Страница 9 из 89
— И вот тут я сказал ему: «Да любая рыба из Аквариума Шедда[2] споет лучше тебя!»
Девушки дружно засмеялись. А я впервые услышала его голос. Очень мягкий тембр, четкая и звенящая «эр» в словах, звучание не слишком низкое, но и не высокое… В опере, кажется, это называется баритон. Звук словно струился по воздуху, вызывая приятные мурашки на коже.
— Сэр, я думаю, будет лучше, если вы продолжите свое общение после обхода, тем более у медсестер с утра полно забот — в отделении помимо вас находятся еще двадцать пациентов.
Мэнди окинула девушек строгим взглядом, и они поспешили выйти в коридор, аккуратно протискиваясь мимо меня.
— Но мое предложение все еще в силе, прекрасные леди! Сегодня в два я готов жениться на одной из вас, так что решайте, кому повезет, только не подеритесь! — бросил мужчина вслед уходящей стайке сестер, чем вызвал очередной взрыв хохота уже в коридоре.
Я, наконец, смогла разглядеть его. На нем, как и на всех пациентах, была казенная рубаха в мелкий горошек с завязками на спине. Мало кому этот наряд добавлял сексуальности. Но, признаться откровенно, это был другой случай. Рэй Скайфилд был из тех мужчин, на которых надень хоть мешок, он будет выглядеть словно плейбой, сошедший с обложки какого-нибудь журнала для взрослых. Ткань крепко обтянула его широкие плечи и подкаченные, но не слишком массивные бицепсы. Спереди рубашка вплотную прилегала к телу так, что под ней вырисовывались накаченные груди. Можно было не сомневаться, что весь его торс был слеплен умелым скульптором, или инструктором в тренажерном зале. Мне жутко захотелось потрогать его крепкие руки с широкими ладонями, пронзаемые длинными полосками вен, упругие бицепсы, твердый живот. Я сглотнула и перевела взгляд на лицо: слегка вытянутое к подбородку, острые и высокие скулы, прямой нос, аккуратные плотно сжатые губы, красивые глаза насыщенного графитного оттенка, идеально ровные линии густых черных бровей, словно нарисованные кистью художника. На голове у него была модная стрижка — коротко, почти под ноль сбритые виски, густая челка, подкрученная а-ля «Элвис», правда без фанатизма, пышная копна черных волос на затылке.
— Кстати, вы тоже подойдете! — улыбаясь, произнес мужчина, раздевая меня глазами. Мне стало не по себе, и я поежилась.
— Подойду для чего? — Я подошла к кровати и встала рядом с Мэнди.
— Для роли моей жены. Вы не в курсе? Мне срочно нужна жена.
Он приподнял вверх бровь и скрестил руки на груди. Выглядел он при этом настолько обаятельно, что я, решившая было разозлиться на такую фамильярность, не смогла сдержать улыбки. Он улыбнулся мне в ответ — уголки его рта поползли вверх, оголяя ряд ровных белых зубов. Между верхними центральными резцами пролегла маленькая расщелинка, несколько не вписывающаяся в каноны «голливудской улыбки», но придававшая ему особый шарм. Я засмотрелась на эту расщелинку, мысленно представляя как, наверное, приятно пощекотать его десна в этом месте языком.
— Вы молчите, доктор….э-м-м…Соул? — мужчина прочитал фамилию на моем бейдже и снова уставился прямо мне в глаза. — Молчание — знак согласия. Решено, сегодня в два встречаемся в мэрии.
Его слова вывели меня из оцепенения.
— Сэр, я полагаю, мы собрались здесь, чтобы заняться вашим здоровьем. Свою личную жизнь вы сможете вполне устроить за пределами больницы.
— Окей, док. — Рэй подмигнул мне, заставив мое сердце подпрыгнуть так высоко, что я почти наяву ощутила привкус сырого мяса и железа у себя в горле. На что только способен наш мозг, подогреваемый воображением! Не прошло и пяти минут, как этот мужчина пялится на меня, а мне уже чудится вкус бифштекса с кровью на языке.
— Итак, пациент Рэй Скайфилд, 36 лет, — Мэнди начала зачитывать выписку из карты, — множественные прогрессирующие аденомы органов брюшной полости и грудной клетки. Состояние после 42-х резекций. В данный момент обнаружено 4 новых образования — два в легких, одно в желудке, и одно на верхней стенке трахеи в опасной близости к аорте. Первые три опухоли не вызывают у нас опасений, поскольку имеют малый размер и не проявляют признаков роста. Опухоль на трахее требует немедленного оперативного вмешательства, поскольку по данным последнего МРТ, показывает активный рост.
— Прекрасно. Готовьте операционную, если все анализы в порядке, я сделаю операцию сегодня же.
Я положила руки в карманы халата и уже собралась уходить, как почувствовала руку Мэнди, удерживающую меня за локоть.
— Это еще не все.
— Что еще? — я с вопросом посмотрела на нее.
— Я полагаю, доктор Лейк пригласила вас сюда не для того, чтобы назначить операцию, а для того, чтобы вы помогли ей найти решение весьма непростой задачки — как сделать так, чтобы эта штука меня не убила, не прибегая к скальпелю — подал голос пациент.
Я повернула голову в его сторону, и мои брови поползли вверх от удивления.
— Сэр, боюсь, это невозможно.
— Жаль. А я так хотел в воскресенье поиграть в гольф.
Я вновь посмотрела на Мэнди ничего не понимающим взглядом.
— Что все это значит, доктор Лейк?
— Рэй безработный, государственная страховка не покроет расходов на операцию. Нам нужно придумать, как вылечить его более… э-м-м… бюджетно.
Все ясно. Наша система здравоохранения весьма коварна — для того чтобы лечиться в нашей стране нужно быть очень здоровым и зарабатывать не меньше 5–6 штук в месяц. Государство платит только за услуги скорой помощи, некоторые исследования и консультации врачей. Все остальное — проблема пациента. Есть деньги — будешь жить, нет денег — пей аспирин и молись.
— А как же ваши предыдущие операции? Кто оплачивал их? — спросила я.
— Ну, первые пару лет я еще работал, и у меня была нормальная страховка. Она покрыла семь, а может быть восемь операций. Потом моему начальнику надоело лицезреть мои больничные листы на своем столе, и он послал меня к чертям.
— Сорок два минус восемь будет тридцать четыре.
— У вас талант к математике, доктор Соул.
Я натянуто улыбнулась, а Рэй продолжил.
— У меня весьма богатый папаша. Правда алкоголик и бабник. У нас с ним с рождения как-то не заладилось — пару раз я поспособствовал ему в получении путевки в ближайшие травмпункты после того, как он избил мать, несколько раз писал на него заявления в полицию. В общем, тяжелое детство. Однако, после потери работы мне пришлось изобразить раскаявшегося сына. Какое-то время удавалось сдерживать себя — он платил за операции, я делал вид, что люблю его до смерти. Месяц назад я сломал ему руку, после того, как он назвал мою мать шлюхой, а меня с братом — ублюдками.
— А ваш брат? У него есть страховка? — спросила я, начиная понимать масштабы той задницы, в которую попал мой пациент.
— Может и есть, только он археолог и вот уже три года копает песок где-то в пустыне Марокко. С ним нет связи.
Впервые в жизни я поняла, каково это быть бессильной — неприятные, тошнотворные ощущения, холодок в животе, колючие мурашки, осознание уродства бюрократической машины и государства капиталистов, которые делают деньги из всего, в том числе из человеческих жизней.
— Как видите, доктор Соул, сегодня до двух мне непременно нужно обзавестись женой с хорошей страховкой.
Я понимающе кивнула головой, ощущая привкус желчи во рту.
— Мы что-нибудь придумаем, мистер Скайфилд.
Я больше не могла оставаться в этой палате. Мое сознание разрывалось от безысходности. Такой великолепный мужчина и такая коварная болезнь. Так не должно быть. Думай, Линда, думай!
Я взяла его карту и вышла в коридор. Я чувствовала, как наполняются влагой мои глаза, и ощущала в груди учащенный пульс. Я мысленно перенеслась в Африку — там часто случались критические ситуации, и решение нужно было принимать немедленно. Я подумала, как бы я поступила, если бы этот случай застал меня в полевом госпитале? Ответ не заставил себя ждать — Сэм. Мне нужно к шефу. Наверняка у больницы найдется десять тысяч баксов на одну благотворительную операцию. Я расправила плечи, глубоко подышала и направилась к лифту.