Мой босс - Оборотень

— Все нормально, подруга, — улыбаюсь криво. — Я все решила.

— Ты уверена?

— Я слишком сильно их люблю, чтобы позволить умереть.

— Они тоже тебя любят, — вздыхает Лорка. — Я даже завидую, правда. Когда Бекер тебя забрал, они были готовы убить каждого, кто посмеет причинить тебе вред. Светлому с большим трудом удалось их остановить.

— Они виделись с моим братом? Оба? — хмурюсь.

— Только Лука. Ему Светлый и объяснил, что из поместья ты можешь выйти только по собственной воле и не человеком. Так и получилось, да?

— Да.

— Ради, ты должна знать: я никогда не предавала тебя. И наша дружба, она не потому, что Светлый нанял, понимаешь?

В два шага я оказываюсь рядом и обнимаю Лорку так крепко, как могу.

Подруга охает и кривится, притворно ужасаясь, что я ее раздавлю.

Сейчас она не так далека от истины.

Сила снова бурлит во мне, прорываясь наружу яркими всполохами. И живот превращается в камень. Вот он, оборот моих малышей. Единственная возможность им выжить в теле зверя.

Отступаю от Лорки, избавляясь от последней одежды. Прохлада вечера обнимает нежно, словно любовник. Ластится.

Закрываю глаза.

Я не помню, как оборачивалась, только дикое желание сбежать, успеть. И сейчас я должна успеть.

Только в этот раз все иначе. Малыши показывают мне путь. И я тороплюсь. В который раз боюсь опоздать.

И боли почти нет. Лишь огонь, что заполняет вены и артерии.

Он плавит кости, перекраивает наново.

Вылепливает, точно умелый гончар глиняный кувшин..

Малыши довольно урчат и их тихие голоса сливаются в унисон с биением сердца. Сильным, ровным и…нечеловеческим.

С легким удивлением переступаю лапами по горячему асфальту. Растопыриваю пальцы, выпускаю когти. Делаю шаг, но собственный хвост сбивает с ног.

Фырчу, когда шлепаюсь пятой точкой на асфальт.

Детеныши недовольно пинаются. Ругаюсь тихим рыком.

Я и раньше с трудом справлялась с этим неповоротливым телом. А сейчас, с двумя детенышами внутри — устоять на лапах почти подвиг.

Осторожно поднимаюсь, но хвост снова сносит с лап. И вот я снова сижу на попе, злясь на никчемный хвост с лазурной кисточкой, который точно уж выскальзывает из-под лап.

Проклятье! Бью лапой по асфальту. Из-под когтей разлетаются искры. Радужной россыпью по черному асфальту, оставляя разноцветные кляксы.

— Ты действительно Истинная, — восхищается Лорка.

Гляжу на застывшую в шаге от меня подругу. Темные волосы растрепаны, на красивом лице — пестрые родинки, а в раскосых глазах — смех.

— И пятнистая, — смеется в голос, подавшись вперед на слегка согнутых ногах.

Склоняю голову на бок и весело скалюсь — сама не лучше. Она прослеживает мой взгляд, трет ладонью щеку и с изумлением ребенка смотрит на собственные пальцы.

— Жжется, — задумчиво, растирая отпечатки силы. — Ты даже кошкой художница.

Фыркаю.

Моя злость оказалась вот такой вот…яркой.

Неожиданно.

Все — таки поднимаюсь на лапы и стряхиваю с себя пятна. Они разлетаются брызгами и испаряются точно дождь, пригретый солнцем.

Делаю осторожные шаги, ощущая себя ребенком, пытающимся ходить. И выхожу в лунный свет. Задираю голову, встречаясь взглядом с лупоглазой луной.

Ну что, подруга, покажешь мне путь?

— Ты очень красивая, Радка. Ты…

Оборачиваюсь на подругу, но она неотрывно смотрит на меня и молчит. Так выразительно, что появляется острое желание найти любую отражающую поверхность.

Нашли красотку, тоже мне. Вряд ли бледная моль превратилась в царицу всех оборотней. Скорее уж в глубоко беременную гончую.

— Жаль, нет огромного зеркала, — качает головой Лорка, угадывая мои мысли.

Неважно. Все.

Сейчас бы достучаться до луны. Снова смотрю в усеянное звездной пылью небо.

Ну же, серебряная, ты так часто мне помогала. Помоги и сейчас. Просто покажи путь. А дальше я сама. Я справлюсь, обещаю.

Но упрямая луна молчит и прячется за верхушками деревьев.

Только я еще упрямее, бегу за ней, вылавливая серебристый диск меж черных крон. Лапы вязнут во влажной земле, цепляются за корни деревьев. Мешают. Не пускают. Куда?

Но луна — проказница не позволяет додумать, снова сбегает в темную глушь леса. Где — то вдали ухает неясыть. Меж лап путается ветер. Играет сверкающей серебром шерстью.

Помогает, выстилая путь. Поднимая колючие ветви. Раздвигая густые заросли. Отводя диких волков, путая запахи.

И плетет невидимую нить из пряного аромата того, кого почти потеряла.

Луна выныривает неожиданно за мгновение до того, как расступается лес и я вылетаю на каменистый берег.

Озеро похоже на круглую монету, что выпала из дырявого кармана, да так и осталась на сырой земле, усыпанной острыми камнями. И у самой кромки лежит огромный черный лев, в холодном свете луны кажущийся абсолютно седым.

Трясу головой, отгоняя глупые мысли. Львы не седеют, только люди.

Пряный запах с древесной ноткой кружит в воздухе, манит. И я иду на запах.

К тому, кто смотрит пронзительным синим взглядом.

Дыхание рвется и выдержка подводит.

Усталость накатывает волнами, зазывая прилечь рядом с вожаком. Отдаться магии луны и навсегда обрести покой.

С тем, кто так давно ждет.

Только он не хочет!

Налетает черным смерчем у самой воды. Кубарем качусь по камням, рыча от боли. Когтями цепляюсь за так удачно подвернувшийся ствол старого бука.

— Ты! — тело окатывает волна ярости. — Убирайся отсюда!

Магия ударила в землю, взметая вверх стену из земли и корней. Запирая меня в буковом лесу.

Убраться?! Не дождешься, упрямая львиная задница!

Отряхнувшись от земли, шагаю в самую толщу магической стены.

Глава 25.

Ради. Неделя седьмая.

Стена осыпалась под лапы, едва я в нее ступила. Земля отзывалась на каждый шаг, пружинила и как будто ластилась к шкуре.

Ворчала отголосками ветра, швыряла горсти в непокорного зверя, что стоял на краю берега.

Синие глаза вынимали душу, сковывали своей яростью. Холодные, точно лед.

А у меня в крови бурлил огонь, рвал артерии неистовым пульсом. Плавил. Казалось, будто в меня запихнули целый вулкан, что вот — вот рванет и выжжет все до последней песчинки.

Огонь требовал выхода. И я рванула вперед.

Пряная ярость сплеталась в тугой клубок с силой, что обжигала изнутри. Сила окрыляла. А черный зверь оказался слишком самоуверенным, чтобы воспринять всерьез разъяренную самку.

Пролетела между массивными лапами — изящество и миниатюрность — роскошное преимущество в драке!

Когти полоснули землю, на которой тотчас расцвели белоснежные бутоны.

Выгнать он меня решил, надо же! Упрямый засранец!

Зверь обернулся, едва я поднялась на лапы.

Зарычал и боднул меня. Отступила назад.

Зарычала в ответ, выпуская когти. Земля тут же проросла зелеными побегами, что стянули мощные лапы черного льва с льдистым взглядом.

Я ради него рискнула всем, а он…он…

Удар получился сильный и на черной морде вспухли багрянцем царапины. Зверь пошатнулся и завалился на бок.

Заскулила, припав на передние лапы. Лев заворчал, выпутываясь из цепких побегов.

На черный нос стекала кровь, но он словно не замечал ее.

Злился.

Запустила когти в рыхлую землю. Шепнула всего одно слово и зеленые стебли выпустили льва.

Бестолковая, — посетовал зверь. отряхиваясь от земли.

Боднула его, снова заваливая на бок. Лизнула там, где сочилась кровь. Извиняясь за боль. Я просто хотела, чтобы он выслушал меня. Чтобы вернулся. А он снова решил за меня.

Злость и обида полыхнули с новой силой. Укусила за холку.

Лев зарычал и, обхватив меня лапой, повалил на себя. Кубарем скатились к воде. Задние лапы коснулись озерной воды.

Лев придавил собой к песчаному берегу. Спину защекотали колкие песчинки.

А этот упрямый…оборотень принялся меня вылизывать.

Морду, шершавым языком собирая пестрые кляксы силы, что осталась на шоссе вместе с Лоркой. Зубами вычесывал набившиеся в шерсть комья земли и песка: холку, живот и даже хвост!