Страница 21 из 163
Николь помедлила, прежде чем продолжить.
- Что касается нападения, как ты назвал его, на принца Хэла и Фальстафа, возможно, причиной его было непонимание... Что, если твои крохотные роботы забрели в очень важное место, в гнездо или храм октопауков... вполне естественно, они стали защищать свою ценность.
- Я озадачен, - проговорил Ричард, помедлив. - Вот ты сейчас защищаешь передо мной октопауков... но вчера удирала от них куда быстрее меня.
- Да, - задумчиво ответила Николь. - Признаюсь, я была в ужасе. И мои животные инстинкты повелевали бежать, но сегодня я разочарована собой. Мы, люди, считаем, что разум способен одолеть инстинкты... тем более при нашем с тобой опыте. После всего, что мы видели на Раме и в Узле, следовало бы приобрести иммунитет к ксенофобии.
Ричард улыбнулся и кивнул.
- Итак, ты предполагаешь, что, возможно, октопауки просто пытаются вступить с нами в некую разновидность мирных контактов?
- Не исключено, - ответила Николь. - Я не знаю, чего они хотят. Но могу вполне определенно заявить, что никогда на моих глазах они не совершали никаких явно враждебных действий.
Ричард несколько секунд рассеянно разглядывал стены, потом потер лоб.
- Хотелось бы мне припомнить подробности моего пребывания у них. Всякий раз, когда я пытаюсь сконцентрироваться на том периоде своей жизни, у меня немедленно начинается жуткий приступ головной боли... воспоминания об октопауках не сопровождались неприятными ощущениями лишь тогда, когда я находился внутри сети.
- Твоя одиссея завершилась давным-давно. Быть может, октопауки также способны учиться и с тех пор изменили свое отношение к нам.
Ричард встал.
- Хорошо, - проговорил он. - Ты убедила меня. И в следующий раз, увидев октопаука, мы не побежим, - он расхохотался. - Во всяком случае, не сразу.
Прошел еще месяц. Ричард и Николь более не ходили за черный экран и не встречались с октопауками. Дни свои они проводили ухаживая за птенцами, которые учились летать, и наслаждаясь обществом друг друга. Они разговаривали о детях и вспоминали прошлое.
- Выходит, мы с тобой теперь стары, - сказала Николь однажды утром, когда они с Ричардом гуляли по одной из трех центральных площадей Нью-Йорка.
- С чего ты это решила? - ответил Ричард с ухмылкой. - Только потому, что мы проводим время в разговорах, вспоминая былые события, или потому, что ежедневное пребывание в отхожем месте требует теперь больше времени и энергии, чем секс? Но это еще не значит, что мы старики.
Николь усмехнулась.
- Неужели дошло и до этого? - проговорила она.
- Не совсем, - ответил Ричард, поддразнивая ее. - Я по-прежнему люблю тебя, как мальчишка... но время от времени любовь отодвигается в сторону: тут болит, там болит... раньше со мной этого не бывало. Кстати, ты просила меня напомнить, чтобы я помог тебе обследовать сердце?
- Да, - Николь кивнула. - Но вообще-то ты ничего особенного не можешь сделать. Я прихватила с собой лишь стетоскоп и сфигмометр и несколько раз уже обследовала себя... но не смогла обнаружить ничего необычного, кроме случайных перебоев в сердце и одышки. - Она улыбнулась. - Возможно, причиной всему волнения... и, конечно, возраст.
- Будь здесь наш зять-кардиолог, - сказал Ричард, - он мог бы тщательно обследовать тебя.
Они молча шли несколько минут.
- А ты не скучаешь по детям, а? - спросил Ричард.
- Скучаю, - Николь вздохнула. - Но стараюсь пореже вспоминать о них. Так хорошо жить, тем более вместе с тобой. Несомненно, здесь гораздо лучше, чем в тюрьме, особенно в те последние месяцы... к тому же у меня столько чудесных воспоминаний о своих детях...
- Господь даровал мне мудрость, чтобы смиряться с вещами, которые я не могу переменить, - вспомнил чужую мысль Ричард. - Это одно из лучших твоих качеств, Николь... я всегда слегка завидовал твоему хладнокровию.
Николь неторопливо шла.
"Чьему хладнокровию? - повторила она про себя, вспоминая тревоги, одолевавшие ее после смерти Валерия Борзова, как раз когда произошла стыковка "Ньютона" с Рамой. - Тогда я не смогла уснуть до тех пор, пока не сумела, наконец, убедить себя в том, что погиб он не по моей вине". Она коротко обежала умственным взором последующие года. "Хладнокровие, если таковое мне присуще, я приобрела недавно: материнство и возраст позволяют по-иному взглянуть на себя и на мир".
Несколько мгновений спустя Ричард остановился и повернулся к Николь.
- А знаешь, я очень тебя люблю, - вдруг проговорил он, с пылом обнимая жену.
- Чего это ты? - спросила Николь несколько секунд спустя, удивленная неожиданным взрывом эмоций.
Ричард задумался.
- Последнюю неделю, - взволнованно произнес он, - я разрабатывал совершенно безумный, но великолепный план. Я знаю, как он опасен и, пожалуй, даже глуп, но, подобно всем прежним, новая идея не отпускает меня... Дважды я вставал с постели посреди ночи, чтобы обдумать детали... Я уже хотел рассказать тебе обо всем, но решил сперва убедиться в том, что это возможно...
- Абсолютно не представляю, о чем ты говоришь, - нетерпеливо проговорила Николь.
- О детях. Я придумал, как устроить им побег сюда, в Нью-Йорк. Я даже начал перепрограммировать Жанну и Алиенору.
Николь глядела на мужа. Ее эмоции боролись с рассудком. Он принялся рассказывать ей план бегства.
- Подожди минуточку, Ричард, - перебила его Николь через несколько секунд. - Мы должны ответить сперва на главный вопрос... почему это ты решил, что дети обязательно захотят бежать? В Новом Эдеме их никто не преследует - они не в тюрьме. Конечно, Накамура - тиран. Жизнь в колонии трудна и безрадостна, но, насколько я знаю, наши дети свободны, как и все остальные граждане. Но если они попытаются добраться до нас и не сумеют этого сделать, их жизнь окажется в опасности... Кстати, здешнее существование - для нас вполне сносное - едва ли покажется им раем.
- Я знаю... знаю... - ответил Ричард. - Быть может, меня чересчур увлекло желание увидеть их снова... но чем мы рискуем, если пошлем Жанну и Алиенору переговорить с ними? Патрик и Элли - взрослые люди, они сами способны принимать решения...
- А как насчет Бенджи и Кэти? - спросила Николь.