Страница 4 из 12
Через пятнадцать минут самолет приземлится в международном аэропорту имени Леонардо да Винчи – Фьюмичино.
– Ciao, caro amico!
– Buon giorno, amico mio Antonio!21
Витторио и Антон обнялись. Почти ровесники (Тарасову – сорок два, Вито – сорок пять), одного роста, оба слегка небриты, они какое-то мгновение рассматривали друг друга, затем снова обнялись.
– Я так рад тебя видеть, Вито, – со всей искренностью произнес Антон, – ты не представляешь, как я рад. Даже если в твоем захоронении нет ничего необычного, я все равно благодарен тебе за приглашение.
– Есть-есть, – засмеялся Витторио, – кое-что интересное, кроме Тосканы и моего вина, я тебе приготовил. – И без перехода: – водку привез?
– Обижаешь… – Антон засмеялся, – и водку, и икру. Маме твоей везу ее любимый шоколад. Как она, кстати?
– Тяжело. – Вито немного смутился, – она в клинике.
– Извини. Я не знал.
– Понимаю… Такая болезнь странная… Мамочка моя ничего не помнит. Нас не узнает.
– Вито, как же так? Неужели так серьезно? Год назад баронесса мне рассказывала, как они с твоим отцом поженились. Каким непослушным ребенком ты рос, в отличии от Клаудии. То есть она прекрасно помнила даже давние события своей жизни.
– В том то и дело. За полгода ее состояние ухудшилось. Медицина здесь бессильна. Мама помнит детские годы, гимназию, а потом – провал в памяти. И ведь ничего сделать нельзя. Мы старались ухаживать за ней дома. Но пару месяцев назад она чуть пожар не устроила. Так что пришлось перевезти ее в клинику. Бываю у нее почти каждый день. Сестра приезжает реже. У нее внуки. Мама иногда принимает меня за Альберто. Это ее друг детства.
– Даже не знаю, что сказать, Вито. Я никогда с такой болезнью не сталкивался.
– Да что тут скажешь… – он немного помолчал. – Иногда мне кажется, что память к ней возвращается. На прошлой неделе она вдруг посмотрела на меня совершенно осмысленно и сказала: «Сынок… подойди ко мне». Я бросился к ней, обнял, думал, болезнь отступила, но ошибся. Это был просто какой-то проблеск. Страшный недуг. Тому, кто найдет лекарство от болезни Альцгеймера, человечество поставит прижизненный памятник… Но не будем о грустном. Расскажи о себе.
– Расскажу. Мне о многом нужно с тобой поговорить.
Они не могли наговориться. Рассказывали обо всем сразу.
Выехав на автостраду, Витторио спросил:
– Ты устал? Заедем домой?
– Нет, давай сразу на раскопки. Пока не стемнело.
– Я так и думал. Какой нетерпеливый! А выпить? Перекусить?
– Потом. В самолете прекрасно кормили. И кьянти, между прочим, давали. Так что не беспокойся. Ты меня так заинтриговал. Я чего только не передумал. Даже не представляю, что ты там обнаружил!
– Антонио, я тебе сейчас расскажу, но не все. Самое главное не скажу.
– Почему?
– Пока не скажу. Ты должен сам увидеть. Очень важным будет первое впечатление, когда ты увидишь гробницу своими глазами. И к тому же… вдруг… – он помолчал, – вдруг у тебя проснутся твои… le capacità insolite31. Скажу только, что такое я вижу впервые.
– Интриган! Вито, я в нетерпении.
– Подожди. Нам ехать часа полтора.
– Сообщи хотя бы, как нашли гробницу?
– Это – пожалуйста. Полгода назад пришли ко мне студенты археологического факультета. Рассказали, что один из них изобрел прибор, который может помочь найти глубокие захоронения. Что-то наподобие миноискателя. Они хотели заняться поисками неизвестных гробниц этрусков. Я в приборах ничего не понимаю и в такие возможности их изобретения не поверил. Этруски хоронили в урнах. Или в каменных гробницах. А прибор, по их словам, реагирует на человеческие останки. Короче, они меня заверили, что это какое-то уникальное приспособление. Обещали показать, как он работает. Через пару дней мы поехали на современное кладбище и, надо тебе сказать, прибор реагировал и на могилы, и на урны с прахом в стенах.
– Как реагировал?
– Пищал. В наушниках был слышен сигнал.
– И что они от тебя хотели? Денег?
– Не только. Хотели, чтобы я помог им в поиске новых гробниц. И финансово, и своим авторитетом. У них есть идеи, есть план местности, где они собирались копать, но нужно разрешение. Университетское начальство самоустранилось. Я не верил, что в Тоскане и Лацио можно найти что-то новое. У нас предостаточно захоронений. Целые погребальные комплексы! Уникальные памятники древней цивилизации, по которым человечество судит о повседневной жизни этрусков, об их мифологии, обрядах…
Антон засмеялся.
– Ты чего?
– Забываешь, что я не студент.
– Забываю. Стоит мне только начать рассказывать об этрусках и пошло-поехало… Это как в суде, – он повернул смеющееся лицо к Антону.
– За дорогой следи, потомок этрусков…
– Ты не иронизируй. Вполне может быть…
– Может быть что?
– Еще мой дед говорил, что цивилизация этрусков исчезла, но потомки их остались. Ассимилировались с римлянами. Между прочим, – он хитро подмигнул Антону, – тут мне сестра недавно сообщила, что вполне…
Витторио враз залился смехом, закашлялся, чуть притормозил автомобиль, и продолжил:
– Нет, ты только послушай… – он продолжал смеяться.
– Да я слушаю, слушаю, – глядя на смеющегося друга, и Антон не сдержался, захохотал.
– Сестрица моя на старости лет…
– Ты зря сестру в старухи записываешь. Я один раз ее видел… Ээх! Красавица! Пятьдесят лет – разве это возраст?!
– Во-первых, пятьдесят пять. А во-вторых, не перебивай. Так вот сестрица моя объявила, что составила наше генеалогическое древо и дошла до царя Тарквиния.
– Тарквиния Гордого?
– Еще дальше. Тарквиния Древнего. Папаши его.
Он продолжал смеяться.
– И что тебя не устраивает? Ты не хочешь вести свой род от сих царственных сеньоров?
– Антонио, – Вито веселился, – это шестой век до нашей эры! Я ей предложил найти в корнях нашего дерева неандертальца или, чтоб уж наверняка не ошибиться, хомо эректюса41. Она почему-то обиделась.
– Злой ты, Вито. Зачем сестру обидел?
– Так она еще сказала, что для меня старалась!
– Для тебя? Это как?
– Я ж барон, Антонио.
– А сестра разве не баронесса?
– Сестра – нет.
– Почему?
– С этими титулами так просто не разобраться. Особенно иностранцу. Мама – хранительница титула – баронесса. Титул передается по мужской линии. Вот Клаудиа и решила, что я непременно должен знать, насколько древний наш род. Но, Антонио, – он снова захохотал, – зачем искать в нашей родословной этрусских царей Тарквиниев? Зачем придумывать, что предки Бенсо жили две с половиной тысячи лет назад? Я ей сказал, что мне, как главе рода, вполне хватит и двухсотлетней истории. Официально идет наш род от одного феодала, сеньора Бенсо. Из Турина. Зачем что-то менять? Не буду тебе и голову морочить.
– Да, сложно у вас разобраться. И в титулах, и в родословных. У нас все проще: я – потомок рабочих и крестьян.
Они оба веселились.
– На чем мы остановились? – спросил Витторио, отсмеявшись.
– Остановились на том, что юные археологи тебя все-таки уговорили. Значит, чем-то они тебя заинтересовали. Чем? Ты надеялся на новые открытия?
– Я сомневался. Ну что они могут открыть нового?! Хорошо, пусть даже найдут еще одно захоронение. Это все равно не приблизит нас к ответу на основные вопросы. Но меня впечатлила их решимость. Они были настойчивы. Особенно одна аспирантка, которая руководила их коллективом и, собственно, разработала маршрут раскопок.
– Ага! Вот мы и добрались до сути, – Антон хитро прищурился, – дело именно в ней – умнице и красавице аспирантке. И ты сдался!
– Я не сдался, – Вито снова засмеялся, – я позволил себе быть снисходительным. В конце концов, если мое покровительство и деньги пойдут на доброе дело, что в этом плохого?! Даже если они ничего не найдут (а я так и думал), лучше заниматься делом, чем сидеть в социальных сетях или расслабляться в ночных клубах. Я сам столько раз принимал участие в раскопках, когда был молод. В общем, на поисковое устройство я не надеялся, но их позитивный настрой меня убедил. Я согласился и выдвинул условие: немедленно доложить мне, если они обнаружат что-то интересное. И никому, кроме меня не сообщать. Только я буду решать, как дальше поступить с находкой. Позавчера они нашли гробницу.
2
1 – Привет, дорогой друг.
– Здравствуй, мой друг Антонио (ит.).
3
1 Необычные способности (ит.).
4
1 Homo erectus – человек прямоходящий.