Страница 124 из 165
Унцио всё это время, не переставал себя жалеть, думая обо всех свалившихся на его плечи неудач, ещё с самого утра. Стоило ему только разлепить глаза в каком-то неудобном, зловонном от нечистот месте, в которое каким образом очутился, он не мог никак припомнить. Отрывчастые воспоминания походили, на коротенькие фрагменты лоскутного одела сшитого кое-как, а головная боль не придавала ясности мыслям. Он четко помнил, как пил и ел с неожиданным повстречавшимся ему синором Фредом, тут память его не подводила. А вот что было далее, после того как они расстались на улице, уже не мог досконально сложить в понятную целостную картину. Какие-то переулки перед глазами мелькали, встречные размытые лица, смеющиеся или выражающие полное безразличие, незнакомая подворотня, куча сваленного хлама, а затем полное забвение.
- Посторонись добрый человек.- Обратился к нему достаточно сухо один мужичок, несший длинную приставную лестницу.
Унцио проявив чудеса реакции, резко отпрянул назад, едва избежав удара по затылку увесистой ножкой стремянки. От неожиданного манёвра он зашатался, словно на скользком льду, но всё же смог сгруппироваться и выпрямиться, обильные гроздья пота выступили на его мученическом лице. Утро начиналось крайне непродуктивно – с тренировок мышц и сухожилий, что, по мнению духовного, лица являлось напрасной растратой жизненных сил.
- Эй!- воспользовавшись тем, что мужичок замешкался, перехватывая поудобнее лестницу, монах поспешил спросить.- Скажи божий раб, а чей это знатный дом?- он указал пухлым пальцем на большой красивый особняк, что располагался напротив того места где он сейчас стоял.
- Ничей я не раб.- Грубовато ответил ему работник и стрельнул враждебным взглядом. Из-за чего Унцио потерял дар речи, ему крайне тяжело давалась понимание, что город заселяли люди разных вероисповеданий, в том числе атеистов. – А дом этот принадлежит достославному дону Виолетти, что сегодня сочетается законными узами брака с не менее достославной доньей Розалитой.- Счёл возможным всё же снизойти до скупых пояснений тот, глядя на странствующего монаха, как на полного идиота, правда не долго, его позвали и он не мешкая, развернулся, двинувшись прямиком через распахнутые настежь ворота к дому, где сегодня должна была состояться свадебная церемония.
Унцио и без унизительных объяснений давно заметил, суетливую подготовку внутри особняка к какому-то грандиозному событию. Об этом ярко свидетельствовало, то непомерно большое количество слуг, что сбилось в кучу на дорожках перед домом, украшая их пёстрыми цветами, праздничными лентами, устанавливая какое-то сложное, замысловатое оборудование прямо по центру зелёной лужайки, коротко подстриженная трава, напоминавшая ворсистый домашний ковёр. Из раскрытых массивных резных дверей взад-вперёд сновали лакеи в торжественных облачениях, начищенных до блеска башмаках, или как называли их в городах новомодным слово туфлях. Все они торопливо несли в руках блюда и посуду куда-то за дом, где, по всей видимости, располагались столы для приглашённых гостей.
Поборник святой истины Мируса уж около часа околачивался неподалёку, точно неприкаянный снедаемыми сомнениями. И дело обстояло вовсе не в том, что его влекло грандиозное действо, что должно было вот-вот разразиться здесь. И даже не соблазнительные запахи, разносившиеся далеко окрест из кухни, хотя будет не честно сказать, что они не манили нашего мученика, но всё же главная причина появления его лежала в несколько иной плоскости, а именно причиной тому служил амулет Лкуна. Именно он привёл его сюда и как не старался, как не вращал и не крутил серебристую рыбку странствующий монах, её носик упрямо показывал одно и то же направление. А стоило приблизиться к особняку Виолетти, так он вообще начал дрожать, вибрировать, выказывая крайнюю возбуждённость. По всем признакам выходило, что искомая вещь находилась где-то в стенах этого немалого дома. Последнее обстоятельство буквально в ступор вводило несчастного Унция. Он просто не представлял, как далее ему быть, в такой щепетильной весьма ситуации. Постучаться сказать - «здравствуйте, я Унцио служитель Мируса посланный жрецом Лкуном, дабы забрать у вас древний артефакт? Откуда я узнал, что он у вас? Да, амулет тут один подсказал…». Что ж можно было и попытаться ляпнуть такое, вот только в результате положительном монах сильно сомневался. Он даже представить не мог, что за этим могло последовать. Кто знает сильных мира сего? Как правило, ничего путного от них не приходилось ждать. Они крайне болезненно реагируют на «возмутительные» попытки забрать у них законно отнятое добро. Неспроста, ой совсем неспроста Лкун сам не отправился на поиски статуэтки, видать опасался последствий. Природный инстинкт самосохранения, который, кстати, ещё ни разу фатально не подвёл Унция, нашептывал, чтобы он не спешил сломя голову лезть в особняк могущественного дона.
От волнений и не простых мыслей возвещатель слова Мируса прохаживался по улице, бесцельно рассматривая величественные дома, располагавшиеся по соседству с особняком Виолети. Все они без сомнений принадлежали самым состоятельным семьям Пьянтуза, являясь сливками городской знати и многие из них, наверняка собирались прийти сегодня поздравить счастливых новобрачных.
Городские башенные часы пробили десятый час. А это значило, что вот-вот начнётся свадебная церемония. Насколько монах был осведомлён, подобные мероприятия всегда начинались венчанием в храме, благословением жреца Великого Мируса с последующей свадебной процессией по улицам и проспектам города, где молодых выйдут поздравлять ликующие от бесплатной выпивки жители города. У ревностного служителя Мируса аж засосало под ложечкой от мыслей, какое веселье, какая грандиозная попойка за этим действием должна будет последовать. Он собственными глазами видел приготовления к ней. Поистине она обещала стать самой разгульной, самой бесшабашной и беспробудной за всю историю Пьянтуза! И неужели он допустит пропустить это, как часто упоминали образованные мужи, хеерическое событие?