Кинжал милосердия

– Валя, ты меня тревожишь, – покосился на него Феликс. – Что делать? Говори, не стесняйся.

– Не зна-а-а-аю! – простонал Валентин, сжимая ладонями виски. – Боль ужасная!

– Какая она?

– Будто взрывается что-то в мозгах!

– Бывало с тобой такое раньше?

– Бывало, болело, но так никогда!

– Как справлялся?

– Лежал в темноте с мокрым полотенцем на глазах и сильное снотворное иногда пил.

– Обезболивающие не помогают?

– Нет. – И Сабуркин взвыл от нового приступа.

– Держись, солдат, мы на подъезде уже.

Прибавив скорость, Феликс отбросил свою привычную сверхаккуратную манеру вождения и принялся маневрировать, обгоняя автомобили.

Минут через пятнадцать «Ауди» влетела во двор и затормозила у дома Валентина. Из машины самостоятельно Сабуркин выйти не смог. Феликс вытащил его из салона и подставил плечо.

– Давай, обопрись об меня, обопрись, ну!

Валя навалился на него, буквально повисая на своём директоре, и, пошатываясь, будто мертвецки пьяный, поплёлся к подъезду.

Ключи от квартиры нашлись в кармане куртки хозяина. Феликс открыл дверь и затащил Валентина в квартиру. Доведя его до кровати, Феликс снял с него куртку, свитер, оставив Сабуркина в майке, уложил, стянул с ног ботинки и унёс одежду с обувью в прихожую. После пошёл в ванную за полотенцем. Когда он вернулся, Валя каким-то образом умудрился самостоятельно стащить с себя джинсы, бросил их на пол и теперь лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша. Положив ему на лоб холодное мокрое полотенце, Феликс спросил, чем ещё облегчить положение.

– Форточку закрой, а то каждый звук мозги сверлит.

Феликс выполнил и спросил:

– Что ещё? Может, за снотворным съездить?

– На кухне есть, таблетки в ящике стола.

– Сейчас.

– Давай сразу две.

Принеся таблетки со стаканом воды, Феликс напоил Валентина, поддерживая его под голову, после поправил полотенце, чтобы закрывало глаза, и присел в одинокое кресло в углу.

– Ты езжай, – глухо произнёс Сабуркин. – Справлюсь.

– Не тороплюсь. Посижу, замки твои с дворцами порассматриваю.

Взгляд Феликса скользнул по настенным полкам. Сказочные дворцы, готические замки, макеты зданий – символов разных стран, тщательно, до мельчайших деталей выполненные из раскрашенного картона, сложенные из спичек, выглядели странно и чужеродно в холостяцкой квартире со скромной, почти спартанской обстановкой. Но Валентин продолжал клеить дворцы для своей дочки, которая никогда его не видела и называла папой совсем другого человека.

Разглядывая эти поделки, Феликс думал о бывшей жене Сабуркина, виденной им лишь мельком, из окна машины, о её новой семье, новом муже. Выглядели они вполне счастливыми, видимо, в их доме царил мир и достаток. Не нуждались они в картонных замках и в Колизее из спичек, да и в мизерных денежных суммах, которые Валя регулярно переводил на счёт жены, устроившись ради этого заработка охранником в супермаркет, тоже не нуждались. Но что поделать с тем, что в этом мучительно нуждался сам Валентин?

Размышляя об этом, Феликс перевёл взгляд на кровать. Сабуркин крепко спал, приоткрыв рот. Встав с кресла, Феликс неслышно вышел из комнаты и тихонько притворил за собою дверь. Пройдя на кухню, он достал мобильник и набрал номер компании «Gnosis».

Глава 7

– Слушаю вас, Феликс Эдуардович! – ответил голос Павла после первого же сигнала вызова.

– Приветствую, – сказал Феликс и без лишних предисловий озвучил цель своего звонка: – Одному из моих сотрудников сегодня ни с того ни с сего стало плохо в машине – внезапная сильная головная боль. В обычную больницу необычного человека отвозить не стоит, решил с вами проконсультироваться. По его описанию боль – «как будто что-то взрывается в мозгах».

– Такую боль многое может дать. Тот же разрыв аневризмы головного мозга.

– Я думал об этом. Но он бы умер уже, а так выпил снотворное и спит.

– А кто он и какими способностями обладает?

– Сабуркин Валентин, бывший десантник, давняя контузия. По сути, человек-магнит: способен не только управлять металлическими предметами, но и менять агрегатное состояние металла – твёрдое делает мягким, гибким. Ещё взаимодействует с огнестрельным оружием: на расстоянии может делать небоеспособным, умеет останавливать пули. Ещё может взрывать невзрывоопасные органические материалы: стекло, керамику.

– Однако… – произнёс Павел и после небольшой паузы сказал: – Сейчас в погоде прямо аномалия какая-то – частые грозы. Сегодня тоже весь день молнии, всё собирается – никак не соберётся. Атмосфера переполнена электричеством, возможно, оно и подействовало на вашего человека-магнита. Давайте так поступим: уколите ему палец чем-нибудь острым, промокните кровь бинтом или чистым листом бумаги и привезите нам. Достаточно одной капли.

– Понял.

– Вы сами как себя чувствуете?

– С переменным успехом. Приеду – поговорим.

– Когда сможете подъехать?

– Не знаю пока, посмотрю по состоянию Валентина. Скорее всего, или ночью сегодня, или под утро.

– Договорились. Позвоните перед выездом.

Отключившись со связи, Феликс посмотрел по сторонам в поисках подходящей ткани или бумаги. Затем заглянул в ящик кухонного стола, где Сабуркин хранил лекарства с градусником, и в глубине обнаружил моток марли в упаковке. Отрезав кусок, он соорудил из бумажной упаковки подобие треугольного конверта и пошёл в комнату.

Сабуркин спал всё в той же позе, только полотенце съехало набок. Склонившись над кроватью, Феликс коснулся его запястья и перевернул кисть ладонью вверх. Крепко спящий человек не шелохнулся. Резким движением Феликс сжал пальцы правой руки в кулак, и из массивного золотого перстня с красным камнем и вензелем в виде буквы «F» с тугим щелчком выскочил золотой «коготь». Приподняв ладонь Сабуркина, он молниеносно ударил острием «когтя» в центр большого пальца. Удар был настолько филигранным, что острие не пробило палец, а лишь прокололо кожу, чего Валя даже не почувствовал. Выступила крупная капля крови. Промокнув её марлей, Феликс положил ткань в бумажный пакет и убрал в карман пиджака. После поправил полотенце на лбу Валентина, отошёл от кровати и сел в кресло, где и замер с неподвижностью скульптуры.

За окном стемнело, погрузилась в темноту и комната. Частые вспышки молний с запаздывающими громовыми раскатами освещали разноцветные стены и шпили картонных замков, придавая им вид печальный, отчего-то даже зловещий.

Во втором часу ночи Валентин заворочался, отбросил полотенце со лба и приподнялся.

– Как ты, Валя? – донёсся из угла голос Феликса.

– Ох, ты здесь, не уехал?

– Не уехал. Как голова?

– Да вроде отпустило. Так, стоит тупая боль где-то в глубине мозгов – терпимо. Тошнит только, мутит.

– Это от снотворного. Хочешь чего-нибудь?

– Воды бы попить, холодной.

– Есть в холодильнике?

– Да просто из крана сгодится.

Сходив на кухню, Феликс принёс ему кружку воды и спросил, надо ли ещё намочить полотенце.

– Нет, нормально я уже. – Залпом осушив кружку, Сабуркин протянул её обратно Феликсу и упал на подушку. – Спасибо, что побыл со мной.

– Вообще-то я собираюсь продолжать быть.

– Не надо. – Очередная вспышка молнии осветила его лицо – Валентин улыбался. – Сейчас вырублюсь до утра, встану – как огурец буду. Правда, езжай.

– Пообещай, что позвонишь, если снова станет плохо. В любое время ночи.

– Клянусь.

Подобрав с пола полотенце, Феликс повесил его на спинку стула у кровати и вышел из комнаты.

На улице снова стояла водяная взвесь в воздухе, дышащая промозглой сыростью. Природа казалась притихшей и угрюмой, словно ожидала грозы как избавления от этого зыбкого состояния. Сев за руль, Феликс достал телефон. Когда Павел ответил, он сказал:

– Еду к вам.

– Ждём.

Подъезжая к трёхэтажному жёлто-белому особняку, Феликс заметил одинокую фигуру под фонарём. Какой-то парень стоял рядом с входом в здание и покачивался из стороны в сторону, словно в такт музыке. Припарковавшись, Феликс вышел из машины и направился к особняку.