Безумная

– Валентина – легкоранимый человек; ей нужно кому-то доверять свои ощущения и получать утешение, которое окружающая действительность ей не даёт, – сказал он, медленно выпустив дым от сигары. – А сегодня она просто не ожидала, что услышит имя погибшей подруги из чужих уст. Она всё ещё не свыклась с её гибелью… И, думаю, наши встречи для неё важны как раз потому, что ей важно видеться с тем, кто знал Екатерину и с кем можно о ней поговорить. Она часто вспоминает её на сеансах…

– А какой диагноз вы ей ставили?

– Не тратьте моё время повторами: насчёт Зосимовой меня спрашивали два года назад. Ответы не изменились – почитайте отчёты, – врач бесстрастно стряхнул пепел в каменную пепельницу, скорее изысканную, чем добротную, с золотыми вставками под стать золотым щипчикам.

– Спрашиваю, какой диагноз вы ставили Валентине Ивановой? – поправился Костя.

– О, чем она вас так заинтересовала?

– И всё-таки?

– Психастения.

Заметив непонимающий взгляд, Зверев добавил:

– Повышенная мнительность, тревожность. Она думает, что окружающие её не понимают, приписывает им различные мысли… Боится доверять. Наша с ней задача – изменить её образ мышления, чтобы она контролировала свой страх быть среди людей, научилась доверять им и принимать себя такой, какая она есть.

– Сколько времени она к вам ходит?

– Около трёх лет.

– И за это время ей не удалось помочь? – уточнил Костя.

– Ну что же вы! – не удержавшись, всплеснула руками Кузьмина. – Это ведь лечение, оно требует времени!

– Спасибо, милая девушка, вы действительно правы! – ещё пристальнее взглянув на неё, сказал Зверев. – Разное лечение требует разного количества времени. Чтобы нарастить, так сказать, защищающую шкуру, некоторым людям требуются годы тренировок и изменений. Тем более что после гибели подруги Валентине ещё более оказалась нужна эмоциональная поддержка.

– Хорошо, с Ивановой понятно, – кивнул Мадаев. – Расскажите теперь, что вы знаете об Иване Бердникове?

– О ком? – удивился Зверев и тут же недовольно качнул головой – сигара, неудачно ударившись о край пепельницы, осыпала пепел на стол. Он неторопливо поднялся, взял из стоящей на полке коробочки бумажную салфетку и сел обратно. И снова сделал глубокую затяжку.

– Иван Бердников, – повторил Костя.

– Не припоминаю таких имён, – подумав ещё, вздохнул тот, выпуская дым.

– Уверены?

– Константин Михайлович, ну что же вы? – удивилась Света. – Вы же слышите: Дмитрий Никифорович не знает такого имени.

– Да, пока не припоминаю, – подтвердил тот. – А почему вы спрашиваете?

– Этот Иван как раз был в отношениях с упомянутой вами Зосимовой, вот мы и подумали, что вы можете что-то знать.

– Что ж… Пожалуй, теперь его имя кажется более знакомым… Иван, Иван… Как, вы сказали, его зовут? – снова задумался он.

– Бердников, – терпеливо повторил Мадаев.

– Действительно… – легонько постучал Зверев сигарой по пепельнице и даже улыбнулся, будто ему показалось забавным то, что он вспомнил, – следователь, который тогда приходил, пару раз называл это имя, вы правы.

– Это всё, что вы можете о нём сказать? Вот, посмотрите на фотографию, вы его помните?.. – протянул Костя, но тот удивился.

– Что же ещё? Я внимателен к своим клиентам – мне ведь с ними работать, – но не обязан запоминать всех людей, с которыми по той или иной причине сталкиваюсь или о которых слышу. А это фото… – он вгляделся в снимок, – впервые его вижу. Я с ним не встречался…

Раздалась негромкая мелодия, и Костя торопливо полез в карман за сотовым.

Он отвечал на звонок, и Зверев перевёл взор на Свету. Та сидела довольная – ей приятно было находиться в красивом, дорогом кабинете. Заметив его внимание, она зарделась и неловко улыбнулась, но взгляда не отвела.

«Понятно!», – негромко сказал Костя в трубку и хмуро поднялся.

– У меня, возможно, будут ещё вопросы, но теперь я должен идти. Обращусь к вам в другое время по необходимости, но если сами вдруг вспомните что-то важное – обязательно позвоните! – он положил ему на стол бумажку со своим номером.

– Как идти? Куда? – не поняла Света: она не ожидала, что их визит закончится так быстро и резко.

– Ну, действительно, куда? – пристально посмотрел на неё Зверев. – Вы ведь ещё не выпили кофе – я только что хотел его предложить, с пирожными. У нас внизу есть буфет, Анастасия принесёт…

Он смотрел на Свету, и она, зардевшись ещё больше, не сдержалась – несмотря на все усилия, по её лицу расползлась улыбка. Заметив эту радость, Костя хотел, было, немного приструнить её, но тут ему пришла в голову другая мысль:

– Хорошо, Светлана, остаёшься за старшую! Пока у Дмитрия Никифоровича есть немного времени, постарайся выяснить дополнительную информацию – это твоё задание! А также запиши контакты Ивановой. Приедешь обратно, доложишь!

Она кивнула и проводила следователя взглядом до двери, а затем вновь вернулась к мягкому пристальному взору.

– Сейчас вам принесут кофе, – сказал Дмитрий и нажал кнопку на телефоне. Уточнив у Анастасии, через сколько должен быть следующий клиент, он распорядился, чтобы в кабинет пока никого не впускали.

Та вскоре принесла поднос с угощениями и вышла. И Света, отпив горячий кофе, ощутила, как по всему телу начало расползаться невыразимое тепло. А от взгляда врача становилось всё горячее…

– Ну, что бы вы хотели узнать, милая девушка? Хотя, конечно, это нечестно: мне ведь и самому хотелось бы узнать вас получше… – сказал он, пристально глядя на неё.

Не успела она проглотить кусок пирожного, чтобы ответить, как он, вытащив из ящика маленькие часики, поставил их на стол. Очень изящные, настольные, они казались немного странными: с необычной декоративной секундной стрелкой, которая не двигалась с места, и с маленьким маятником, который всё время качался – в одну сторону, в другую, в одну, в другую…

– Вы позволите, я пока подготовлюсь к приходу следующего клиента?.. – сказал он вроде как вопросительно, но здесь ответа точно не требовалось. Впрочем, именно сейчас промолчать Света не могла.

– Какая прелесть! – воскликнула она, дёрнувшись, чтобы посмотреть, но тут же остановилась. Но Дмитрий, благосклонно улыбнувшись, сам протянул их ей:

– Пожалуйста, смотрите! – не каждый же день можно увидеть такое чудо. Видите: здесь есть даже маятник. Только кукушки нет, чтобы куковала – говорила, что мне нужно, – заиграли в его глазах весёлые огоньки.

Света оценила шутку и тоже засмеялась, но часы взять не торопилась. А его взгляд вдруг изменился.

– На самом деле даже в них есть проблема.

– Какая? – она уж совсем и забыла, что ей нужно было бы самой задавать вопросы: так интересно было смотреть в глубокие и мягкие, но одновременно с тем такие странные, пронзительные глаза.

– Кажется, маятник не успевает за секундами. Видите, секундная стрелка в них никогда не движется, и по ним я не могу проверить… Вы поможете?

– А как? Я ведь не часовой мастер…

– Да вы не волнуйтесь, расслабьтесь… – заметил он, что она немного смутилась. – Тут главное – посчитать, сколько в минуту ударов делает маятник. У меня есть наручные часы, так что давайте так: я буду сравнивать с ними, а вы следите за маятником. Посчитаем до шестидесяти и разберёмся, сколько ударов в минуту делает маятник, идёт? – широко улыбнулся он. – А когда я досчитаю до шестидесяти…

Тихие слова она не разобрала, но переспрашивать не стала, видя многозначительный взгляд. И произнесла в ответ, довольная тем, что может помочь такому успешному человеку:

– Да вы интересный мужчина!

– Тогда держите! – пронзительно и одновременно с тем мягко глядя ей в глаза, Дмитрий оставил часы на её ладони и, убирая свою руку, легко провёл пальцами по её коже. – Начнём? Один, два, три…