Страница 167 из 176
Дверь отворилась: вошел капитан.
Алина захлопнула папочку, попыталась прикрыть ее непринужденным эдаким поворотцем фигуры и, как давеча перед Олесей Викторовной, - сделала перед капитаном невинное лицо. Но как не прошел нехитрый алинин номер с мамой, так не прошел он и с сыном, только тот меньше деликатничал: подошел, отстранил невесту, взял том, полистал!
Фотография подруги юности выпала на пол вместе с черным трафаретом. Капитан поднял ее, аккуратно спрятал в карман.
- Копаешь, значит? - это были первые обращенные к Алине капитановы слова за сегодня.
Алина сидела молча, подавленная, но упрямая.
- Ну, сестра его, сестра! Угадала. Адресок написать?
Мазепа подождал десяток-другой секунд, чтобы дать Алине возможность ответить, а, когда понял, что возможность эту использовать она не собирается, пододвинул чистый лист бумаги, достал ручку и, не присаживаясь, настрочил адрес, фамилию, имя и отчество.
- Пиф-паф ой-ой-ой, - произнес, продул воображаемый ствол от воображаемого дыма и вышел, аккуратненько, бесшумно прикрыв дверь.
- Ты мне друг, Платон, но истина дороже, - сказала Алина вслух, оторвавшись от созерцания пустого пространства, которое только что занимал капитан Мазепа, и спрятала адрес в нагрудный кармашек. Она, в общем-то, уже знала разгадку, но пока что это было интуитивное знание, нечестно подсмотренный в конце задачника ответ, поэтому просто необходимо было пройти шаг за шагом весь процесс собственно решения. Кроме того, и в задачниках - редко, конечно - встречаются опечатки.
Первый шаг решения, однако, кажется, относился в глубину времени на добрые два десятка лет. Алина сама выросла во дворе, так что оставалось только сделать поправку на разницу между Москвой и провинцией и на воздух, так сказать, эпохи. Алине показалось, что она сделала, и вот: юный, еще не шестнадцати= даже =летний Мазепа шагает по пустынной весенней полуночной улице, обняв за плечи красавицу с фотографии. Алина увидела фонарь и почувствовала, что именно под ним поцелует ее возлюбленный свою возлюбленную: пускай, дескать, знает весь мир! - и нет нужды, что весь мир спит!
Сколько ни затягивай обратную дорогу, как ни кружи переулками, как ни пропускай без поцелуя ни один фонарь, рано или поздно расставаться приходится, и пара сворачивает в подворотню.
И тут же - как им только не скучно, не лень было дожидаться, да еще тихо, не выдавая себя! - несколько теней перекрывают арку и с той и с другой стороны. Зачем? убегать бы Мазепа не стал, - впрочем, где им понять гордую душу молодого шляхтича!? - меряют исключительно по себе. Ну, дальше тексты, приколы! как там это бывает! мат. Девочку отсылают, она сопротивляется.
- Иди! - кричит Мазепа. - Иди! Ничего со мной не сделается! Они трусы! Я первому же глаза выткну!.. - и принимает стойку, растопыривает рога среднего-указательного.
Но куда там!.. Это только у Бельмондо в кино получается на раз раскидать десяток-другой шпаны. Пока Мазепа изготавливается вперед, на него набрасываются сзади, валят, берут в кольцо - и какие уж глаза выткнуть? - свои б уберечь: парни даже не наклоняются к нему, колотят ногами по чему ни попало!..
Красавица с пронзительным визгом бежит через ночной двор, который и виду не подает, что слышит визг, колотит в окно первого этажа флигелька в глубине.
В комнате зажигается свет. Парень, похожий на красавицу, как брат бывает похож на сестру, и на покойного директора "Трембиты", как сын бывает похож на отца, появляется - неглиже: черные трусы, синяя майка, - в перекрещенной раме окна, толкает ее!
- Убивают! Богдана убивают!
Брат одним махом перелетает подоконник, несется вместе с сестрою к арке, под сводами которой бьют уже не Мазепу, а бесчувственное мазепино тело!
- Что же дальше? - сама у себя спрашивает Алина. - Неужели как кино-Бельмондо? Или повылазили-таки из квартир сонные бугаи-работяги, пришли на выручку? Нет, это вот - вряд ли! Что же все-таки дальше?..
17. ГАДЮЧНИК У ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ
- Д-дальше? - нетвердо, заплетающимся языком переспрашивает опустившаяся алкоголичка лет пятидесяти, в которой только весьма извращенное воображение способно узнать ту юную гордую красавицу: "Будущей знаменитости - от меня"! - Д-дальше - К-коляня свистнул!
- Свистнул? - не очень соображает Алина.
- А-га, - подтверждает бывшая красотка. - Вот так, - и, оперев локти о грязную, в пивных лужицах, в рыбной чешуе пластиковую столешницу, вставляет в рот два пальца и шипит. - В общем, не важно, - резюмирует, удостоверившись, что свиста все равно не получится.
- И что же? Они послушались? - позволяет себе Алина усомниться.
- Они-то? Как миленькие! Стоят - прям' школьники, головы опустили. Один только залупнуться попытался, молоденький такой. Ты ж сам, говорит, сказал! А Коляня ему: заткнись, мол, и матом, матом. Вот так вот приблизительно!
- Не надо, - поморщилась Алина. - Ради Бога - не надо!
- А-а-а! - протянула женщина и высунула язык. - Не н-нравится?! Брезгуешь?
- Не нравится, - твердо согласилась Алина и невнимательным взглядом в который ужа раз обвела жуткую эту пивную забегаловку на задворках.
- А что Богдан?
- Что Богдан, спрашиваешь? Ты мне пивка еще принеси пару кружечек, а то совсем что-то память отшибает.
Алина брезгливо взяла за нечистые ручки порожнюю посуду, пошла к стойке.
- Б-богдан?.. А что - Богдан?.. - бормотала меж тем алкоголичка.
- Ну да, - соображала Алина, стоя в очереди к крану, которым управлял молодой крепкий парень, сам явно непьющий. - Богдан был без сознания. Богдану потом впарили, что это Коляня его спас. - Алина и не заметила, как сама - мысленно, во всяком случае, принялась употреблять жаргонные словечки. - На всю жизнь впарили! Привили чувство неистребимой благодарности. А как спас, как у него получилось! - мелочами Мазепа не интересуется. Верит в сильного человека и считает, что все тому по плечу. И подружка, конечно, ничего не рассказала. Коляня отговорил. Припугнул. Хороша подружка! Не-ет, так запросто люди не спиваются!
Пива, наконец, налили. Алина, оберегая ношу, славировала между пошатывающимися мужиками. Былая красавица хватанула полкружки сразу, вытерла рукавом губы.