Страница 3 из 60
— Борец против индейцев?
— Нет, сынок.
— Разбойник?
— Нет, сынок. Я — обычный человек, как и твой отец. Не хуже, не лучше.
Луи обошел Партриджа кругом, уперев руки в бока. Он видел валявшиеся вокруг них тела — но такие вещи он видел и раньше. Не часто, но достаточно, чтобы ощущение новизны давно исчезло.
— Вы их всех убили? — спросил он.
Уилсон взял его за руку и потащил к матери.
— Оставь в покое мистера… мистера…, - он хмыкнул. — Кстати, так и не расслышал ваше имя.
Партридж посмотрел вдаль.
— Смит. Зовите меня Смит.
Он помог Уилсону погрузить Стайлза в повозку, бесцеремонно уложив его на покрытые брезентом ящики. Гвен и мальчик привели лошадей разбойников. Это были три прекрасных зверя. Но самым лучшим был мускулистый мерин с двойным седлом и шерстью, похожей на полированное черное стекло. Партридж нашел себе нового попутчика. В качестве бонуса в седельной сумке находился обрез.
Партриджу всегда нравилось такое оружие.
Ещё в седельной сумке были деньги. Такое Партридж тоже всегда одобрял.
— Если вы не возражаете, я заберу это себе, — сказал он Уилсону, перекладывая седельные сумки на мерина. — Я поеду с вами, ребята, до Чимни-Флэтс. Прослежу, чтобы вы нормально добрались до города, а потом у меня будут дела в другом месте.
— Мы это ценим, мистер Смит, — кивнула Гвен.
Они привязали поводья двух других лошадей и кобылу Партриджа к задней части фургона. Затем Уилсон и Партридж начали собирать оружие убитых. Партридж нашел «кольт» калибра.38 и «шофилд».45.
Их он тоже забрал, как и ремни, и патроны для каждого из них. «Кольт» он сразу же повесил на левое бедро. Партридж не носил такого прекрасного оружия уже пять лет.
— Вы, ребята, можете оставить себе все остальное. И лошадей тоже, включая мою собственную. Когда попадёте в город, сможете выручить за неё хоть немного денег. Это поможет вам начать работу.
Нейтан окинул взглядом горы вдалеке и лежавшую перед ними пустыню — плоскую и безжизненную, как стиральная доска.
— Нам лучше поторопиться. Это земли койотеро. Здесь мы можем стать лёгкой добычей.
— Мы не видели никаких индейцев, — произнесла Гвен.
— И не увидите, — ответил Партридж. — Но бьюсь об заклад, они вас видели. Возможно, наблюдают за нами прямо сейчас.
Семейная пара нервно огляделась.
Только всё это была чушь собачья. Партридж просто пытался сдвинуть их поскорей с места. В эти дни апачи представляли собой голодный и обнищавший народ, томящийся в резервациях вроде Сан- Карлоса. В горах все еще оставалось несколько банд перебежчиков, но их царствование осталось в прошлом. Поговаривали, что даже Джеронимо, последний из бесстрашного племени, скрывается в Сьерра-Мадрес, и дни его были сочтены.
Партридж очень хорошо знал, что представляет собой мир апачи. Сражался с ними не один раз. Он не испытывал к ним ни настоящей любви, ни настоящей ненависти. Они были просто частью природы — как торнадо или гремучие змеи. Но он уважал их народ и их обычаи. В бою мало кто из белых мог сравниться с ними. Очень мало. Они были экспертами в области скрытности и маскировки. Они могли слиться с землёй там, где белый человек не увидел бы никакого укрытия.
И так и не узнать, где они находятся, пока их лица не окажутся прямо перед тобой.
Они жили в пустынях и горах сотни лет и плавали в них, как рыбы в ручье. Тени, призраки. В одну минуту они были здесь, а в следующую исчезали. Они совершали набеги и ради удовольствия, и ради выгоды. Партридж не держал на них зла. Такова была их жизнь, и другой они не знали.
А теперь их жизнь близилась к концу.
По какой-то причине это печалило Нейтана. С каждым прожитым годом умирала какая-то частичка старого мира, и вскоре в нём не останется места для таких людей, как апачи, — или для таких, как Нейтан Партридж.
Поездка в Чимни-Флэтс вместе с Уилсонами была со стороны Партриджа не совсем бескорыстной. Возможно, часть него думала, что они хорошие люди, и не хотела, чтобы с ними что-то случилось, но настоящая причина была в том, что если бы кто-то искал его, они не ожидали бы, что он будет ездить с семейной парой. Прошло уже больше десяти дней с тех пор, как…
— Сэр, — услышал он голос мальчика, — а вы быстро стреляете?
Партридж обнаружил, что впервые за эти пять лет у него появилось желание улыбнуться. Но мышцы его рта, казалось, не работали. Лицо затвердело и застыло, как эпитафия, высеченная на мраморе. Он так долго не улыбался, что вообще забыл, как это.
— Нет, сынок, — сказал он. — Боюсь, скорость не имеет большого значения. Важна только точность.
Уилсон рассмеялся, усаживаясь на повозку и забирая у жены поводья.
— Простите его, мистер Смит. Он начитался грошовых романов, и теперь в его голове куча грёз.
— И кто их ему туда вкладывает? — упрекнула мужа Гвен.
Уилсон только заговорщически улыбнулся.
Они выехали вместе, Партридж — во главе. Земля стала плодородной, стоило показаться горам Гила-Бенд. По большей части это все еще была пустыня, но теперь она была покрыта выступами скал и внезапными оврагами. Огромные плоские слои песчаника громоздились друг на друга, как плохо перетасованные карты. На них росли кусты опунции и мохнатые верхушки мескита.
Стук лошадиных копыт и скрип колес фургона прервали полуденные размышления большой гремучей змеи, и она скользнула прочь по песку и камням. Высоко в небе с клёкотом пролетел орел.
Это был хороший знак или плохой?
А Партридж все ехал и ехал, гадая, кто же будет за ним охотиться. За него должна быть назначена награда. Он был в этом уверен. Его будут разыскивать все законники — и федеральные маршалы, и местные шерифы со своими заместителями. Но по опыту он знал, что щедрость и соблазн легкой наживы приведут на его след ещё и убийц и охотников за людьми всех мыслимых мастей — разбойников, отступников, охотников за головами, солдат, потерявших работу. Они всегда искали, чем бы набить карманы.
Даже местные индейцы будут держать ухо востро. Не все, но многие. Для человека в положении Партриджа смерть являлась во множестве форм: виселицы на каждом дереве и ножи за каждым углом.
Но они его не поймают. Не заберут обратно. Он получит то, за чем пришел, и да поможет Бог любому тупому сукину сыну, который встанет у него на пути. Независимо от того, носят они значок или нет, они все равно умрут. Это была мантра Партриджа. Он жил ею и умрёт с нею на устах. Лучше умереть свободным, с пистолетом в руке и кровью во рту, чем жить, как животное в клетке, с полным пузом и набитой несбыточными мечтами головой. Нет, смерть иногда бывает лучше. Иногда это единственный стóящий выбор.
Они миновали глубокую впадину, заросшую кустарником, и начали карабкаться вверх по крутому склону из сланцевых пород. Сердце Партриджа бешено колотилось. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ощущал, как бьётся в груди его сердце, живое и мужественное. А сейчас он очнулся, наполняясь горячей жизнью. Это было так давно, так давно…
Внизу, в тени тощих сосен, уютно устроился городок Чимни-Флэтс. Он жил и дышал в зловещих тенях гор Гила-Бенд, которые, казалось, в любой момент могли опрокинуться и раздавить маленькую деревушку.
Партридж изучал скалы и пики, и волнистые белые облака, похожие на комочки распушенной ваты, которые проплывали над их вершинами. Из-за движения облаков казалось, будто гора движется, наклоняясь вперед.
Это была красивая местность. Насколько сухой и безжизненной была пустыня, настолько огромны и шикарны были горы. Покрытые зеленым ковром из елей и пихт, увенчанные белыми снежными поясами склоны…
У Партриджа буквально перехватило дыхание. Он уже забыл, как от всей этой красоты могло захватить дух. Он почти ощущал вкус высокогорного альпийского воздуха, разгоняющего обжигающий поцелуй пустыни.
Чимни-Флэтс занимал большую ровную площадку сельской местности среди скал и утёсов. Со всех сторон виднелись сосны и башни вулканических пород, которые, как ни странно, напоминали кирпичные трубы, торчащие из земли. Отсюда и пошло название деревушки. Но Партриджу эти башни всегда напоминали высохшие и обглоданные пальцы, тянущиеся к небу, словно выжидавшие подходящего момента, чтобы сжаться в кулак и сокрушить дерзкий маленький городок его детства.