Чужая сила

Высоко в небе опять что-то затрещало и засветилось. Первобытный ужас затопил с головой, выбивая воздух из груди. Я начала всхлипывать и вырываться, пытаясь сделать хоть вдох, а снаружи мне вторил ураган, с оглушительным гудением кружа вокруг. Не мог он сломать наше укрытие, как ни пытался, елочка дрожала и гнулась, но пока держала удар.

Я же боролась с темнотой и своим страхом, со своим горем, боролась с незнакомым мужчиной, волей Прародителей ставшим мне хозяином, боролась с судьбой. Боролась, пока чужие холодные губы не накрыли мои, пока чужие руки не прижали крепко к груди, не запутались в волосах, не погладили мягко по напряженной спине, и я вдохнула живительный воздух, свежий, словно ветер в зимнее утро, и пила его, что было сил.

Теперь ураган был уже внутри меня, он выл, кружил и стремился наружу, я пыталась его как-то обуздать, присмирить, но Рэнн не отпускал, и его дыхание смешивалось с моим, добавляя буре новой силы. Пока я не поняла, что больше не могу сопротивляться.

Ветер заполнил меня полностью, и собственная сила взбунтовалась, она рвалась навстречу – остановить его, вытолкнуть. Я захлебывалась в ощущениях. Они боролись, разрывая изнутри, а Рэнн еще крепче прижимал к себе, не давая опомниться и осознать.

Лесная стихия рывком устремилась наружу, вытесняя и отгоняя чуждый ветер. Рэнна волной снесло в сторону, выкинуло из укрытия под дождь, а на границе забытья я увидела полыхающий свет, заревом расходящийся от меня, разгоняющий злые тучи над лесом, и впитывающийся в каждое дерево, каждый кустик, каждую травинку, попадающуюся на его пути.

***

Не знаю, сколько я пролежала с зажмуренными глазами. Было тихо. Изредка еще раздавались где-то далеко раскаты грома, и мягко шелестела листва под мелким моросящим дождиком, но свиста и гула, от которых закладывало уши, не было.

Я услышала легкие шаги рядом, но не захотела смотреть. Я злилась. Сильно злилась на Рэнна за этот поцелуй. И совершенно не понимала, как теперь себя вести. Только подошел ко мне не Рэнн. Когда щеки коснулась рука, я открыла глаза и увидела рядом Терру. И не было в ее взгляде безмятежности и давнишнего спокойствия, Земля была встревожена:

– Поднимайся скорее, ты нужна Кайле.

– Кому? – немного опешив, переспросила я, вылезая из-под елки на мокрую траву. Встав на ноги, увидела лежащего в нескольких шагах Рэнна, видимо, хорошо его приложило о ствол упавшей сосенки, потому что он не шевелился. Я дернулась помочь, но Терра взяла за руку, повела за собой:

– Сейчас время для нас течет по-разному, он очнется позднее.

И добавила:

– Кайла – это верная подруга Форра, она сильно пострадала во время бури. У меня не получается ей помочь.

И я побежала вслед за Террой сквозь лес, обратно в сторону реки. Ураган хорошо покуражился здесь, не знаю уж, как наше укрытие устояло – повсюду валялись сломанные деревья, местами приходилось обходить завалы, которых не было ранее, но сейчас лес будто замер, не слышно было ни криков животных, ни щебетания птиц. Даже мелкий нудный дождь прекратился, и ни один листик, ни одна травинка не колыхнулись от ветра. Терра не давала мне осмотреться, вела вперед, как будто и не замечая общего молчания.

Мы подошли к огромному валуну, лежащему наполовину в воде. Река рядом тоже была удивительно спокойна и величественна, только разгромленный берег, заваленный грязью, ветками и камнями, напоминал о безумстве стихии.

– Осина, подойди сюда, – привлекла мое внимание Прародительница. Она склонилась над огромной волчицей. Морда зверя была на земле, а вот задние лапы скрывались под водой, придавленные большим камнем. Терра погладила мокрый нос, а Кайла, приоткрыв глаза, высунула сухой язык и тяжело задышала.

Я с опаской приблизилась к раненому животному. Казалось, волчица и не заметила меня, она только подвывала и вскидывалась, пытаясь выбраться.

– Сейчас я уберу камень, – сказала Терра. – А тебе надо позвать свою силу и попытаться спасти Кайлу. Она – дитя леса, она откликнется … Обязательно…

– Хорошо, только я не знаю, как… не умею, – я подошла к волчице, села перед ней на колени, опустила руки на мягкие серые уши. Кайла взвизгнула совсем как щенок и принялась лизать мне пальцы, пытаясь подняться снова и снова. В воде рядом разливалось алое кровяное пятно, а я заплакала от жалости.

– Загляни внутрь себя, – зашептала Терра. – Почувствуй яркий теплый шар в своем животе… и дай ему соскользнуть с рук… Думай о том, что хочешь помочь. Прародительница присела рядом. Еще раз погладила волчицу, а затем вошла в воду, коснувшись камня обеими руками:

– Я подниму камень, а у тебя не больше пары мгновений, надолго время мне не замедлить, постарайся… Осинка, очень тебя прошу, постарайся!

Тяжеленный камень начал двигаться под руками женщины, а волчица забилась, жалобно визжа и пытаясь выбраться. Я потянула ее на себя, Кайла взвыла и обмякла. Вытащив животное из воды, я увидела большую кровоточащую рану на животе и переломанные задние лапы. Рядом опустилась Терра, поставила ладони рядом с моими, и заструилось с ее пальцев тепло, останавливая кровь, заживляя рану. Но Кайла не очнулась. Я попыталась найти у себя внутри тот яркий шар, о котором говорила Земля, но ничего не смогла почувствовать. Стянула ненужные перчатки, но сила во мне только набиралась после всплеска, зарождалась. Я чувствовала лишь небольшие искры, скользящие с моих пальцев на шерсть животного, но этого было недостаточно.

Терра рядом со мной опустила руки:

– Все… она ушла.

Я не сразу поняла, что это значит, продолжая по крупицам вливать в Кайлу свой дар. А время снова побежало, как должно. Резко поднялся жуткий гвалт: река как с цепи сорвалась, понеслась вперед, как будто не была так спокойна несколько мгновений назад. С неба посыпался мелкий моросящий дождь, а деревья завыли, застонали, приходя в себя после разрушительного урагана. Терры рядом уже не было, только мертвое животное бесформенным кулем лежало у ног.

И тут же со стороны кустов раздалось отчаянное тявканье, а на берег выскочил взъерошенный черный комок. Он, визжа и лая, добежал до Кайлы и стал тыкаться носом в морду волчицы, скуля и облизывая мокрую шерсть.

Глава 9

      Путь обратно занял гораздо больше времени. Я шла, прижимая к груди завернутого в мой плащ волчонка, который тяжело переживал расставание с матерью. Тогда на берегу, когда он понял, что Кайла не отзывается, просто лег подле нее, закрыл глаза и приготовился пойти следом, за грань. Он не обращал на меня никакого внимания: ни когда я села рядом и начала его гладить, ни когда подняла на руки, укутала плащом. Волчонок жмурил глаза и подвывал, но не вырывался.

Что делать с ним дальше, я не придумала. Разберусь потом. Мой спутник сидел на мокром дереве, обхватив голову руками, и вскинулся, увидев меня:

– Аспен! – замолчал, видно нечего было мне сказать. А и я обсуждать прошедшее не хотела. Подошла, опустилась рядом, да и показала свою находку. Щенок пригрелся в плаще, уснул и смешно дергал лапками. Рэнн вздохнул:

– Он дикий совсем. Куда его?

– Мамка погибла, не смогла я его там оставить, – прижала я кулек к груди и добавила, – сама за ним следить буду, ты не думай.

Наверное, Рэнн чувствовал себя виноватым – он больше ничего не сказал, только еще раз вздохнул:

– До корабля нам два дня пути, если быстро шагать. Сейчас уже темнеет, переночуем здесь, под елкой. А утром двинемся.

Я исподлобья посмотрела на него, но Рэнн отвел взгляд:

– Я здесь, снаружи покараулю, мало ли кто после урагана выползет.

Найти сухой валежник, чтобы разжечь костер, не получилось. Поломанные ветки валялись повсюду, нескоро еще местные деревца оправятся после бури, но дождь, продолжающийся до сих пор, всё изрядно промочил. Я походила, поискала вокруг, так и держа Волчка на руках, но вернулась ни с чем. Рэнн пробовал жечь сухую хвою, устилавшую землю под елочкой, но выходило у него плохо, не хотел разгораться огонь.