Дурная кровь

— Верд! А-а-а-ай!

Кого другого, наверное, удалось бы только сбить с ног, чтобы выгадать мгновение дотянуться до меча. Но Талла, лёгкая, тонкая, да к тому же ещё слегка пошатывающаяся после хмельного, с воплем плюхнулась прямо в бадью.

Трепыхаясь, озираясь, не успев сообразить, что произошло, она визжала, вместо того чтобы выглянуть из-под слипшейся чёлки и удостовериться, что всё в порядке.

— Убива-а-а-ают! Убивают же?! — неуверенно уточнила она.

— Да кому ты нужна! — простонал мужчина, которого поганка ушибла в единственное покамест убережённое от травм место.

Талла замолчала так же резко, как начала орать. Замерла, аккуратно поделила чёлку пополам, словно раскрывая занавески:

— Ой, так я, выходит, зря перепугалась? — рассмеялась, как ни в чём не бывало плюхнулась в воду, изрядно её при этом расплескав, откинулась назад, явно не собираясь снимать одежду, и невозмутимо поинтересовалась: — Ты тут как?

— Пока ты не явилась, был в порядке, — прорычал охотник, попутно отмечая, что мыла в бадье почти что и не осталось.

Талла развела руками, от чего старательно нагребённая Вердом пена снова разлетелась по краям:

— Я не виновата. Показалось, пыхтит кто-то за дверью, я и пошла тебя искать.

— Вместо того, чтобы запереться и не высовывать носа?

— А вдруг бы с тобой что-то случилось? — лукаво подмигнула колдунья.

— Со мной и случилось! — Верд сгоряча шлёпнул по воде и подумал, что, если так и дальше пойдёт, сидеть ему в пустой бадье голым под надзором синих глаз. А учитывая, что кипяток совсем остыл, пока он дрых, сидеть будет крайне обидно. — Ты со мной случилась, ненормальная! Пошла вот отсюда! Хоть бы смутилась для приличия!

— А то я не знаю, где в мужской бане глазок проделан, — фыркнула колдунья. — Напугал, тоже мне.

И тут охотник разозлился. Девчонка ещё не поняла, что он с ней не шутки шутить собирается? Он подался вперёд и навис над ней, заставляя либо нырнуть, либо зажмуриться, чтобы спрятаться от колючего взгляда:

— Послушай, девка. Ты, видно, ещё не уразумела, с кем связалась. Я не друг тебе, не побратим и уж точно не муж. Я лишь не хочу, чтобы ты сдохла раньше, чем доберёшься до города. Но, честное слово, если это всё-таки случится, не слишком расстроюсь.

Её рот приоткрылся, вот-вот меленько задрожит и выпустит наружу накопившиеся рыдания! И польётся рекой всё, что девчонка сдерживала раньше: все страхи, обиды, всё одиночество выплеснется, как вода из бадьи!

— Поняла?! — гаркнул Верд, сердито засопев.

Колдунья едва заметно опустила подбородок, кивая, но остановилась. Уставилась исподлобья и… улыбнулась.

— А мне кажется, — и голос её был твёрд, точно говорила немолодая прошаренная баба, а не напуганная девка, — что я нужна тебе едва ли не больше, чем ты мне. Действительно считаешь, что я жила в своей избушке на отшибе и знать не знаю, кто такие охотники?

Улыбка стала шире. Верд хотел ответить что-то. Что-то резкое, злое, что-то, что заставит колдунью замолчать… Но она набрала в грудь воздуха и нырнула, выражая полнейшее пренебрежение мнением мужчины.

Вода словно мгновенно нагрелась. Верд выскочил, как ошпаренный, а Талла, как ни в чём не бывало, вынырнула, утёрла лицо и поднялась в полный рост. Тонкая рубашка облепляла тело, мешала перенести бледную ножку через бортик. Колдунья невозмутимо ступила на пол, ничуть не заботясь о стекающих на него струях, глядя прямо на Верда, нащупала утиральник на печи, промокнула волосы, скомкала и бросила охотнику. Ну и кто тут теперь жертва?

— Ну всё, девка, — он обвязал полотенцем бёдра и угрожающе шагнул вперёд, — зарвалась.

Она округлила глаза, от чего они ещё больше стали походить на ледяные озёра, и шумно сглотнула слюну:

— Ой-ёй.

— Иди-ка сюда, — почти ласково позвал охотник.

— Ёй-ёй-ёй! — продолжила девушка.

— Сюда иди, сказал! — рыкнул Верд, делая резкое движение и подсекая рыбку.

Талла завизжала, бросилась влево, пытаясь обогнуть мужчину, поскользнулась на натёкшей мыльной жиже. Мгновение, когда мужчина заломил ей руку, не давая двигаться, колдунья и вовсе упустила. Он приподнял её, давая касаться пола лишь носочками и хорошенько припечатал ладонью по ягодице.

— Наглых девок полагается учить уму-разуму, — напутствовал он, шлёпая во второй раз. Талла пискнула, дёрнулась, но куда там?! Не вырвешься! — Девкам, которые никак не уразумеют, кто в отряде главный, науку передают оплеухами, — шлепок!

— Ай! Ну хватит, хватит! Я всё поняла! — взмолилась Талла, пытаясь вывернуться.

— Что ты поняла?

— Что ты сильнее, упрямее и дурнее! — вырвалось у неё. Колдунья тут же прикусила язычок, но сказанного не воротишь.

— Сильнее? — шлепок! — Это да. Упрямее? — шлепок! — Точно! Как ты там дальше сказала?

— Уи-и-и-и! — прохныкала Талла. — Дура-а-а-ак!

— Я в умные и не метил! А вот тебя поумнеть заставлю. Ну-ка пошли!

Рано колдунья обрадовалась: едва выпустив её руку, охотник намотал на кулак мокрую косу. Потянул в сторону двери, распахнул…

Снаружи стоял лютозверь с занесённой для стука лапой. И он действительно был размером с быка.

— Мы, наверное, очень шумели, — прошептала Талла, пытаясь воспользоваться ситуацией и высвободиться. — Извините, пожалуйста.

Верд же вежливостью никогда не отличался. Он одновременно отпустил и отпихнул Таллу в сторону одной рукой, а вторую сложил в кулак и направил прямо в изумлённую клыкастую морду, которую зверь чуть наклонил, чтобы заглянуть в проём.

Приветствие хищнику не понравилось. Он зарычал, хватаясь передними чуть коротковатыми лапами за морду, огромными волосатыми плечами задел дверь. Та стукнулась о стену и с удвоенной скоростью полетела обратно, чтобы припечатать монстра ещё и по затылку.

Дважды благословив Богов, с которыми, вообще-то, никогда не был в хороших отношениях, охотник метнулся к сваленной на скамье куче одежды, венчал которую меч. Какое же счастье, что Верд достаточно подозрителен и недоверчив! Не захвати он с собой оружие, спасся бы только скормив лютозверю добычу послабее и повизгливее.

Вышеупомянутая добыча, быстро осознав, что визг делу не поможет, ухватилась за кочергу и принялась размахивать ею. Больше покамест страдала кухонная утварь, ну да хоть мешать дурная не станет.

Лютозверь был поистине огромен. Волосат, мышцат, зубаст. Будто перемолотый жерновами бык, которого строптивый мальчишка попытался собрать заново ради игры в войнушку. Клыки торчали неровно, во все стороны. Устрашать врага годится, а вот как рвать и жрать, когда настигнешь его и победишь?

— А-а-а-а-ар-р-р-р! — постаралась тварь донести до Верда своё негодование, и ответ на вопрос сразу нашёлся: помимо торчащих во все стороны клыков, в пасти имелось ещё два ряда ровных треугольничков, отличающихся белизной и остротой.

Не желая упускать столь удачную возможность, охотник плеснул в глотку первое, что попалось под руку. Попался ковшик с обмылками, над которым мужчина успел побриться с вечера, так что зверь, распробовав, обиженно рявкнул и полоснул когтями.

Мимо.

Верд кувыркнулся, проскочил меж мощных длинных задних лап, созданных для того, чтобы загонять добычу, выскочил в коридор и, продолжая движение, наподдал монстру под зад, чтобы тот не вздумал сунуться в кухню.

В просторном храмовом коридоре нелюдь ориентировался с трудом, неповоротливо задевая колонны и роняя лампады, точно собственные габариты неприятно удивляли его. Но для охотника это только на руку.

— Ыр-р-р-р-р! — недовольно заурчал зверь, случайно намотавший на лапу цепочку масляного светильника, с корнем вырвал крепление из потолка и тут же попытался пристроить на место. Не удалось, ясное дело. Только гобелен со стены снёс. Ветхая ткань зацепилась за костяные наросты вдоль хребта и принялась развиваться, точно рыцарский плащ.

— Что, приятель, денёк паршивый выдался? — охотник сорвал полотенце с бёдер, резко хлестнул им по глазам твари.

— Фью-фью, — немыслимым образом присвистнула она, оценив телосложение обнажённого охотника.