Страница 2 из 8
– Кирстин, – сказала она рассеянно.
– Кирстин… – Рей сделал паузу, позволяя собеседнице продолжать, но девушка явно уже улетела мыслями куда-то далеко. Она пристально смотрела на руки Рея, и сама при этом шевелила пальцами – как слепой, когда ощупывает чужое лицо.
Рей поморщился. Ему надоело тратить время попусту и ждать.
– Ладно, счастливого Рождества, – бросил он и, развернувшись, направился прочь.
Уже у двери, замедлив ход, Рей достал из кармана телефон и, ловким движением запустив камеру, щёлкнул по экрану прежде, чем девушка, продолжавшая таращиться на его руки, успела понять, что произошло.
На ходу сохранив фотографию, он тут же отправил её Майклу. Настроение поднялось, и, садясь в машину, Рей уже мурлыкал под нос «Jingle Bells».
Едва дверца машины закрылась, как раздался телефонный звонок.
– Это кто? – произнёс насмешливый голос на другом конце линии.
– Понятия не имею. Но мне кажется, она нам подойдёт.
ГЛАВА
1. We wish You A Merry Christmas
Обогатившись парой перчаток, на которые ушла половина её заработка за последние четыре месяца – магазин оказался весьма не дёшев, несмотря на обещания тотальных распродаж – Кирстин отправилась к следующей точке своего пути: сестре предполагалось купить зонт. Пересчитав пальцами пачку налички в кармане, Кирстин подумала, что хорошо бы он стоил поменьше, чем первый презент.
Улыбка не сходила с её губ с того момента, как она покинула лавку с перчатками. Строгая фигура молодого мужчины с перекинутой через затянутый в дорогое пальто из тонкой шерсти локотьсеребряной рукояткой трости не выходила из головы. А руки… Руки просто свели с ума. Даже сейчас, подумав об этих руках, Кирстин ощутила, как разбегаются волны пламени внизу живота. Тут же появились неуместные мысли о том, как эти руки трогают её, ласкают грудь и живот – и Кирстин поняла, что надо завязывать, иначе до второго магазина она уже не дойдёт.
Сделав глубокий вдох, Кирстин заставила себя сосредоточиться на реальности и, оглядевшись по сторонам, заметила чёрный Ягуар – не слишком приметный на вид, но выглядевший массивнее большинства других местных машин. Ягуар медленно полз по улице, и Кирстин показалось, что она угадывает за стеклом заднего сидения строгий силуэт с тростью в руках.
«Идиотка», – отругала она себя. Красавчик из бутика вряд ли стал бы подбирать девушек на улице – к таким обычно очереди стоят. Он будто с картинки в журнале сошёл – и при всём лоске рождественских магазинов, изо всех сил старавшихся показать товар лицом, явно выбивался из всего, что находилось кругом. «И принц на чёрном ягуаре остановился у двери её башни и забрал с собой».
Кирстин стало смешно, но всё же она бросила ещё один косой взгляд на автомобиль, казалось, продолжавший следовать за ней. Кирстин нарочно не сворачивала, чтобы не разбивать эту иллюзию и немного потешить себя, выдумывая собственную рождественскую сказку.
В свой двадцать один год она не была с мужчиной ещё ни разу – хотя первое предложение такого рода получила сразу же, едва перетащила вещи в кампус Эдинбургского университета.
Оно поступило от преподавателя истории испанского искусства – респектабельного мужчины с седыми висками в возрасте чуть за пятьдесят.
Кирстин даже представить себе не могла, как останется наедине с таким человеком и будет целовать его. Потому поспешно сменила курс и занялась историей итальянской живописи.
Потом был ещё Жозе – его поселили с Кирстин на один этаж. Жозе приезжал учиться по обмену, ему дали на знакомство с Эдинбургом всего один год, и времени даром Жозе не терял – попытался подкатить к одиноко сидевшей на общей кухне Кирстин в первый же день.
Кирстин дала ему от ворот поворот – но только затем, чтобы через неделю обнаружить, что за ней ухаживает его сосед. На сей раз потенциального любовника Кирстин знала достаточно хорошо и не решилась сразу же отказать.
Какое-то время они провели вместе, но дальше поцелуев и осторожных ласк между парами дело не зашло – Кирстин всё оттягивала главное, не в силах избавиться от чувства, что, когда это произойдёт, она целиком изменится.
– Тебе как будто операцию по смене пола предлагают, – шутил Лоуренс, ещё один её сосед. Но шутки становились всё более натянутыми, а Кирстин всё давала задний ход.
На их курсе больше таких принципиальных не наблюдалось, и говорить о нежелании переходить черту означало бы показать себя отсталой, домашней девушкой из Глазго – но как ни старалась, преодолеть свой страх Кирстин не могла.
– Я просто не хочу, – говорила она, пока Лоуренсу в конце концов не надоело тратить время попусту, и он не решил сосредоточить усилия на более доступных целях.
Кирстин же осталась при своём, хотя и продолжала тусоваться в компаниях, где свободно целовались и обнимали друг друга на показ, а что делали уединившись – Кирстин и вовсе предпочитала не представлять.
Ещё в тот, первый раз, когда поступило предложение от мистера Маккоя, Кирстин отчётливо поняла, почему отец не хотел, чтобы она училась здесь – на факультете искусств.
Борьба шла долгих несколько лет, пока наперекор отцу Кирстин не подала документы на получение стипендии и не поставила того перед фактом, что всерьёз собирается стать скульптором.
Отец так и не простил ей этот, как он выражался, «бред», и отношения в семье оставались натянутыми до сих пор.
Впрочем, у них и не было особо времени, чтобы помириться: Кирстин приезжала только на Рождество, летом предпочитая колесить с друзьями автостопом по Европе. Одну из подобных вылазок они сделали и весной – ровно в те дни, когда отцу приспичило навестить Кирстин и узнать, как у неё дела.
Не застав дочь ни на территории университета, ни в Эдинбурге вообще, мистер Кейр (такова была фамилия всех мужчин в семье Кирстин и даже некоторых девушек) твёрдо убедился в том, что дочь его отправилась не на учёбу, а на заработки в публичный дом. Он тщательно готовился к её очередному приезду, не скрывая от Кирстин того, что по возвращении её ждёт громадный скандал – что ничуть не прибавило Кирстин желания на лето возвращаться домой. И вот прошло ещё полгода, и снова настало время каникул – но тут уже прятаться от родных у Кирстин не хватило духу. Она очень надеялась, что боевой пыл отца за прошедшие месяцы хоть немного поугас, но мистер Кейр продолжал смотреть на неё как на отброс, и рождественский ужин грозил вылиться в полноценную бурю со снегом и льдом.
Остановившись на остановке, Кирстин дождалась автобуса и, запрыгнув в него, отправилась к отцу. Зонтик сестре она так и не подобрала.
Устроившись на сиденье, Кирстин перестала, наконец, коситься на поток машин, где ей ещё с минуту назад продолжал мерещиться Ягуар, и целиком погрузилась в телефон.
Кирстин рассчитывала вернуться в торговые ряды на следующий день, но сделать это ей так и не удалось. Весь вечер отца не было дома, и Линдси, её сестра, уехала вместе с ним – закупать продукты к Рождеству.
Кирстин не оставалось ничего иного, кроме как завалиться в кровать. Она жутко хотела спать, но до последнего, пока сознание не оставило её, продолжала думать о странном незнакомце с тростью, который в своём чёрном пальто походил на Скруджа или одного из его духов Рождества.
Кирстин редко знакомилась на улице – вернее сказать, никогда. Но в этот раз она жалела, что так и не решилась спросить его имени, а тот не назвал его сам.
Наутро же родня с самого утра загрузила её делами по дому. Пока отец наряжал ёлку и накрывал на стол, Кирстин помогала Линдси резать овощи и раскладывать их по тарелкам.
После полудня они ненадолго прервались, потому что сестру позвал к себе отец, и Кирстин на некоторое время осталась одна. Она присела на подоконник и потянулась к мобильнику.
Фейсбук продемонстрировал ей два десятка непрочитанных новостей и примерно столько же желающих добавить её в друзья.
Кирстин невольно остановила взгляд на фотографии молодого Орландо Блума, обладатель которой писал ей: «Привет! Мне кажется, нам есть о чём поговорить – напиши мне, если любишь Сэма Смита».