Страница 4 из 16
Примеру Гонерильи следовали и её слуги, Они обращались с королем невнимательно, часто отказываясь исполнять его приказания, а еще чаще прикидываясь, будто не слышат его повелений. Бедный король не мог не заметить перемены в обращении своей дочери. Однако, старался смотреть на все сквозь пальцы и терпел, насколько у него хватало сил. Известно ведь, что люди неохотно признают свои собственный ошибки и как бы не примечают неудач, происходящих по их же собственной вине.
Истинная любовь и верность не исчезают даже в несчастье; коварства и бессердечного корыстолюбия нельзя прикрыть никаким притворством. Примером тому мог бы служить Кент. Изгнанный из страны под угрозой смерти, он тем не менее решил все-таки остаться тайно на родине, чтобы придти на помощь своему королю и господину, если это понадобится. И вот Кент сказал себе, что теперь ему пора явиться на помощь несчастному королю. Он переоделся слугой, потом, скрыв свое звание и богатство, пошел к Лиру и предложил поступить к нему в услужение.
Король, не узнав графа, охотно взял его в слуги, так как ему очень понравилась простота и откровенность Каюса, – как себя назвал Кент.
Бедный король Лир слишком скоро убедился, что льстивые речи, которыми его осыпали дочери, ничего не стоят. А потому сразу привязался к правдивому и безхитростному Каюсу.
Итак, Кент стал простым слугой короля, не подозревавшего, что это – его бывший любимец, могущественный и богатый граф Кент. Каюс очень скоро нашел случай доказать преданность своему господину. В первый же день после его поступления на службу к старому Лиру дворецкий Гонерильи вел себя в высшей степени непочтительно по отношению к королю. Был с Лиром резок и груб, вероятно, по наущению своей госпожи. Каюс вышел из себя и побил дерзкого дворецкого. После этого случая король еще больше привязался к новому слуге.
Впрочем, был и еще один друг у короля, помимо Кента.
В старину у королей и знатных людей существовал обычай держать при себе шутов, которые развлекали господ в часы досуга, после серьезных занятий, Был и у Лира такой шут. Преданный престарелому королю, он не оставил Лира даже после того, как весь двор был распущен. Шут этот по-прежнему продолжал смешить несчастного Лира остроумными и меткими замечаниями. Иногда же позволял себе зло вышучивать своего господина, имевшего неосторожность отказаться от престола и отдать все льстивым дочерям. В откровенных речах, в песенках и поговорках милый, добрый шут высказывал самые смелые мысли, не стесняясь даже присутствием Гонерильи. Часто он напевал про то, как «Синичка кукушку в гнезде выкормила, а кукушка синичку из гнезда выкинула»… И сравнивал синичку с королем, а кукушку с Гонерильей. Шут уверял, что Лир больше не Лир, а лишь тень Лира. За такие вольные речи и дерзкие намеки люди Гонерильи не раз угрожали шуту побоями.
Между тем, Гонерилья не ограничилась проявлением полного неуважения и пренебрежительности по отношению к королю. Бессердечная дочь объявила, наконец, отцу, что его пребывание у неё во дворце невозможно, если Лир не откажется от своей многочисленной свиты. Она уверяла, будто люди эти ничего не делают, а только кричать и пируют. Находила, что было бы самым благоразумным оставить из свиты лишь нескольких стариков в возрасте самого Лира.
Сначала Лир не верил своим глазам и ушам. Он не мог представить, чтобы его родная дочь позволила себе так говорить с ним, требуя роспуска свиты и отказывая отцу в уважении, несмотря на то, что он наградил ее короной. Но когда дочь продолжала настаивать на своем недостойном требовании, старый король окончательно потерял всякое терпение. Он назвал ее отвратительным коршуном и лгуньей. Гонерилья, действительно, лгала, так как все сто телохранителей короля были людьми примерного поведения. Они усердно и добросовестно исполняли свой долг, и отнюдь не шумели и не пировали.
Король решил отправиться со своей свитой к дочери Регане и приказал сейчас же приготовить себе лошадей. В это время Лир говорил о неблагодарности и жестокосердии Гонерильи, которую сравнил с дьяволом. Он бранил ее так, что страшно было слушать. Поднимал руки к небу и умолял не давать ей детей, или же послать ей детей, таких же злых и бессердечных, как она сама. Просил небо, чтобы потомство Гонерильи оказалось бы таким же неблагодарным по отношению к матери, какою являлась она относительно своего отца. «Пусть, – говорил король, – она почувствует, что неблагодарность ребенка жалит сердце больнее, нежели жало ядовитой змеи».
Муж Гонерильи, герцог Албанский, пытался было уверить короля, что он непричастен ко всему случившемуся. Но Лир не захотел слушать зятя, велел немедленно седлать лошадей и вместе со своей свитой отправился к дочери Регане. Тут Лир впервые подумал, как незначительна вина Корделии (если ее можно было считать вообще виновной) в сравнении с недостойным поведением её сестры. Бедный старик заплакал. Но в то же время ему стыдно стало своих слез. Он понимал, что Гонерилья – низкое существо и недостойна того, чтобы он, её отец и король, проливал из-за неё слёзы.
Приближаясь ко дворцу Реганы, где она и её супруг жили очень пышно и богато, Лир послал вперед Каюса с письмом к дочери. В письме он сообщал Регане о своем прибытии, чтобы та успела приготовиться должным образом к встрече отца. Сам король вместе со свитой следовал за гонцом.
Однако, оказалось, что Гонерилья успела опередить Лира и послала Регане письмо, в котором обвиняла короля в неуживчивости и сварливости. Она советовала сестре не принимать к себе многочисленной отцовской свиты. Посланный Гонерильи прибыл во дворец Реганы одновременно с Каюсом, и оба они встретились у ворот.
Гонец Гонерильи оказался старым врагом Каюса, – тем самым дворецким, которого Каюс проучил за непочтительное обращение с королем Лиром. Догадавшись о цели прибытия дворецкого, Каюс вызвал его на поединок, но получил отказ. Тогда Каюс в пылу гнева опять избил дворецкого. Регана тотчас же узнала обо всём происшедшем у ворот замка и велела заковать Каюса в колодки. Она забыла совершенно, что Каюс – посланец её отца, короля Лира, и что уже по одному этому к нему следовало бы отнестись с большим уважением.
Каюс, закованный в колодки
С первых же минут пребывания во дворце дочери Реганы Лир был поражен позорным унижением его верного слуги Каюса. Старый король понял, что это как бы прообраз того приема, который ожидает здесь и самого Лира. И он не ошибся.
Когда Лир приказал позвать Регану и её мужа, ему ответили, что она устала от продолжительного путешествия и не может выйти из своих покоев. Король вторично потребовал к себе дочь, и она, наконец, явилась. Но каково было удивление короля, когда он увидел рядом с Реганой и ненавистную Гонерилью. Оказалось, что Гонерилья, не довольствуясь отправленным письмом, поспешила сама к сестре, чтобы настроить ее против отца!
Бедный старик был огорчен обидной встречей и особенно тем, что Регана стояла под руку с Гонерильей, после того, как Гонерилья так низко обошлась с родным отцом. Отец спросил Гонерилью, не совестно ли ей смотреть на его седины. Но Регана, прервав Лира, посоветовала ему снова вернуться к Гонерилье. Регана предлагала отцу испросить у Гонерильи прощенье и на будущее время постараться ладить со старшей дочерью. А королевскую свиту Лира поскорее распустить, сократив ее наполовину. «Ведь король уже стар и слаб духом, – говорила Регана. – Он нуждается в руководстве и советах людей, более молодых и благоразумных».
Лир с горькой усмешкой заявил, что не намерен падать на колени и умолять свою родную дочь о куске хлеба и приюте. Нет! Он никогда не вернется к Гонерилье. А останется со всей своей свитой у Реганы. Ему кажется, что Регана не забыла про ту часть королевства, которую получила от отца в подарок. Да и глаза у неё не такие свирепые, как у Гонерильи, а кроткие и добрые.