжело.