Страница 13 из 64
Именно эти же опасения, а не склонность к искусству фальсификации заставляли автора (авторов) подлога отработать достаточно изощренную систему его "прикрытия". Она достойна того, чтобы рассказать о ней более подробно. Фальсификаторы обезопасили себя от разоблачения требованием предъявления подлинной рукописи, оставляя за собой возможность в крайнем случае показать копию. Французский текст дневника, как правило, содержит цитаты или пересказ подлинных исторических источников: тем самым скрывалось прямое заимствование из них. "Дневник" вообще наполнен цитатами и полными текстами подлинных опубликованных источников, особенно переписки, что должно было подкреплять его подлинность и достоверность. В его публикации тщательнейшим образом соблюдены едва ли не все археографические аксессуары: текстуальные примечания указывают пропуски слов, неразобранные слова и фразы, описки копии и перевода; примечания по содержанию раскрывают зашифрованные буквами фамилии, имена, прозвища, отсылают к опубликованным источникам, подтверждающим сведения "дневника". Через весь "дневник" проходят размышления автора о его предназначении для будущих поколений и об испытываемых им при этом чувствах, призванные лишний раз показать, что Вырубова вела дневник, и то, что предлагается читателям, -- ее подлинные записи. Более того, в последних номерах тема ведения дневника становится даже назойливой, в чем легко можно увидеть попытку фальсификаторов откликнуться на критику и обвинения в фальсификации. "Во дворце многие ведут записки", -- меланхолично и как бы между делом заявляет Вырубова и далее действительно приводит целый "реестр" таких лиц, начиная от Распутина и кончая генералом В.Б.Фредериксом.
В целом, нельзя не отдать должного фальсификаторам и в выборе "автора". Во-первых, Вырубова действительно реально видела и знала околодворцовую жизнь и атмосферу, была достаточно осведомлена. Во-вторых, она действительно выступила мемуаристкой. В-третьих, не без остроумия авторы подлога попытались связать "тетрадь номер один" -- подлинный документ, вышедший из-под пера Вырубовой и фигурировавший в официальном судебном процессе, -со своей подделкой, от чего последняя более убедительно выглядела как подлинный документ.
Вся совокупность элементов "прикрытия" фальсификации, богатейший фактический материал говорят о том, что перо фальсификатора находилось в руках историка-профессионала, не только прекрасно ориентировавшегося в фактах и исторических источниках рубежа двух столетий, но и владевшего соответствующими профессиональными навыками. Уже первые критические выступления намекали на фамилию известного литературоведа и историка, археографа и библиографа П.Е.Щеголева. В этом трудно усомниться и сейчас, хотя документальных подтверждений этой догадки до сих пор обнаружить не удалось.
Глава 4. "Постановления" кремлевских мудрецов
Документы, о которых речь пойдет ниже, стали известны на Западе в 60-е годы, т.е. намного раньше того, как о них узнали в СССР, хотя по своему содержанию они оказались связанными именно с СССР. Но, конечно, не это обстоятельство придало им особую значимость в глазах мировой общественности, после того как они были легализованы и стали предметом исторических исследований[76]. Поражали, прежде всего, их вид и происхождение: это были постановления заседаний Политбюро ЦК ВКП(б), высшего руководящего органа партии, ни один из созданных документов которого, исключая документы сугубо официального политико-организационного характера, до недавнего времени не был известен в первозданном виде.
Примечательной оказалась судьба этих документов, прежде чем они стали известны исследователям. В 30-е годы по агентурным каналам они регулярно поступали в посольство Германии в Вене, а оттуда -- в германское Министерство иностранных дел, рейхсканцелярию и в руководство Национал-социалистической германской рабочей партии (НСДАП). После поражения Германии во Второй мировой войне русские подлинники этих постановлений попали в руки американской военной администрации и были вывезены в США. Оттуда в 70-х годах они были вновь возвращены в Германию и ныне покоятся в Федеральном архиве в Кобленце[77], а фотокопии их немецкого перевода -- в Потсдамском филиале Федерального архива Германии[78] и в архиве Гуверского института войны, революции и мира (США)[79].
В рамках реализации программы "Зарубежная архивная Россика" в 1995 г. Росархивом были получены микрофиши подлинников этих документов, хранящихся в Кобленце, в результате чего у нас имеется возможность их детального анализа[80]. Поскольку он дается впервые, просим читателя не сердиться на многие, на первый взгляд, незначительные подробности такого анализа.
Документы переплетены в два тома, которые включают 144 постановления и 3 письма-директивы особого отдела Народного комиссариата иностранных дел СССР в особый отдел посольства СССР в Вене. Все они представляют собой рукописные тексты, выполненные на абсолютно правильном русском языке. Документы охватывают период с 24 апреля 1934 г. по 14 марта 1936 г. Судя по всему, количество постановлений было большим: об этом говорит тот факт, что за 1934 г. в дошедшей части первое по времени сохранившееся постановление имеет номер 4, а за март 1935 г. в рукописях отсутствуют постановления номер 12 и 13. Каждое постановление сопровождается своеобразным "титульным листом", на котором помимо указания на дату заседания имеются: почти постоянно -- пометы о датах их "передачи", "получения" (нередко дата "получения" зафиксирована не от руки, а в виде делопроизводственного штампа), номера документов в пределах месяца (начиная со второй половины предшествующего и заканчивая первой половиной последующего), реже -- номера документов в пределах года, а также пометы типа "К". Средний объем документов, названных "Постановления Политбюро ВКП(б)", не превышает 3-- 4 страниц обычного формата рукописного текста.
Все "постановления" имеют устойчивые формулы с клаузулами типа "заслушав и обсудив", "Политбюро ВКП(б) констатирует", "Политбюро ВКП(б) обращает внимание руководителей советской внешней политики", "Политбюро ВКП(б) уверено", "Политбюро ВКП(б) приходит к выводу", "Политбюро ВКП(б) разделяет точку зрения", "по твердому убеждению Политбюро ВКП(б)" и т.д.
В "постановлениях" рассматривается и решается широкий круг вопросов. Их центральная тема -- международная ситуация. Наибольшее внимание уделено стратегическим оценкам развития международных отношений, усилиям СССР по созданию системы коллективной безопасности, позиции СССР в отношении Лиги Наций, политике Советского государства по отношению к европейским странам, прежде всего к Англии, Франции, Германии, Польше, Австрии, прибалтийским государствам, Италии, Балканам, взаимоотношениям с США, Японией. Второй блок вопросов связан с выработкой стратегии и тактики Коминтерна, и, наконец, третий блок касается оценки внутреннего политического и экономического положения в СССР.
Рассмотрим подробнее содержание каждого из этих блоков, чтобы получить более конкретное представление о сути "постановлений".
Анализируя международную ситуацию, "постановления" нередко специально рассматривают или попутно затрагивают стратегические линии ее развития. 8 декабря 1934 г. Политбюро, например, констатировало, что развитие европейских событий допускает лишь временные компромиссы империалистических держав, поскольку противоречия между ними неизбежно выльются в ряд местных или во всеевропейский конфликты. 26 января 1935 г. "постановление" Политбюро уже содержит вывод о том, что все более реальной становится опасность новой мировой войны: угроза ее развязывания в Европе исходит от Германии, а в Азии -- от Японии. Эти две наиболее сильные империалистические державы мира, по мнению Политбюро, испытывают территориальный голод и потому готовы на любые шаги. 14 марта того же года констатируется обострение противоречий между империалистическими державами и делается вывод о необходимости того, чтобы СССР всеми способами поддерживал, углублял эти противоречия. 20 марта Политбюро рекомендует руководству советской внешней политики исходить из того, что неизбежен вооруженный конфликт в Восточной Европе, который неминуемо перейдет в столкновение между СССР и Германией. Возможна отсрочка завоевательных планов Гитлера в отношении СССР, но, констатирует Политбюро, она не может быть длительной. 21 марта того же года Политбюро еще более категорично заявляет о том, что "новая мировая война абсолютно неизбежна" и она станет предпосылкой мировой коммунистической революции.