Мост (ЛП)

«Это личное, — шепчет его разум. — Всё это очень личное».

Он чувствует, как гнев Мэйгара становится всё жарче…

Внезапно и резко Джон чувствует Врега.

Его охватывает страх. Он чувствует это через глаза Врега, свет Врега — сжатие этих трансформирующихся линий, различные их части, сплетающиеся вместе, близость.

Боги. Эта связь очень сильная, почти пугающая своей интенсивностью.

На мгновение Джон ощущает Балидора, пытающегося успокоить их.

Он чувствует Джорага… Врега.

Он чувствует так много горя во Вреге. Оно душит его, сокрушает что-то в его сердце.

Борьба ненадолго усиливается, но становится ещё более безмолвной.

Он чувствует, как Врег умоляет его, просит не делать этого…

Точки света, крошечные вспышки звёзд вспыхивают, когда соединения ударяются друг о друга, как провода под напряжением. В свете Ревика вспыхивают структуры, вещи, которые Джон никогда раньше не видел в свете другого мужчины, вещи, которые он не улавливал, даже инстинктивно. Он наблюдает, как из темноты формируются новые структуры, как их части сплетаются вместе, образуя новые вещи из соединения с каждым из них, новые структуры с цветами, которые оборачиваются вокруг и вливаются друг в друга…

Он чувствует там Элли — от чего в этом у него перехватывает дыхание.

Это боль, которую он чувствует с Ревиком, первая и самая сильная.

Эта боль усиливается, становится невыносимой.

Присутствие Элли остаётся самым слабым, но теперь Джон тоже чувствует её, и облегчение борется с его собственной болью от того, что он скучал по ней, что он всё ещё не может прикоснуться к ней. Он чувствует нечто похожее на Мэйгара, только более наэлектризованное, более направленное. Он чувствует, как Ревик реагирует на связь Мэйгара со светом его жены, острый приступ гнева или бессилия, любви и собственничества, граничащего с ужасом…

Джон пытается сосредоточиться на Элли.

Он смотрит, как Балидор вплетает в неё нити света Джона.

Теперь он почти видит её, но она по-прежнему неясна — скорее, призрак или тень, чем человек. Он задаётся вопросом, может быть, она здесь только потому, что его чувства придают ей форму в этой темноте. Ему интересно, что видит Ревик.

Теперь Джон понимает, почему они так много делали в темноте.

Здесь должно быть так темно. Это слишком интимно — слишком мучительно интимно, чтобы они смотрели друг на друга, пока это происходит. Независимо от того, что они говорят себе о том, почему они это делают, Джон понимает, что будут волны последствий, может быть, большие, может быть, которые никто из них не сможет контролировать из-за того, что они так погружены друг в друга…

Подумав об этом, он чувствует ещё один глубокий укол боли от света Ревика.

Бл*дь, он так опечален. Боги.

Джон не думал, что одному человеку может быть так грустно.

Горе переполняет его, хоть и кажется знакомым, слишком сокрушительным и настоящим, чтобы его можно было описать словами. Джон уже несколько недель плывёт сквозь эту скорбь внутри конструкции, но только сейчас до него доходит, насколько она сильна, извращена и иррациональна.

Его грудь пытается закрыться, сжимаясь под его пальцами и в его свете, когда связи усиливаются, когда эти структуры туго натягиваются. Эти нити удерживают их вместе, даже когда они изменяются и трансформируются от контакта, становясь всё более и более сложными, более запутанными, более наполненными цветом, смыслом и памятью.

Что-то в этих освещённых нитях отражает саму материю того, кто они есть…

Кем они были.

Они уже начинают создавать что-то новое.

Когда нити начинают закрепляться вокруг света Джона, как крошечные алмазы, наполненные живым током, он чувствует ещё одну волну этого более глубокого страха. Он говорит себе, что знает, зачем он это делает. Он говорит себе, что то, что они делают, необходимо, что он согласился на это, он согласился сделать всё возможное, чтобы помочь Ревику.

Но ничто из этого, ни одна из его дерьмовых подбадривающих речей на самом деле не помогает.

Теперь Джон понимает; это навсегда изменит его.

В последние несколько секунд своего пребывания в этом тёмном пространстве, в окружении видящих, терпеливо работающих над ними четырьмя, он чувствует Врега, похожего на тёмно-золотую звезду вдалеке. Другой видящий излучает тепло, чувство, присутствие — и в течение долгого, пугающего момента Джон действительно видит его.

Взгляд на Врега наполняет его тоской, которая хочет разорвать его разум на части. Это чувство усиливается, переходит в отчаяние, тоску, которая ломает что-то более твёрдое в груди Джона. Краткий проблеск света Врега во всей этой темноте… это ощущается почти как прощание.

Какая-то часть его кричит, борясь с этим.

Он кричит и кричит, но уже слишком поздно что-либо менять. Уже слишком поздно останавливаться, выходить из этой ситуации или даже говорить, что он сожалеет. Уже слишком поздно.

Джон наблюдает, как соединения затвердевают, словно высыхающая краска.

Через несколько секунд, а может быть, и часов, что-то замыкается.

Его захлёстывает вихрь мыслей — эмоции, тепло, связи и потоки текут через, между и внутри Мэйгара, Ревика, Элли и его самого. Некоторые из них не принадлежат ему, но Джон всё равно увлекается ими, или иногда просто втягивается в вуайеристские взгляды за гранью того, кто он есть. Некоторые из них исходят от Мэйгара, от Ревика, даже от Элли — но они больше не принадлежат никому из них исключительно. Они принадлежат всем им, той сущности, которую они создают вместе.

Он чувствует там Элли.

Она всё ещё далеко, но ближе, чем он когда-либо чувствовал её с тех пор, как она умерла.

«Умерла. Он только что подумал, что она умерла. Ревик почувствовал, что он подумал именно так».

Осознание этого ударяет его ещё одним взрывом страха.

Но уже слишком поздно. Для его страха уже слишком поздно.

Что бы это ни было, всё кончено.

Или же на самом деле это только началось.

Глава 18

Ты его трахаешь?

Джон закончил застёгивать брюки спереди, стараясь не обращать внимания на боль другого видящего, пока Врег смотрел, как он одевается.

С другой стороны, Врег не собирался уходить так надолго, чтобы Джон успел одеться в одиночестве.

Джон невольно подавил реакцию собственного света. По правде говоря, «подавил» — это не совсем точное слово; скорее, он забил её бейсбольной битой, вытеснив как можно дальше за пределы своего сознания.

И всё же он краешком света ощутил, как где-то там отреагировал Ревик. Он чувствовал и Мэйгара тоже, сильнее, чем Ревика, и тот ощущался куда более раздражённым.

Джон вытолкнул обоих мужчин из своего света, насколько смог.

Ничего из этого толком не помогло. Боль от двух других мужчин обвилась вокруг него, делая его собственные чувства ещё хуже, даже когда Джон изо всех сил попытался освободиться от удушающего ощущения их присутствия. Иногда он мог поклясться, что краешком своего света чувствует, как их кожа прижимается к его собственной.

Изо всех сил пытаясь найти себя, сконцентрироваться, создать пространство для себя в той странной сущности, в которую он превратился вместе с тремя другими видящими, Джон обнаружил, что вообще не хочет смотреть на Врега… и уж тем более думать о том, когда он в последний раз одевался перед ним.

В тот раз они едва могли держать руки подальше друг от друга.

Выкидывая из головы и это воспоминание, Джон ещё не успел справиться с этим, как уже почувствовал ещё более сильный импульс отвращения и раздражения от Мэйгара, достаточно мощный, чтобы вторгнуться в его сознание и заставить его щёки покраснеть. Ревик полностью отстранился, закрывшись щитами так, как ни Джон, ни Мэйгар не могли сделать, по крайней мере, от двух других.

Может быть, у Ревика просто было больше практики, потому что он связан с Элли.