Усилитель жизни

А вопрос с общением решился совсем быстро. В первый же вечер после прибытия он познакомился с несколькими русским ребятами, такими же студентами и аспирантами. В этой компании они в дальнейшем и тусовались.

То есть прежде всего, через день, как положено, напились. Мероприятие проходило у физика по имени Женя, работавшего в Кембридже по контракту второй год. Он снимал комнату в большом частном доме, куда и пригласил всех.

– Вот, лабораторный спирт. Литиевой очистки! – объявил Женя, выставляя на стол литровую бутыль в тот момент, когда закончились принесенные гостями менее крепкие напитки. Жидкость в бутыли была почему-то ярко-желтого цвета. – На имбире настоен, – пояснил он в ответ на чей-то удивленный взгляд. На вид Жене было под сорок, его стриженая под ежик шевелюра была уже слегка седой, но в ярко-голубых глазах и живых чертах лица сквозила незаурядня энергия. Энергия сильного ученого, притягивающая, но без властной надменности, слишком часто встречающейся у тех способных людей, кто пошел в бизнес. Ему явно нравилось быть на равных с молодежью, выступая в роли общепризнанного лидера, а сейчас еще и тамады.

– Я пас, – сказала единственная в компании девушка по имени Оля. – Я, конечно, понимаю, что настоящие дамы пьют только чистый спирт, но все-таки…

На булгаковскую Маргариту Оля, учившаяся в магистратуре на географическом факультете, пожалуй, действительно не тянула. У нее была короткая стрижка, она носила очки, делавшие глаза заметно меньше, скулы у нее были широкие, а фигуры, считай, не было никакой. Но разговаривать с ней Антону было интересно. Да и вообще, если бы она сама не нашла его и остальных, методично прошерстив списки новых студентов, он бы и не подозревал об их существовании. Сидел бы сейчас один у себя в команте в тоске и печали…

– Ты, главное, не волнуйся, – успокоил ее Женя. – Он уже разведен до сорока градусов. Одна-то стопочка точно не повредит.

– Ну, раз ты настаиваешь…

Разлили, чокнулись, выпили. Было хорошо, стало еще лучше. Потом Антон слегка поплыл. Возникло ощущение разделенности разных частей тела – как будто язык болтает сам по себе, руки что-то делают сами по себе, а мозг и вовсе отдельно витает в неких недоступных высях. Некоторое время Антон пребывал в счастливом трансе, иногда переключаясь с одного впечатления на другое. Все-таки здорово, думал он – кругом какая-то Англия, а мы тут сидим совершенно как дома… В какой-то момент он решил послушать, о чем говорят справа. Оказалось, там двое ребят-математиков, до этого старавшихся держаться более-менее светски, по-своему расслабились и забубнили о какой-то теореме.

– Эй, на барже! – капитанским голосом объявил Женя, обращаясь к ним. – Отставить посторонние разговоры! Хотите действительно интересную задачку? Слушайте внимательно. Это на топологию. Один мужик хочет переспать с тремя проститутками, каждая из которых больна своей отдельной венерической болезнью. И он не хочет ни сам заразиться, ни их друг от друга заразить. А у него только два презерватива. Может ли он достичь своей цели?

Мимолетно удивившись оригинальному содержанию задачи, Антон честно попробовал сообразить, что там можно сделать с этими несчастными резинками. Но его затуманенному мозгу такой интеллектуальный Монблан сейчас был явно не по силам. Математики тоже напряглись, и им удача улыбнулась.

– Может! – просияв, как ребенок, радостно воскликнул один из парней. – Если один презерватив вообще не снимать…

– Ну ладно, погоди, дай и другим подумать, – перебил его Женя. Кажется, он был недоволен тем, что задачка так быстро поддалась. – Кстати, мне ее когда-то рассказали в перерыве на знаменитом семинаре Капицы… он тогда еще был жив… а вы, между прочим, знаете хоть, что мы сейчас в его доме сидим?

– В чьем? – продолжая пребывать в легком отупении, спросил Антон.

– Капицы! Петра Леонидовича! Ты что, о нем никогда не слышал?

– Слышал… физик такой у нас был знаменитый. Кажется, Нобелевскую премию получил. Его сын «Очевидное-невероятное» ведет. Или вел… А причем тут дом?

– Притом, что он вообще-то ему принадлежал. Так неофициально и называется, «Капица-хаус». Петр Леонидович его в тридцатые годы купил и в нем жил. До тех пор, пока… короче, слушайте всю историю.

Что у нас несколько лет после революции творилось, вы знаете. Петру Капице тогда было лет двадцать с чем-то. И вдруг практически подряд у него от тифа умирают отец, жена и маленький ребенок. Страшная трагедия, практически никого у него не осталось. И вот, отчасти потому, что в России в тот момент наукой заниматься было почти невозможно… прямо как сейчас… а отчасти чтобы спасти ученика от депрессии, научный руководитель, Абрам Иоффе, сумел отправить его в Англию. В лабораторию к великому Резерфорду, который к тому времени уже прославился своими исследованиями. Например, структуры атома – он первый показал, что оно состоит из ядра и электронов. Тогда это был гигантский шаг вперед… Отправили его ненадолго, но Резерфорду Капица так понравился, что он его взял к себе на полную ставку. В общем, Капица стал любимым ассистентом Резерфорда и лет пятнадцать здесь проработал. Ему, я думаю, тут нравилось, и в Союз насовсем возвращаться он не собирался. Но в отпуск в Москву и в Крым ездил каждое лето.

И вот в один из таких приездов, в тридцать каком-то году, его и загребли. Просто закрыли выездную визу, и все. Какое-то время он повисел между небом и землей, не зная, что с ним будет завтра. Каких людей и по каким невероятным обвинениям тогда арестовывали и расстреливали, вы знаете. Так что он, думаю, был готов ко всему… Но в итоге, вместо того, чтобы посадить, его неожиданно назначили директором нового, еще строящегося Института Физических проблем в Москве. Дали, одним словом, самые лучшие возможности для работы. Может, просто повезло. А может, Сталин, хоть и любил говорить, что «нэзаменимых у нас нэт», все-таки кое-что понимал в мозгах… И действительно, свои лучшие работы Капица сделал в Союзе. За что и Нобелевку получил. И от правительства массу премий – это уже за изобретения. Он ведь, что редко бывает, и ученым, и инженером был выдающимся. Кроме того, он основал, вместе с Ландау, Московский физико-технический институт, наш Эм-Ай-Ти… а, да из вас же двое как раз оттуда, что я вам рассказываю! Сколько у него было благодарных учеников, и говорить нечего. Но за границу его, насколько я знаю, больше не выпускали. Вот такая история…

– Эх, – невесело сказал кто-то после паузы. – А вот нас с вами впускают-выпускают без проблем. Но на нормальную работу в России вряд ли пригласят…

– Ничего, радуйся, что и не посадят! Того же Ландау ведь в свое время арестовали по доносу, и Капица его еле-еле вытащил из тюрьмы. Через год, еле живого. А многих никто не вытащил. Например, великого биолога Вавилова…

– Да… а мы кому нужны…

– Друг другу нужны, вот кому! Самим себе. Черт возьми, у нас тут не самый худший срез общества. Уверяю вас. Ладно, давайте еще по стопочке…

На обратной дороге, три километра по пустынным ночным улицам до общежития, по отечественным меркам более похожего на комфортабельную гостиницу, они пели во все горло русские песни, в том числе гимн Советского Союза и «Интернационал». Ничего, полиция не приехала. Вероятно, эти дома и мостовые на своем веку повидали и не такое.

Впоследствии они проводили время и более полезным для здоровья образом: ездили несколько раз на экскурсии в другие города, пару раз сходили в небольшие походики по английской дикой природе (насколько она может быть дикой в стране, истоптанной вдоль и поперек еще во времена Римской империи). Инициатором почти всегда была та самая Оля. Она их всех объединяла, просто по-дружески, примерно так же, как Ира незаметно, но надежно связывала в Москве их туристскую компанию. Хвала таким женщинам-друзьям. Они обычно не блистают красотой – иначе получилась бы не дружба, а бесконечное соревнование поклонников – но при этом помнят о других куда лучше и заботятся куда больше, чем мужчины. И на них очень многое держится.