Вкус Пепла

— Уверен? — несколько напрягся Алекс.

— Вполне. Сейчас передохни, как следует, а затем мы с тобой снова вернёмся к этому разговору.

— И как долго мне нужно будет отдыхать?

— Дня два, — сделал последнюю затяжку, — а затем я направлюсь во Францию, чтобы как следует там засветиться. Вот тогда-то и приступишь за дело.

— Хорошо. Мой новый счёт прейдет тебе на почту в течении пяти минут, после чего удалится.

— Сколько с меня?

— Двадцать тысяч за выполненный заказ и ещё тридцать в качестве аванса за будущий.

— Ты снова будешь меня номер или пока ещё оставишь старый?

— Оставлю до твоего следующего звонка.

— Хорошо. До встречи.

Наверное, мне на самом деле повезло иметь в своём окружении Алекса. Ни один другой наёмник не пошел бы на подобный риск ради денег. А если бы попался, то выдал бы меня ещё быстрее, чем тот, которого я застрелил у себя на заводе.

В любом случае мне нельзя было трогать никого из этих двоих. Да и до тех пор, пока я полностью во всем не разберусь, не стоит предпринимать никаких необдуманных поступков. С другой же стороны мозг отказывался поверить в то, что Крис и Морган так глупо слили свой союз.… Слишком просто и слишком быстро, если конечно…

Ну и ладно. Сейчас у меня появилась отличная возможность слетать в Европу, чтобы показать медкарту Ричарда, обеспечить себе алиби и сделать то, на что я уже давным-давно хотел пойти. Хотел, но всё никак не решался. Чего-чего, но даже в моей жизни было то, чего я на самом деле боялся как огня. Боялся даже, несмотря на то, что уже не раз смотрел в глаза этой жестокой даме.

ДАЯНА

Сообщение от Джеймса пришло в разгар учёбы. Отвлекаясь от вопроса профессора, я тут же вцепилась в телефон, словно в спасательный круг. Ещё никогда прежде я с таким трепетом не дожидалась от него ответа! Он принял моё предложение или нет? Сумел найти хоть что-нибудь о моей маме?

И тут же ответ не заставил себя долго ждать. Скрин видео-звонка показался, чуть ли не чудотворной иконой. К горлу мгновенно подкатил сухой ком, разрывая меня на части. Лицо мамы показалось мне одновременно чужим и самым родным в этом бесконечно жестоком мире. Слёзы покатились из глаз, и я уже не могла сдержать судорожных всхлипываний. Кажется, профессор спросил меня о чём, но все мои мысли мгновенно испарились из взволнованного сознания. Казалось ещё немного, и я смогу ощутить аромат её любимых духов. Моя родная… Мой последний близкий человек, который любит меня не за имя, и не за то, какой капитал у меня за спиной.

Не спрашивая разрешения, я вылетела из аудитории, пытаясь как можно быстрее добраться до уборной. Сейчас это было единственное место, где я могла побыть одна. Единственное, где можно было поплакать, не боясь, что мои слёзы станут достоянием общественности. Пролетев мимо вездесущего мужчины в черном, не давая ему возможности задать мне ненужных вопросов, я поспешила проскользнуть в дамскую комнату. Закрыв кабинку, я смахнула трясущимися руками надоедливые слёзы и снова потянулась к экрану телефона. Сенсор отказывался поддаваться мокрым пальцам, от чего добираться до маминого фото стало самой настоящей пыткой.

Её красивые волосы стали короче и намного светлей, а вот лицо осталось всё таким же, каким я его и запомнила. Такие же тёмные, тёплые глаза, приятные черты лица и слегка улыбающиеся губы. Но теперь вокруг них отчётливо виднелась паутинка из длинных морщинок. Было видно, что несмотря ни на что ей пришлось действительно нелегко. Наверняка семья отца тотчас отказалась от неё, вычеркивая из своей жизни как вышедший из моды костюм. И не удивительно, ведь до встречи с отцом она была простой актрисой, без статуса и положения.

После переезда мне строго-настрого было запрещено уметь у себя в распоряжении хотя бы одно её фото. Хотя бы одно воспоминание о том, какой моя жизнь была прежде. Из неё вырвали всю мою семью, превращая в одинокую сиротку, за которую некому заступиться. Заставили почувствовать себя одиноким деревом, с которого содрали всю кору, принуждая существовать без какой-либо поддержки и опоры.

Не знаю, возможно, мне на самом деле не стоило смотреть в лицо своему прошлому. Ведь сейчас оно ранило меня как никогда прежде. Всего лишь от этой одной, маленькой фотографии ужасного качества, я была готова броситься под поезд, ощущая на себе всю безысходность ситуации. Перед глазами всё поплыло, слезы не позволяли рассмотреть ничего дальше собственного носа и, прижимая холодный экран к губам, а просто плакала, чествуя, как всё больше и больше начинаю задыхаться.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде я наконец-то смогла успокоиться, но когда это случилось, следом за фото, смогла увидеть небольшое сообщение от Джеймса: «Сегодня. Я дам тебе возможность с ней связаться после твоей части договора. Скрин удали»

Но удалять его мне совершенно не хотелось! Так сильно не хотелось, что я практически ощущала физическую боль от каждой моей попытки нажать на изображение корзины. Но Джей был прав. Не дай Боже, кто-то увидит это и нам обоим настает конец! Ник тут же пресечёт этот союз полностью лишая меня любой возможности сыграть на влечении Джея в свою пользу.

Очистив память, полностью уничтожая и фото и сообщение, я освободила кабинку. Сейчас нужно было поправить растёкшуюся косметику и вернуться обратно в аудиторию. Впереди ожидался ещё один семинар, который я, со всем своим желанием не могла пропустить. Сейчас мне хотелось только одного — бросить всё и поехать прямо к Николасу.

Ждать до вечера не было никаких сил, но и бежать на работу говоря о том, что мы с Джеймсом уладили все разногласия — тут же наведёт его на целую гору подозрений. Нет, он, конечно, может решить, что это из-за нас, да только Прайд не настолько глуп и не допустит к себе мыслей желторотого мальчишки, а это значит, что сейчас я должна успокоиться и сделать всё правильно. Или снова останусь ни с чем.

— Слушаю, — раздался довольный голос Джея на другой стороне трубки.

— Будь дома сегодня в шесть. Твой отец как всегда приедет не раньше семи, так что тогда я ему обо всём и скажу.

— Так значит, мой подарочек всё-таки пришелся тебе по вкусу.

— Вполне, — выдохнула, смотря на мелькающие за окном дома.

— Ну, так как насчёт ответного фото? До вечера ещё долго, а я уже хочу видеть, что же мне достанется.

— Да брось, ты и так уже видел меня в купальнике.

— Это игра Даяна, — проговорил таким хриплым голосом, что на какое-то мгновение мне почудилось, что его губы практически касаются моего уха, от чего по телу тут же забегали необъяснимые мурашки, словно под мою шелковую рубашку забрался маленький паучок… — И я хочу получить свою часть договора. И хочу её немедленно.

— Не могу. Сейчас я в машине.

— Сказал бы я, что это не важно, — гортанно вздохнул, словно запрокидывая голову на спинку кресла, — но я совершенно не хочу, чтобы хоть одна живая душа видела тебя в белье. Сейчас это моя и только моя прерогатива. Так что у тебя есть ещё четверть часа, для того чтобы дать мне желаемое.

В трубке раздались гудки, и меня забило нервным ознобом. Голос Джея оказывал на меня такое же воздействие, как и вирус Эбола. Сводит живот, кружится голова, появляется слабость во всём теле, начинает выламывать суставы…. Но самое главное, что в отличии Эбола, здесь я не могла ни умереть, ни излечиться и мне снова, и снова приходилось проходить через все эти симптомы, словно загнанной в колесо белке.

Приехав домой, я переоделась в самое сдержанное и закрытое корсетное бельё из всего моего гардероба. Джей. Белоснежный кружевной корсет с такими же трусиками был куда сдержанней любого купальника, что позволило как никогда, кстати, выполнить поставленное условие не позволяя Джею увидеть больше положенного.

— Я не люблю белый цвет, — снова раздался его голос после звонка, на который мне совершенно не хотелось отвечать.

— Прости, — перевязала, халат, удерживая телефон прижатым к плечу, — но подробностей мы не оговаривали.