Страница 6 из 64
Касаясь рекомендации "письма" о создании военной секции в британской компартии, Зиновьев назвал это "сплошным вздором" и далее в высшей степени откровенно заявил: "Никакой военной секции в британской компартии пока не существует. Привлечение "талантливых военных специалистов" британская компартия, конечно, вполне еще может отложить". Далее, останавливаясь на рекомендации "письма" готовить "будущих руководителей британской красной армии", Зиновьев продолжал в том же духе: "Всякий понимает, что британским коммунистам приходится теперь заботиться о делах, гораздо более неотложных, чем создание "британской красной армии". Британская компартия, опираясь на "движение меньшинства" в профсоюзах, работает над тем, чтобы взгляды Коммунистического Интернационала путем пропаганды довести до массы рядовых английских рабочих. Нет никакого сомнения в том, что британская компартия делает это великое дело со все большим успехом"[25].
В своем интервью Зиновьев публикацию "письма" рассматривал как провокацию накануне выборов вождей либерально-консервативного блока Великобритании с целью вызвать замешательство среди избирателей, сочувствующих англо-советскому договору. "Заметьте, -- говорил он, -- как выбраны были сроки. "Разоблачение" мнимого письма ИККИ сделано было с таким расчетом, чтобы наш ответ не мог уже успеть вовремя, так как до выборов в Англии остается всего пара дней"[26]. Любопытно, что за день до появления Синклтона в советском полпредстве в Лондоне Зиновьев выдвигает иную версию происхождения подлога. "Сегодня, -- говорил он, -- нами получены сведения из довольно надежных источников относительно того, что подделка письма произошла в польских кругах. По-видимому, в Польше орудует постоянная группа предприимчивых дельцов (стоящих, вероятно, довольно близко к польской контрразведке), которая снабжает подобными "документами" те иностранные правительства, которые почему-либо в таких документах нуждаются"[27].
Зиновьев обещал в интервью обратиться от лица Коминтерна в Генеральный совет английских профсоюзов с просьбой назначить комиссию для проверки подлинности "письма". 17 ноября 1924 г. Политбюро ВКП(б) приняло решение "предложить т. Раковскому настаивать на нашем требовании третейского суда", а 18 декабря того же года поручило подготовить ноту английскому правительству о том, что "лицу, доставившему письмо Зиновьева, гарантируется безопасность и безнаказанность" в случае, если оно легализует себя[28]. Параллельно от имени Исполкома Коминтерна английским профсоюзам было направлено предложение "расследовать вопрос о подлинности мнимого документа".
Самое любопытное в интервью Зиновьева -- то, что, отрицая подлинность "письма" и отмечая, что грубость подлога обнаруживается прежде всего из его содержания, он в отношении этого содержания фактически подтвердил программные установки Коминтерна, содержащиеся в "письме", а о некоторых говорил как о еще несвоевременных. В этом смысле весьма многозначительно и даже зловеще звучали его слова о привлечении в компартию ученых, специалистов, которое "вполне еще" может быть отложено, или "о гораздо более неотложных" в настоящее время, чем создание британской красной армии, делах по пропаганде идей коммунизма.
Видимо, это последнее обстоятельство заставило министра иностранных дел Великобритании Остина Чемберлена в своей ноте Раковскому настаивать на подлинности "письма Зиновьева". Констатировав аргументы Раковского в пользу фальсифицированного характера документа, Чемберлен далее писал: "Правительство Его Величества не может принять этих утверждений, которые опровергаются ссылкой на официальные издания и ежедневную прессу Союза". По его мнению, об этом же свидетельствует и интервью самого Зиновьева, а также иные "сведения", находящиеся в распоряжении правительства Великобритании[29].
"Письмо Зиновьева", или, как его стали называть, "красное письмо", почти тотчас после опубликования стало предметом общественного внимания. В течение октября--декабря его подлинность, обстоятельства опубликования, политические последствия во внутриполитической борьбе Великобритании и международный резонанс не раз дебатировались в парламенте Великобритании. Р.Макдональд, лидер лейбористской партии, проигравшей на выборах, в своей речи в парламенте 9 октября прямо обвинил консерваторов в использовании "письма" для достижения своих политических целей -- "для создания паники в сознании старых дев", потребовав продолжения расследования обстоятельств его появления. В ответ на это представитель консервативной партии генерал Г.Крофт заявил, что нет никакого смысла продолжать такое расследование, поскольку "красное письмо" выглядит очень безобидным на фоне официального заявления Зиновьева о планах и действиях Коминтерна, Тратить время и средства на такое расследование, продолжал Крофт, имеет смысл только в том случае, если "письмо сможет доказать, что в Зиновьеве произошла перемена и что он действительно стал более скромным революционером по сравнению с тем, каким он был"[30]. С ним решительно не согласился член парламента от лейбористской партии М.Джонс, поддерживавший идею продолжения расследования. В дискуссию был вынужден вмешаться новый премьер-министр С.Болдуин, который заявил, что созданный правительством специальный подкомитет уже рассмотрел всю совокупность имеющихся фактов и пришел к выводу, что не может быть сомнений "в аутентичности" письма[31]. Однако привести в подтверждение этого заявления какие-либо доказательства он отказался, ссылаясь на их агентурный характер.
Объяснение Болдуина не удовлетворило многих членов парламента. Если письмо подлинное, заявил полковник К.Кенворти, то почему не возбуждается судебное дело против А.Мак-Мануса, британского подданного, чья подпись также стоит под письмом? Для нейтрализации подобного заявления министр внутренних дел консерватор Д.Хикс был вынужден сообщить фамилии членов подкомитета, проводивших изучение письма, пытаясь авторитетом этих лиц закрыть вопрос о представлении фактических данных, в том числе полученных агентурным путем. На последовавшие и после этого требования предоставления доказательств Хикс категорически заявил: "За нашей ответственностью как кабинета, мы находим, что письмо подлинное. Таким оно и является в действительности. Уважаемые члены должны выбрать -- верят ли они словам Зиновьева или утверждению комитета британского кабинета". На реплику о заключении комиссии британских профсоюзов он вновь повторил: "Я указал, между чем надо выбирать. Уважаемому депутату представлена свобода верить в то, что ему нравится. Стране предоставлена свобода верить в то, что ей нравится, и, я думаю, она будет верить тому, чему верю я"[32].
В середине декабря ситуация с письмом вновь накалилась, причем в значительной степени в связи с обострением политической борьбы в самом британском парламенте. 15 декабря со специальной речью по этому вопросу здесь вновь выступил О.Чемберлен. По мнению Чемберлена, прежнее правительство "до выхода в отставку произвело расследование, и до самого последнего момента эта комиссия не могла прийти к заключению -- настоящее ли это письмо или нет". Новое расследование, по заявлению Чемберлена, позволило установить "весь пройденный письмом путь, от начала до конца", и убедило членов подкомитета в его подлинности. Касаясь подписи Мак-Мануса, Чемберлен заметил: "Это совершенно несущественно, была ли подпись Мак-Мануса действительна или нет. Я знаю, что он находился в то время в Москве. Я также знаю, что и Зиновьев был в то время в Москве, хотя он это и отрицает. Мак-Манус нам сказал: "Разве мог Зиновьев мне писать письмо, когда я находился все время у него под рукой в Москве?" Вы видите, что Зиновьев находился в это время в Москве, а не на Кавказе, и Мак-Манус -- свидетель, который это подтверждает". Далее, касаясь аргумента Зиновьева о том, что Коминтерн никогда не назывался "III Коммунистическим Интернационалом", Чемберлен указал на два номера газеты "Известия", вышедшие в свет за несколько дней до и после обозначенной в "красном письме" даты, в которых именно так назывался Коминтерн. "Я отказываюсь от дальнейшего обсуждения этого вопроса и заявляю, что документ настоящий", -- сказал Чемберлен в заключение своей речи. В ходе дальнейшего обсуждения вопроса Чемберлен твердо придерживался заявленной позиции[33].