О войне

Так как подобные линии приковывают войска в местной обороне и отнимают у них всякую подвижность, то они представляют крайне неудачное средство против предприимчивого противника. Если же они, тем не менее, довольно долго применялись даже в недавних войнах, то причина этого заключалась лишь в ослаблении стихии войны, когда кажущаяся трудность часто вызывает такие же результаты, как и действительная. Впрочем, в большинстве кампаний этими линиями пользовались лишь для второстепенной обороны против набегов; хотя они и приносили при этом некоторую пользу, все же надо иметь в виду, сколько можно было бы выполнить более полезных дел на других пунктах при помощи войск, требовавшихся для их обороны. В последних войнах о них, конечно, не могло быть и речи, да мы и не находим от них здесь даже следа, и сомнительно, чтобы они снова когда-либо возникли[191].

2. Позиции. Оборона известного района (этот вопрос будет более подробно рассмотрен в XXVII главе) продолжается до тех пор, пока предназначенные для этого вооруженные силы удерживаются в нем, и прекращается лишь с момента, когда они его покидают и предоставляют своей участи.

Таким образом, если вооруженные силы должны удерживаться в стране, на которую напал неприятель, располагающий большим превосходством сил, то средства к этому будут заключаться в том, чтобы оградить эти вооруженные силы от неприятельского меча посредством неприступной позиции.

Так как такие позиции, как мы уже говорили, должны образовывать фронт во всех направлениях, то при обычной тактической растянутости занимаемых войсками участков и не слишком больших силах (очень крупные силы, впрочем, противоречили бы самой природе данного случая) они могли бы занять весьма малое пространство, а таковое в течение боя подвергалось бы стольким неблагоприятным воздействиям, что, как бы эти позиции ни были усилены всевозможными фортификационными сооружениями, едва ли можно было бы рассчитывать на успешность сопротивления[192]. Поэтому такой лагерь, обращенный фронтом по всем направлениям, должен по необходимости иметь стороны более значительной длины; притом эти стороны должны быть почти неприступными. Но никакое фортификационное искусство не будет в силах придать им, несмотря на их протяженность, такую силу, откуда вытекает основная предпосылка устройства подобного лагеря: наличие естественных препятствий, делающих одни участки его обвода совершенно недоступными, другие же - труднодоступными. Таким образом, чтобы иметь возможность применить крепкую позицию как средство обороны, необходима наличность такой естественной позиции, а где ее нет, цель не может быть достигнута при помощи одних фортификационных сооружений. Эти выводы относятся, главным образом, к тактике, но крепкие позиции являются также действительным стратегическим средством: укажем на примеры Пирны, Бунцельвица, Кольс-берга, Торрес-Ведраса и Дриссы. Что касается стратегических свойств крепких позиций, то, разумеется, первым условием является обеспечение продовольствием размещенных в лагере войск на некоторое время, т.е. на тот период, в течение которого лагерь будет сохранять свое значение; это может быть достигнуто лишь в том случае, если позиция имеет в своем тылу гавань (Кольсберг и Торрес-Ведрас), или если она находится в непосредственной связи с крепостью (Бунцельвиц и Пирна), или же если внутри или поблизости лагеря имеется большой склад провианта (Дрисса)[193].

Только в первом случае снабжение может быть обеспечено на неопределенное время; во втором же и в третьем случаях - лишь на более или менее ограниченный период, и в этом отношении всегда будет грозить известная опасность. Отсюда видно, что трудности снабжения продовольствием исключают возможность использовать как крепкую позицию множество сильных пунктов, которые в других отношениях были бы для этого весьма пригодны; это делает соответствующие пункты чрезвычайно редкими.

Дабы познакомиться с воздействием такой позиции, с сопряженными с нею выгодами и опасностями, мы должны задать вопрос: что может предпринять против нее наступающий?

а) Наступающий может пройти мимо такой крепкой позиции, продолжать свои операции и оставить для наблюдения за нею большее или меньшее число войск.

Здесь мы должны отметить различие между двумя случаями: когда укрепленная позиция занята главными силами и когда она занята отрядами второстепенного порядка.

В первом случае движение наступающего мимо крепкой позиции может явиться полезным для него лишь тогда, когда, помимо главных сил обороняющегося, у него имеется еще другой решающий объект наступления, например, овладение крепостью, столицей и т.п. Но и при наличии такого объекта он может стремиться достигнуть его лишь при условии, что прочность его базиса и положение коммуникационной линии обеспечивают его от опасности воздействия на стратегический фланг.

Если мы отсюда заключим о допустимости и действительности крепкой позиции для главной массы боевых сил обороняющегося, то это окажется правильным или тогда, когда воздействие на стратегический фланг наступающего весьма решительно и можно заранее быть уверенным, что наступление удастся задержать раньше, чем оно достигнет опасного для обороны развития, или тогда, когда вовсе отсутствуют достижимые для наступающего объекты, за которые обороняющемуся приходилось бы опасаться. Если такой объект существует и угроза флангу наступающего недостаточно серьезна, то позицию или вовсе не нужно удерживать, или можно попытаться удержать ее лишь в виде опыта или для вида: может быть, противник захочет посчитаться с ее значением; однако при этом всегда будет грозить опасность, что если это не будет иметь места, то войска обороняющегося уже не успеют явиться на защиту угрожаемого объекта.

Если сильная позиция занята лишь отрядом второстепенного порядка, то у наступающего никогда не будет недостатка в другом объекте наступления, ибо таковым могут быть главные силы противника; в этом случае значение позиции ограничивается тем воздействием, какое она может оказать на стратегический фланг неприятеля, следовательно, оно будет связано с условиями воздействия на неприятельские сообщения,

б) Наступающий может, не решаясь пройти мимо позиции, полностью блокировать ее и принудить посредством голода к сдаче. Но это требует наличия двух условий: первое - чтобы у позиции не было свободного тыла и второе - чтобы наступающий был достаточно силен для полного окружения.

Если оба эти условия будут налицо, то хотя наступающие силы и окажутся в течение некоторого времени нейтрализованными укрепленным лагерем, но за эту выгоду обороняющийся поплатится потерей собранных в лагере вооруженных сил.

Отсюда следует, что прибегать к такому мероприятию, как занятие главными силами крепкой позиции, можно лишь в следующих случаях:

- когда имеется вполне обеспеченный тыл[194] (Торрес-Ведрас);

- когда можно предвидеть, что превосходство сил противника явится недостаточным для того, чтобы полностью блокировать наш лагерь; если неприятель при недостаточном превосходстве сил все же попытался бы это сделать, то мы оказались бы в состоянии выйти с успехом из лагеря и разбить его по частям;

- когда можно рассчитывать на выручку, как это ошибочно допустили саксонцы в 1756 г. в Пирне и как это в действительности оправдалось в 1757 г. после сражения под Прагой; на самую Прагу надо смотреть, как на укрепленный лагерь, в котором принц Карл не дал бы себя окружить, если бы не знал, что его может освободить моравская армия.

Таким образом, одно из этих трех условий совершенно необходимо, чтобы оправдать занятие главными силами крепкой позиции; и все же мы должны согласиться, что последние два условия связаны с крупным риском.

Но когда речь идет о второстепенном отряде, которым в крайнем случае можно и пожертвовать для блага целого, то эти условия отпадают, и вопрос сводится лишь к тому, действительно ли такой жертвой предотвращается еще большее зло. Это, правда, имеет место редко, но невозможным признать такой случай нельзя. Укрепленный лагерь под Пирной помешал Фридриху Великому осуществить свое вторжение в Богемию еще в 1756 г. Австрийцы находились тогда в состоянии такой неготовности, что потеря Богемского королевства[195] представлялась несомненной, а с этим, вероятно, была бы сопряжена большая потеря людей, чем те 17 000 союзников, которые капитулировали в лагере под Пирной.