Страница 18 из 165
Пустив мула вниз по склону, наемник вклинился в длинную вереницу гружённых провизией повозок, доехав с ними до самих ворот. Где в неотступном бдении и ещё большем желании сбить лишнюю монету с торговцев мелькали пропитые лица стражников.
«Серные Ворота», прочитал Нойс надпись над входом и не смог сдержать усмешки. За истечением лет, медные буквы потемнели, покрылись зелёным налетом, а некоторые литеры в первом слове вовсе отвалилась, переименовав тем самым «Северные врата» на замысловатые «Серные». Да и сами ворота представляли собой, жалкое убогое зрелище. Ветра, дожди и время вволю поизмывались над ними, превратив в жалкую насмешку былой твердыни. Фред не мог вспомнить, чтобы на его памяти их когда-нибудь запирали. Он подозревал, что это вообще невозможно сделать в принципе. Покосившиеся створки, обвисшие на петлях, буквально вросли в землю и, наверное, от приложенных к ним усилий, если бы вдруг кому-то пришло в голову такая блажь, сдвинуть их с места, то не иначе как сразу же они моментально отваливались бы к дракусу под хвост.
- Не задерживай движения!- дыхнул на Фрэноса яростным перегаром стражник в глубоком шлеме до бровей.
- Честь имею! (долбанный придурок») Специалист по сугубо деликатным вопросам улыбнулся своей фирменной ослепительной улыбкой, и преподнес в приветственном жесте руку.
- Если кроме чести у тебя за душой ничего нет, то проваливай куда подальше! (С некоторых пор, рачительные отцы города принялись брать мзду за въезд в город. Вначале это коснулось только иностранцев, но затем на большом заседании с участием духовных и прочих уважаемых лиц было принято решения взымать пошлину со всех, так как все люди являлись созданиями Мируса и как следствие были равными не в зависимости в каком королевстве, в какой державе они проживали. Исключение составляли лишь знатные, высокопоставленные люди в чьи сердца бог солнца вдохнул больше своего священного пламени, нежели в остальные не принадлежавшие к сей благородной прослойке).
Не вступая в перепалку с хамоватым стражником, что могла вылиться только в дополнительные траты денежных средств, Фред спокойной, не спеша достал мелкую монету и мило улыбаясь, бросил её в шершавую ладонь насупившегося стражника.
- Лови служивый!
Произнёс он, устремляя мула в широкий проход. Вслед ничего не прозвучало, работы у местной стражи хватало, чтобы отвлекаться на не приносящие доход дискуссии.
Улицы города представляли собой хитрое переплетение, улочек и переулков, потаённых закутков. Разноцветные дома, словно мазки на акварели художника жались так тесно друг к другу, что казалось они, представляют собой одно целое неделимое, уводящее за очередной поворот здание. Впервые очутившегося в Пьянтузе человека поражало обилие лавочек, ларьков, мастерских и кабачков, последних было в превеликом множестве, на любой вкус и кошелёк. Каждый уважающий себя пьян, обязан был, хоть раз в день пропустить рюмочку, а лучше две срутиловки, это являлось традицией. Пьяны как никто другой в королевстве чтили традиции, ревностно оберегая их. Ведь недаром именно в Пьянтузе воздвигли статую под названием « Неизвестный с кружкой» изображавшего полненького весельчака призывно размахивающего огромной более схожей на бочонок с ручкой кружкой. Считалось хорошей приметой капнуть ему скрутиловки в кружку и чокнуться с ним затем. Это могло принести удачу, говорили некоторые.
Скрутиловка поистине стала всеобщим народным напитком. Её пили не только простые обыватели, но и не чурались ей люди высшего сословия. Аристократы, дворяне, разбавляли ей свои светские утончённые рауты этой согревающей нутро жидкостью. Даже люди духовные, служители Мируса отдавали должное сему по их словам «душевному напитку», никогда не выходя на проповедь, не промочив перед этим горло.
Сколько городом, под пологом ночи не старались завладеть коварные враги, сколь яростных орд восточных кочевников не врывалось, сквозь всегда любезно распахнутые ворота, потрясая грозно оружием и оглашая устрашающим рёвом округу, в итоге всё заканчивалось одним и тем же – грандиозной попойкой. Где даже самый жестокий и беспощадный воитель превращался в смирную, сладко похрапывающую под столом хавронью.
Фред любил этот город, этих вечно оптимистически настроенных людей, которые, случись, к примеру, землетрясение, продолжали бы невозмутимо сидеть за столом, не спеша потягивая через соломинку разбавленную соком скрутиловку, рассуждая при этом о преимуществах урожая того или иного года. Пьянтуз был городом контраста, с одной стороны он полнился шумным весельем, праздниками, устраиваемыми не реже одного раза в месяц, с другой стороны он жил, неспешным ритмом жизни вмещая в себе, казалось бы, совершенно не совместимые меж собой вещи суету и покой. Не подумайте только, что здесь обитали исключительно: лентяи, бездельники и пропойцы. Просто, большинство жителей, не безосновательно считало, что всех дел на свете всё равно не переделать, так зачем же спрашивается так торопиться? Традиции положенные первыми поселенцами дали обильные всходы. И теперь каждый уважающий себя пьян, считал нечто кощунственным или же зазорным не пропустить с утра рюмочку другую, так для настроения. Напиваться? Мирус упаси! Это же полезно для здоровья разогнать кровь и для аппетита тоже кстати. Утверждали они, доброжелательно улыбаясь. Тут просто очень весёлый народ живёт! Отвечали они, неизменно приглашая пропустить с ними по стопочке за знакомства, понимание, мир между народами и за мир во всем мире и прочее, прочее…
Большие башенные часы ратуши пробили девять часов. Нойс свернул с проспекта Поникса и сквозь арочный проём устроенный прямо в жилом доме въехал на узенькую улочку, причудливо изгибающую под напором не симметрично относительно друг друга выпячивающихся домов. На всём пути ему не повстречалось ни одно знакомое лицо. Чему он был только рад.
Сумерки, неспешно опускающиеся на город, встречали зажигающиеся фонари. Несмотря на кажущуюся неказистость улицы, бдительные фонарщики уже успели побывать здесь. Пусть освещение и ни было таким ярким, как на главных улицах, но и его света вполне хватало, чтобы разглядеть на брусчатке неровности и колдобины.